Научи меня быть слабее (СИ) - Страница 29

Мне хотелось вскочить с места и убежать домой. Просидеть там безвылазно до самого вечера, дабы избежать новых встреч с ним. Но я не стала показывать этому мужчине свои слабости. Не позволю думать, что ему так легко удается смутить меня. Отвернувшись, устремляю взгляд в ровную гладь воды, надеясь на то, что в скором времени мужчины покинут это место. Ведь рабочий день отца близится к концу.

Пытаюсь обуять чувства, прочистить голову. Я не должна на него так реагировать. Не имею права. У меня своя устоявшаяся жизнь, надежный парень, что мне еще надо? Поддаться Артему – значит быть использованной им и выброшенной. Эта история не для меня. Но, вразрез убеждениям, снова вспоминаются моменты, проведенные с ним. То, как Артем целовал меня в машине. Его губы – умелые, способные одним поцелуем довести меня до края. А потом я вспоминаю дамочек, приехавших с утра в его дом. Его друга… От одного лишь взгляда мужчины меня в холодный пот бросает. Что у них за жизнь такая? Артем такой разный. Ночью невероятно заботлив и обходителен, а днем превращается в бабника, прожигателя жизни. Боже, сколько женских губ касались его, скольких он целовал так же, доводя до безумия….

Я же умная. Понимаю, что не должна подпускать его… но признаюсь, все эти букеты так и не выброшены мной. Великолепные цветы, стоят в моем кабинете, превратив его в оранжерею. Наши встречи с Артемом в коридоре отдела… в глубине души я ждала их, жаждала, хоть никогда вслух не признаюсь в этом.

Он поймал меня, опутал сетями…

Артем особенный. Он из породы мужчин-соблазнителей. Он – искуситель. Будто дьявол во плоти совращает меня, подстегивает совершить грех, ступить не на ту дорогу. Если бы я не знала правды о нем, я бы бросила все и отдалась ему, ни о чем не задумываясь. Но я в курсе, кто такой Серебряков Артем. Я знаю, что если дам слабину, дам ему себя догнать, он полакомится мной и оставит. Сломает меня. И я больше не смогу собраться. Поэтому я стараюсь держаться от него на расстоянии. А сердце – глупое, рвется на части от одного лишь взгляда и звучания его голоса. С каждым днем, с каждой нашей встречей, хоть и мимолетной, я увязаю в нем все больше.

А сейчас бороться стала еще сложней. Серебряков сменил тактику, понимая, что напором от меня ничего не добиться. Сейчас он мягок. Тихо, осторожно, боясь спугнуть, заманивает меня. Больше не действует нагло, агрессивно. И самое страшное то, что я начинаю поддаваться ему.

Но вчерашний разговор с Аленой снова вернул меня в реальность. Слова подруги – будто нож, вонзенный меж ребер. Машка Виноградова с ним… Серьезно? Она ведь глупая, как пробка… Значит, не особо-то и разборчив он в связях…

Внезапно чувствую его присутствие. Он за моей спиной. Несмотря на то, что его тело покрыто капельками воды, от Артема исходит жар, опаляющий мою кожу. Мне хочется отстраниться, вскочить, убежать подальше, потому что уже сейчас я чувствую, как внутри снова поднимается буря эмоций от его близости.

Мы молчим. Я слышу за спиной его дыхание, а потом легкие прикосновения пальцев по коже спины. Он спускается по плечу, вниз по руке. Резко перехватив мою кисть, приподнимает руку наверх, проводит пальцем по запястью. А потом резким захватом берет мою руку, проводит ладонью по месту, где находится тату.

- Это дата ее смерти? – хриплым шепотом. Следует пальцами по переходящей в прямую линии сердцебиения. Кожу будто огнем жжет. Внутри все сжимается от болевого спазма. Как у него получается это делать? В одну фразу, буквально в несколько секунд доводить меня до грани? Никто никогда не задавал вопросов, делал вид, будто не интересует их моя недавно сделанная тату. И лишь от него не скрыться.

- Мама умерла у меня на руках, - слова получаются тихими, голос натянут от сдавившего горло спазма. - Отец не успел, он был в командировке…

Вдыхаю полную грудь воздуха, пытаясь прогнать выступившие слезы. Никогда еще никто со мной об этом не говорил. С родными этого делать не нужно, мы понимаем друг друга по одним только взглядам. Ведь это наше общее невосполнимое горе. Подруга боится затрагивать эту тему – помнит, как тяжело меня было вытаскивать из депрессии после случившегося.

- Она с тобой. Она в твоем сердце. И это самое главное, - голос Артема пропитан болью и тоской. Мне кажется, это не просто пустые слова. Он знает, о чем говорит.

- Спасибо, – опускаю взгляд на руки. Я так ни разу и не посмотрела на него. Боюсь утонуть в нем снова.

Мы молчим. Нежными касаниями он обводит контуры тату снова и снова, будто запоминает рисунок. Где-то вдалеке начинает играть песня, слова которой доносятся до нас.

И я тону в тебе, как в омуте…

Кричат: “Мужчина, вы же тонете!”

Но знай, в тебе тонуть я не боюсь -

В твоих глазах до капли растворюсь…

Голос солиста, поющего эту песню, так похож на его голос… Присутствие Артема за спиной, его легкие прикосновения к оголенной коже спины, слова играющей композиции… Будто это он поет для меня. Боже, так много всего… я не выдержу.

- Может, хватит от меня убегать? – он все понимает. Чувствует, как падает моя броня. Спрашивает тихим, уставшим голосом, слегка касаясь подбородком моего виска. Его руки начинают вести себя более нагло. Оставив в покое кисть, он обвивает мою талию, крепко прижимая меня к своей твердой груди.

- С чего ты взял, что я убегаю? - пытаюсь казаться сильной и независимой, но Артема не проведешь.

- Лгунья, - хриплый смешок срывается с его губ. - Так только хуже делаешь, - шепчет, убирая пряди распущенных волос на одну сторону. А потом вдруг я чувствую прикосновения его губ к оголенной коже шеи. Он шумно вдыхает носом воздух, осыпая мою кожу мурашками.

- Соскучился по тебе. По твоему запаху… молочный шоколад и кокос… Прикрываю глаза. Боже. Сколько можно ему мучить меня? Его рука так крепко держит меня, в то время как вторая нежно гладит мои плечи. Его губы непростительно близко от моего тела. И все это так нечестно с его стороны.

- Артем… - в груди все сжимает, в голове – кисель. Мысли такие вялые, такие сбивчивые.

Он делает вид, будто не слышит меня, не понимает, о чем я. Его пальцы пробираются по моему затылку, запутываясь в волосах. Он молчит. Легкими массажными движениями посылает волны удовольствия по моему телу. Боже, есть хоть что-то, чего не умеет этот мужчина?

Его рука пробирается под рубашку, раздвигая ее полы, едва ли не разрывая пуговицы. Горячая ладонь накрывает полушарие груди, лаская ее сквозь тонкое кружево белья. Мне хочется отстраниться, хочется вырваться из его рук, но в то же время я чувствую, как от его прикосновений мое тело начинает гореть. Внизу живота пульсирует так сильно, что хочется сжать бедра со всей мочи. Его грудь упирается в мою спину так мощно, что каждое биение его сердца отдается во мне. Прикрываю глаза, пережидая головокружение.

Контроль покидает меня с каждым движением его пальцев по возбужденному соску моей груди, с каждым его вдохом. Еще чуть-чуть, и сдамся. Он хочет меня. Дико хочет – я чувствую это. Но я не могу допустить нашей близости снова.

Пытаюсь вырваться, но он будто ожидает такой реакции. Не позволяет мне удалиться ни на сантиметр. Отпустив мою грудь, прижимает обеими руками к себе мое тело.

- Артем, отпусти меня. Между нами ничего не может быть. Тот поцелуй был ошибкой, как и то, что я осталась ночевать у тебя, - собрав в кулак всю силу духа, пытаюсь противостоять. Артем усмехается. В привычной ему надменной манере.

- Ошибка – то, что ты пытаешься отрицать очевидный факт. Ты моя, Аня. И это уже свершилось, - шепчет возле самого уха.

- Я не хочу этого. И поцелуя я не хотела, - резко оттолкнув, срываюсь с места, отхожу на несколько метров, подальше от него. Артем поднимается во весь рост. Сложив на груди руки, смотрит на меня, прищурившись. А я замираю, понимая, что смотрю на него в первый раз за этот вечер. Нагота мужчины парализует мою мозговую деятельность, оставляя лишь бессвязные кусочки мыслей. Пялюсь на его тату, набитую на груди и передней части шеи. Поделать ничего с собой не могу – завораживает она меня. Воспользовавшись моим замешательством, Артем сокращает пространство между нами. Теперь он в шаге от меня. И мне не по себе от его пробирающего до костей взгляда.