Натурал в гее (СИ) - Страница 25

В итоге нас развели по разным классам, Том подал документы на журналистику, и мы больше не были братьями. Теперь я курил у окна своей комнаты, потому что у меня не было балкона. Мама ничего не сказала, когда узнала. Она даже не стала задавать вопросов, почему мы с братом понаставили друг перед другом преград, наверное, подумала, что это просто ссора, и она пройдёт.

Не прошла. И не пройдёт. Никогда.

Мне снился мистер Би-Би. Он пришёл ко мне в гости после долгой разлуки и попросил чашечку чая с мёдом. Он начал рассказывать о своей жизни, о том, что устроился на работу, и о том, что научился готовить шоколадный торт. Обещал как-нибудь принести мне. А потом я вдруг понял, что мистер Би-Би женился на Саймоне, но тот не смог прийти, потому что у него детская травма, связанная с этим домом. Я узнал, что Том затолкал его в унитаз и смыл, а он вылез из канализации и пытался выжить на помойке, где его и нашла «его замена». А потом мистер Би-Би растаял в тумане и превратился в Тома. Брат долго уверял меня, что не смывал никакого медведя в унитаз и что у него есть алиби: он трахался с Амандой, когда Саймон исчез. А потом Том попытался меня поцеловать, но я облил его чаем и сказал, что он педик. И мне показалось, что я это уже где-то слышал. А потом брат достал ноутбук и показал какую-то фотку, где близнец над кем-то нависает полуголый, причём снимал тот, кто лежал под ним, и мне показалось, что я это тоже где-то видел. И тут я всё вспомнил. И проснулся. А когда открыл глаза, тут же всё забыл.

Я лежу в своей комнате на своей кровати и прижимаю медведя к груди. На какое-то мгновение мне кажется, что всё, что было вчера, – это просто сон. А потом я вижу себя, свернувшегося калачиком под одеялом, и понимаю, что нихера. Я всё ещё в теле Тома, и это полная жопа!

Я храплю! Точнее, брат храпит в моём теле, но это, бля, ещё ужаснее смотрится со стороны.

Я откидываюсь назад и начинаю стонать от беспомощности, хочется разгромить всю свою комнату, чтобы неприятная дрожь в костях прошла. Я понимаю, что ненавижу весь мир.

Свет пробивается в наполовину занавешенное окно, и я чувствую, что скоро прозвенит мой будильник. Если я его, конечно, не забыл включить.

Я хочу сдохнуть.

Ещё пара минут проходит, прежде чем я окончательно просыпаюсь и сажусь на кровати – ноги затекли, потому что они всю ночь пробыли свешенными с края, поэтому я подтягиваю их и сажусь в позу лотоса, чувствуя, как по мышцам проходит неприятное покалывание. Я морщусь и вздыхаю, поворачивая голову к брату. Он продолжает храпеть.

Я осматриваю комнату и замечаю возле кровати мою большую деревянную линейку, предназначенную для черчения. Мои губы расплываются в улыбке, я перехватываю мистера Би-Би другой рукой и тянусь к привлёкшей моё внимание вещи. Когда та оказывается у меня в руке, я выпрямляюсь и, хихикая, начинаю тыкать Тома в зад. Никакой реакции. Тыкаю сильнее, прижимая руку ко рту, чтобы не заржать в голос, но только после третьего раза брат вздрагивает и отмахивается рукой с выдохом:

- Сука!

Он щурится, осматриваясь по сторонам и, наверное, думая, что сейчас происходит, где он и, самое главное, кто. Тут он замечает меня, тормозит на мне взглядом пару секунд, а потом со стоном падает обратно на подушку.

- Не-е-ет, - тянет он. – Не может быть… всё начинается сначала…

Я усмехаюсь и собираюсь опять ткнуть его линейкой в зад, но брат предупреждает:

- Только попробуй, и сегодня голым пойдёшь в универ…

Я морщусь, словно передо мной поставили тарелку с рыбьим жиром и заставили меня это съесть. Отбрасываю линейку на пол – та с грохотом отлетает в сторону – и обнимаю мистера Би-Би.

Том в астрале.

Я слышу, как из своей комнаты выходит мама и шаркает тапками мимо двери моей комнаты, смотрю на время и убеждаюсь, что сейчас ровно семь двадцать пять. Через пять минут прозвенит будильник (опять же, если я его включил), у меня будет полчаса, чтобы одеться и полчаса, чтобы добраться до вуза. Занятия начинаются в полдевятого. Сегодня у меня три пары, и я должен буду закончить в 13:45, а потом я хотел увидеться с Домиником и сходить куда-нибудь с ним погулять. В кафе, например, мы так и не решили, куда именно. Сегодня я не работаю, смена Дилана, так что проблем не будет. Кстати, я хотел вроде с Ником в клуб замахнуться, но только не в тот, где я бываю в рабочие дни, меня он бесит вплоть до его музыки.

Я ненавижу этот клуб.

Резкая музыка рок-н-ролла ударяет мне по ушам – я уже привык просыпаться под это каждое утро – Том вздрагивает всем телом и отбрасывает одеяло, резко садясь.

- Ублюдок! – орёт он и бросает мой будильник в стену – тот разлетается, с треском падает на пол и замолкает.

- Ох*ел?! – не понял я.

- Сам ты ох*ел, сука, что это такое?

Я закатываю глаза.

- Будильник. Поднимайся, идём в универ. По дороге спланируем все действия и последействия, - я поднимаюсь на ноги и иду к дверям, прихватив мистера Би-Би, а когда тихо выхожу в коридор, чтобы мать не услышала, до меня долетают последние слова брата:

- Ох*еть просто…

Я закатываю глаза и бесшумно оказываюсь в покоях брата. Тут стрёмно. Я даже не переодевался вчера, а грязная одежда (а я не могу не переодеваться больше одного дня, меня это бесит) сомнительного происхождения вселяет в меня ужас.

Так. Надо одеться. Я бросаю медведя на кровать и стаскиваю с себя вчерашнюю футболку, бросая её туда же. Взгляд падает на зеркало, и я хмурюсь. Нет татуировок, нет моего худого тела, теперь есть накаченная загорелая грудь и ровные кубики на животе. Непривычно и как-то даже гадко, потому что я привык, что это всё добро есть не у меня, а у тех, кто пытает произвести на меня впечатление в клубах. У Доминика всего этого нет.

Говорят, что противоположности притягиваются. Полная брехня! Я и Ник совершенно одинаковые. Не во всех смыслах, но всё же между нами много общего, так что не верьте тем, кто такое говорит.

Я стаскиваю неудобные джинсы и оказываюсь в одних боксерах. Фу, Томас во всей своей красе… Не ожидал, что увижу его почти голым да ещё и в виде собственного отражения. Даже смешно становится…

Я отбрасываю назад брейды (надо их отрезать) и подхожу к шкафу, открывая его. Там куча безразмерного тряпья, которое я надевать не хочу. Ни за что. Ни. За. Что. НИ ЗА ЧТО!

Порывшись в одежде, я откопал более-менее нормальные джинсы, которые брат одевал только на важные встречи, чтобы мама не зудила по поводу его мешков, и обычную обтягивающую майку. Кажется, в ней Том летом ходил на пляж, чтобы соблазнить девчонок на спор, потому что белая майка так сильно обтягивала его (уже мою) грудь, что сквозь неё идеально прочерчивались все рельефы и кубики.

Оборжаться…

Я поправляю всё, что только можно было поправить, хватаю портфель брата, который валялся на полу у двери (чес слово, не знаю, что там или КТО там внутри), и выхожу в коридор, замирая.