Наталья Гончарова против Пушкина? Война любви и ревности - Страница 21

От 14 ноября: «Государь Император высочайше повелеть соизволил: отставного коллежского секретаря Александра Пушкина принять на службу тем же чином и определить его в государственную Коллегию Иностранных дел».

От 6 декабря: «Государь Император всемилостивейше пожаловать соизволил состоящего в ведомстве государственной Коллегии Иностранных дел коллежского секретаря Пушкина в титулярные советники».

«Высочайше повелено требовать из государственного казначейства с 14 ноября 1831 года по 5000 рублей в год на известное Его императорскому величеству употребление, по третям года, и выдавать сии деньги тит. сов. Пушкину» (на рапорте гр. Нессельроде).

Перед тем как поступить в Иностранную Коллегию, чтобы «рыться в архивах и ничего не делать», Пушкину пришлось удостоверить власти в своей лояльности.

«Я, нижеподписавшийся, сим объявляю, что я ни к какой масонской ложе и ни к какому тайному обществу не принадлежу ни внутри империи, ни вне ее, и обязываюсь и впредь оным не принадлежать и никаких сношений с ними не иметь.

Титулярный советник Пушкин, 4 декабря 1831 г.».

Государь разрешил поэту доступ в архивы, в том числе и в некоторые архивы Тайной канцелярии.

«Александр Пушкин точно сделан биографом Петра I и с хорошим окладом» (А.И. Тургенев – Н.И. Тургеневу).

Безо всякой натяжки можно сказать, что Николай I дорожил гением Пушкина и, зная его гордый характер, умел своей державной рукой направлять творческие порывы в нужное русло к обоюдному удовлетворению.

Вступив в «государеву службу», Пушкин поспешил в Москву, чтобы уладить другие неотложные дела. «Александр ускакал в Москву еще перед Николиным днем и, по своему обыкновению, совершенно нечаянно, предупредив только Наташу, объявив, что ему необходимо видеться с Нащокиным и совсем не по делам поэтическим, а по делам гораздо более существенным – прозаическим. Какие именно у него дела денежные, по которым улепетнул отсюда, – узнать от него не могла, а жену не спрашиваю. Жду брата, однако, весьма скоро назад. Очень часто вижусь с его женой, то захожу к ней, то она ко мне заходит, но наши свидания всегда происходят среди белого дня. Застать ее по вечерам и думать нечего, ее забрасывают приглашениями то на бал, то на раут. Там от нее все в восторге…» (О.С. Павлищева – мужу)

В Москве Пушкину нужно было расплатиться с неким Огонь-Догановским, которому еще до женитьбы проиграл 25 тысяч в карты. Долг помельче нужно было отдать другому карточному игроку Жемчужникову. Остановился поэт, по обычаю, у своего друга П.В. Нащокина.

Это была первая разлука с женой, благодаря которой теперь мы имеем возможность прочесть письма к ней мужа, русского поэта, в которых чувства его изливались совершенно естественно и непринужденно. Жене Пушкин всегда писал «набело» – совершенно свободно, хотя ко всем прочим обычно делал черновики. Натали знала уже натуру и образ жизни Нащокина, еще большего картежника и мота. Судя по письму от 16 декабря, можем заключить, что Пушкин не скрывал от жены своих дел. А не скрывал потому, что был уверен в ее сочувствии и понимании… Он сам говорил про нее, что Натали обладает здравым умом.

«Здесь мне скучно; Нащокин занят делами, а дом его – такая бестолочь и ералаш, что голова кругом идет. С утра до вечера у него разные народы: игроки, отставные гусары, студенты, стряпчие, цыганы, шпионы, особенно заимодавцы. Всем вольный вход. Всем до него нужда; всякий кричит, курит трубку, обедает, поет, пляшет; угла нет свободного – что делать? Между тем денег у него нет, кредита нет, – время идет, а дело мое не распутывается. Все это поневоле бесит меня. К тому же, я опять застудил себе руку, и письмо мое, вероятно, будет пахнуть бобковой мазью. Жизнь моя однообразная, выезжаю редко. Вчера Нащокин задал нам цыганский вечер; я так от этого отвык, что от крику гостей и пенья цыганок до сих пор голова болит. Тоска, мой ангел, до свидания».

За короткий период совместной жизни, в течение которого Пушкин несколько раз покидал Петербург, наибольшее количество писем – 64 было написано им жене. Надо думать, что эти письма были продолжением того доверительного характера отношений между супругами, который сложился в первые же месяцы совместной жизни. Он привык разговаривать с женой и в разлуке особенно почувствовал, как не хватает ему этих задушевных бесед. Нащокин вспоминал, что когда Пушкин получал письма от Натали, он радостно бегал по комнате и целовал их. За две недели поэт написал несколько пространных писем, приводим лишь выдержки из них.

«Здравствуй женка, мой ангел! Не сердись, что третьего дня написал тебе только три строки: мочи не было, так устал… Нащокина не нашел я на старой его квартире, насилу отыскал я его у Пречистенских ворот в доме Ильинской (не забудь адреса). Он все тот же: очень мил и умен; был в выигрыше, но теперь проигрался, в долгах и хлопотах. Твою комиссию исполнил: поцеловал за тебя и потом объявил, что Нащокин дурак, дурак Нащокин. Дом его (помнишь?) отделывается: что за подсвечники, что за сервиз! Он заказал фортепиано, на котором играть можно будет пауку, и судно, на котором испразнится разве шпанская муха. Видел я Вяземских, Мещерских, Дмитриева, Тургенева, Чаадаева, Горчакова, Дениса Давыдова. Все тебе кланяются, очень расспрашивают о тебе и твоих успехах; я поясняю сплетни, а сплетен много. Дам московских еще не видал; на балах и в собрание не явлюсь. Дело с Нащокиным и Догановским скоро кончу, о твоих бриллиантах жду известия от тебя. Здесь говорят, что я ужасный ростовщик; меня смешивают с моим кошельком. Кстати: кошелек я обратил в мошну и буду ежегодно праздновать родины и крестины сверх положенных именин. Москва полна еще пребыванием Двора, в восхищении от царя, и еще не отдохнула от балов… Надеюсь увидеть тебя недели через две: тоска без тебя; к тому же с тех пор, как я тебя оставил, мне всё что-то страшно за тебя. Дома ты не усидишь, поедешь во дворец, и того и гляди, выкинешь на сто пятой ступени комендантской лестницы. Душа моя, женка моя, ангел мой! Сделай мне такую милость: ходи два часа в сутки по комнате и побереги себя. Вели брату смотреть за собою и воли не давать. Брюллов пишет ли твой портрет? Была ли у тебя Хитрова и Фикельмон? Если поедешь на бал, ради Бога, кроме кадрилей не пляши ничего; напиши, не притесняют ли тебя люди? И можешь ли ты с ними сладить. Засим целую тебя сердечно. У меня гости» (8 декабря).

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.