Настоящий Спасатель 4. Назад в СССР (СИ) - Страница 39

На учебном баллоне была нанесена резьба таким образом, что он состоял из двух частей, высокого стакана с навинчивающейся крышкой.

Нам быстро удалось отсоединить крышку.

— Ни хрена себе! Тут кто-то до нас пошурудил, смотри… — Серега начал извлекать содержимое.

Это была сержантская «дембельская» нычка, призыва трехгодичной давности. Мы это поняли по фотографиям и атрибутике.

Кроме фотографии там присутствовали неуставные «расписные» погоны и пряжка от ремня.

Дмбшная пряга, как ее называли дембеля, результат длительной трудоемкой и кропотливой работы, к тому же опасной в том смысле, что она не приветствовалась командирами и за нее могли наказать.

Но некоторые такие пряги были настоящим произведением искусства. Не все, конечно.

Во все времена — особым шиком была пряга с большим разлапистым якорем и вращающимся штурвалом. Прягу обтачивали, распрямляли скругляли грани, вытачивали различные дополнительные накладные элементы звезду или корабль.

На самой пряге тоже был выбит год дембеля — одна тысяча двеяться семьдесят восьмой.

Еще в нычке мы нашли перочинный нож, два значка отличника ВМФ, видимо скомунизженных или отобранных. Сигареты «Ява», зажигалка, которая была большой редкостью. Все прикуривали в основном спичкам.

К чему все это богатство? И как оно тут оказалось?

Дело в том, что перед каждым дембелем в части начальство обязательно проводит большой повсеместный шмон.

Нужно это для того, чтобы «особо одаренные» дембеля не возили на гражданку запрещенные предметы. Например, гранаты учебные, а иногда даже боевые, патроны, гильзы, пули.

Скорее всего обладатель такой роскошной нычки сумел сюда все успешно спрятать, а потом не смог забрать по каким-то причинам.

Все это пролежало тут в целости и сохранности целых три года. Значит место достаточно надежное для того, чтобы спрятать тут бутылку коньяка.

Серега показал мне сигареты и зажигалку и вопросительно посмотрел на меня.

Я покачал головой. Тогда он запихнул сигареты и зажигалку в карман, перочинный ножик и прягу передал мне.

— Сигареты на что-нибудь обменяем. На держи, может тебе на дембель сгодится.

Посмотрев на погоны и фотографии он вернул их на место, а потом засунул туда бутылку.

— Значки нужны?

Я снова отрицательно покачал головой из стороны в сторону.

— Зачем мне они? Ведь чужие.

— Ты нечего не понимаешь. Ты думаешь они нужны мне? В нашем деле все может сгодиться. Обменяем на что-нибудь.

— В тебе заговорил великий торгаш или купец? Ты случаем родом не из них?

— Не забывай, моя фамилия Шевченко, хоть я родился, вырос и жил в Москве, мои малороссийские корни никуда не делись?

— Какие, какие корни?

— Малороссийские. Ты что Тараса Бульбу не читал? Малороссийские значат украинские корни. Что, что а торговаться мы умеем. Это у нас к крови.

Я посмеялся. Мы вместе одели акваланг на манекен и поставили его на место.

Так как он был пыльным до нашего прихода,на нем остались явные отпечатки и следы нашего вскрытия одного из баллонов акваланга. Я указал пальцем на них Сереге.

— Мда. так мы все пароли и явки провалим, Серег. Нам нужна влажная тряпка, чтобы его обтереть.

Мы посмотрели по сторонам, но ничего подходящего не нашли.

— Шторы! Давай сюда свой перочинный ножик.

На окнах висели плотные байковые занавески.

— Брось, ты же не серьезно…— Почему, сейчас отрежем небольшой кусочек, и дело с концом, давай не тяни. Время идет, сейчас кто-нибудь придет тогда точно провалим пароли и явки.Я достал ножик и передал его Сереге, который тут же широким шагом направился к окну.

Взяв в руки ближайшую штору, он примерился и собрался сделать надрез. Именно в это время в помещение почти беззвучно вошел замполит.

Глава 20

Мы посмотрели по сторонам, но ничего подходящего не нашли.

— Шторы! Давай сюда свой перочинный ножик.

На окнах висели плотные байковые занавески.

— Брось, ты же не серьезно…— Почему, сейчас отрежем небольшой кусочек, и дело с концом, давай не тяни. Время идет, сейчас кто-нибудь придет тогда точно провалим пароли и явки.Я достал ножик и передал его Сереге, который тут же широким шагом направился к окну.

Взяв в руки ближайшую штору, он примерился и собрался сделать надрез. Именно в это время в помещение почти беззвучно вошел замполит.

* * *

Нам чудом удалось избежать отправки на «губу» — моей повторной и первой Серегиной. Скандал вышел знатный.

Как ни странно, замполит не заорал благим матом на всю часть, как это он любит делать в подобных случаях.

Если он входил в раж, то его голос разносился далеко за пределами казармы.

У замполита была фамилия Коломойский, но между собой сержанты и матросы называли его Няней, по инициалам имени и отчества. Иногда «Нюней».

Замполит — заместитель командира подразделения по политической части.

Это офицер, который отвечает за боевой дух, моральную стойкость, нравственный климат в части, волю выдержку солдат и матросов.

Учитель, второй отец, духовный наставник, воспитатель. Именно таким офицером замполит обязан быть в вверенной ему части или подразделении.

Я всегда именно так понимал роль и смысл службы замполита. Может где-нибудь такие и бывают. В каких-то далеких и неведомых частях Советской Армии.

Нам не повезло — замполит нашейчасти, Коломойский Н. Н. был полным антиподом описанному. Наш замполит был редкостный козлом и скотиной.

Вместо того, чтобы поддерживать солдат, помогать им стойко переносить «тяготы и лишения воинской службы», сам же эти тяготы и лишения для них создавал.

Няня докапывался до любой мелочи, цеплялся за ерунду выискивал любую причину, чтобы придраться к матросам в учебной части.

Ему жутко не нравилось, когда матросы отдыхали или, не дай Бог, вели себя как-то вольготно с его точки зрения.

Коломойский мог просто без причины заставить переделывать выполненную работу. Например, вымести повторно и без того идеально чистый плац.

Если видел свободного матроса, то загружал ненужной, бессмысленной работой.

Мог, например, заставить поменять пожарный инвентарь на пожарных щитах расположенных в разных концах территории. А потом снова перетащить обратно.

Самое неприятное в его поведении и отношении к подчиненным военнослужащим было то, что он старался как можно сильнее пропесочить или оскорбить матросов, пользуясь своей офицерской властью и зная, что ему не могут ответить.

Мне казалось, что когда он приходил, то в нем просыпался садист и сатана. Каких только он фокусов не выкидывал.

Выворачивал вещи матросов из рюкзаков, шмонал тумбочки и вываливал из них все на пол, в попытке найти что-нибудь запрещенное.

Найдя в них какую-нибудь малейшую ерунду, заставлял отчитываться, скидывал постиранную и высыхающую одежду в сушилке в одну кучу, устраивал бардак в каптерке, если ему что-нибудь не нравилось.

Из-за малейшего огреха устраивал скандалы и муштровал матроса так, что мог довести их до ручки. Очень часто заставлял дежурных перемывать полы

А докапываться он умел. Любимым его «развлечением» был матросский ремень.

Обычно все начиналось так. Увидит,к примеру, Няня, что у матроса ремень на животе буквально чуть ослаблен, подойдет, подёргает за пряжку ремня с неприятной ухмылкой и язвительно спросит:

— Что, товарищ матрос, старослужащим решили себя почувствовать? Ремень уже на самих яйцах носим? Возомнили себя суперменом? А хохо вам не хуху?

И при этом Няня напускал на себя исключительную важность, начинал разглаживать себе усы одной рукой, а второй поправлять свой собственный ремень.

Все это означало, что он потихоньку закипает и вскоре перейдет на истеричный крик.

Даже если матрос брал вину на себя и отвечал, что так мол и так, виноват, товарищ майор, это никак делу не помогало.