Настоящий полковник - Страница 5

В назначенный час они вышли на летное поле, где должны были проводиться испытания. Перед входом в контрольный отсек у них тщательно проверили удостоверения. Везде была охрана, и Эвелин подумала о том, что «Дальний прицел», наверное, не единственная новая модель, а одна из нескольких, разрабатываемых параллельно.

В Розуэлле работало много гражданских лиц, и все они были тщательно подобраны и всесторонне проверены. Уже сам факт, что она, Эвелин Лоусон, оказалась здесь, означал, что в ее прошлом не осталось ни одного белого пятна. Возможно, разведывательному управлению известно даже, какие хлопья она предпочитала в детстве на завтрак.

Контрольный отсек оказался шумным оживленным местом, комната была полностью заставлена рядами мониторов. Перед экранами сидело человек десять. Практически каждая часть «Дальнего прицела» претерпела существенные изменения по сравнению с первоначальным проектом, множество различных компаний и оборонных подрядчиков работали сообща, чтобы улучшить качество модели.

Тут же присутствовала группа пилотов, одни и летных комбинезонах, другие — в обычной военной форме. Когда Эвелин вошла в комнату, послышался восторженный гул, а один не в меру веселый пилот театрально прижал руку к сердцу.

— Я погиб! — громко объявил он собравшимся.

— Не обращайте на него внимания, мисс, — успокоил ее другой пилот, — это с ним уже третий раз за последнюю неделю, а ведь сейчас только вторник. Он такой любвеобильный — настоящий донжуан.

— Зато весьма симпатичный, — возразил веселый пилот. — Итак, что скажете, красавица? Как насчет законного брака? Мы поселимся в маленьком домике среди розовых кустов и заведем кучу очаровательных ребятишек.

— У меня аллергия на розы, — сухо ответила Эвелин.

— И на мужчин, — шепнул Брюс Хопкинс достаточно громко, чтобы она его услышала, но Эвелин сделала вид, что она глухая.

— Забудьте о розах, — великодушно разрешил шутник. Карточка на его груди гласила, что Эвелин имеет дело с майором Остином Дилом.

— Я уживчивый. И веселый. Неужели я не убедил вас, что нам будет хорошо вдвоем?

Глубокий голос прозвучал из динамика, и пилоты моментально прекратили болтовню, повернулись к мониторам. Эвелин сообразила, что камера в кабине самолета позволяет видеть на экране все, что делает и видит пилот.

— Сегодня в воздухе четыре самолета, — пояснил подполковник Патрик Фернандес. — Два «Дальних прицела» и два R-26. R-26 — единственная машина, которая обладает достаточной скоростью, чтобы тягаться с «Крошками», которые должны были провести несколько стрессовых маневров, а затем проверить систему наводки на цель.

Из динамика снова донесся голос, спокойный и внушительный, словно говорящий находился в соседней комнате, а не летел высоко над пустыней на сверхзвуковой скорости:

— Идите на предельной мощности!

Эвелин вздрогнула, и руки ее покрылись мурашками.

— Иду на предельной мощности, — ответил другой голос.

— Это все и даже больше того, что можно выжать из двигателя, — шепнул ей Фил.

Она рассеянно кивнула, все ее внимание было приковано к монитору. На экране были видны только руки Уиклоу в длинных летных перчатках и его ноги с зажатым между ними штурвалом. Она точно знала, что это именно Уиклоу, а не пилот второго «Прицела» — было что-то особенное во всех его движениях.

Пилоты подвергли машину ряду маневров, датчики показали, что нагрузка на корпус достигла стрессового уровня.

Следующее испытание было на перегрузки. В динамиках раздались судорожные вздохи — это пилоты пытались набрать побольше кислорода, чтобы не потерять сознание. Окружающие обменивались комментариями и шутками по поводу этого «хрюканья». Тренированные пилоты обычно выдерживают перегрузки до шести условных единиц, однако специальная тренировка дыхания иногда позволяет доходить и до девяти.

Том Уиклоу выдержал до десяти.

— Он потеряет управление, он теряет высоту! — задохнулся капитан.

Крупные капли пота выступили на лбу майора Дила.

— Не делай этого, ну ради меня! — бормотал он. — Хватит! Не надо!

— Выравниваюсь, — прозвучал невозмутимый голос, и Эвелин услышала, как по комнате пронесся вздох облегчения.

— Этот сукин сын прирожденный фокусник, — покачал головой капитан, — никто не может выдержать таких перегрузок. Сколько ему потребовалось?

— Нисколько, — ответил лейтенант, сидящий возле монитора. — Он прошел десять за четыре десятых секунды. Он проделывал это и раньше.

— Я могу выдержать только девять.

— Черт возьми, представляю, каким он был лет десять назад!

— Приблизительно таким же, как и сейчас, — ответил Дил.

Пилоты приступили к испытаниям лазерной системы, и Эвелин подошла ближе к мониторам. Она была явно взволнована и пыталась разобраться в своих чувствах. Когда ей предложили заменить Барни Гудмена, она ознакомилась со всем, что касалось реактивных самолетов, и эти сведения не оставляли сомнений в том, насколько опасны проведенные маневры. Пилот может потерять управление самолетом на таких экстремальных углах атаки или потерять сознание от перегрузок и не успеть прийти в себя, чтобы избежать сокрушительного удара о твердую землю. О том, что она нисколько не преувеличивает опасность, говорила и реакция присутствовавших в контрольном отсеке.

Брюс Хопкинс шагнул вперед, загородив Эвелин весь экран. Совершенно ясно, что он сделал это нарочно, и если она сейчас спустит ему эту выходку, то в следующий раз он зайдет еще дальше.

— Извини, Брюс, — вежливо попросила Эвелин, — но поскольку ты выше меня, то давай я встану впереди, чтобы нам обоим было видно.

Энтони взглянул на нее и улыбнулся, не заметив или сознательно проигнорировав кислое выражение на лице Брюса.

— Ну что ж. Иди вперед, Эвелин.

Испытания лазерной наводки прошли отлично.

Отрабатывали нацеливание на стационарные объекты — все было в норме. Цифры бежали по экрану, каждый пункт быстро проверяли и заносили в блокноты.

Наконец все четыре самолета благополучно приземлились — и тут напряжение спало, и атмосфера в комнате стала веселой, легкомысленной. Лазерная группа окружила подполковника Фернандеса и начала обсуждение результатов испытаний. Эвелин поразилась глубине познаний подполковника и почувствовала, что сама знает гораздо меньше. Что ж, он, как и все остальные, уже давно работает над моделью.

— У полковника Уиклоу всегда много вопросов, — закончил Фернандес, — но теперь, кажется, уже можно переходить к наводке на движущиеся объекты.

Эвелин почувствовала вдруг, как чья-то рука бесцеремонно обвила ее талию — внутри у нее все сжалось. Майор Дил одарил ее ослепительной белозубой улыбкой и еще крепче привлек к себе. Сзади него стояли остальные пилоты — и тоже улыбались. Ну просто реклама какой-нибудь новой зубной пасты!

Ей стало не по себе. Господи, вот и началось…

— Итак, красотка, где мы сегодня ужинаем? — спросил майор.

— Руки прочь, Даффи, — голос за их спиной был обманчиво-ласков, — Док Лоусон сегодня ужинает со мной.

Нельзя было ошибиться в том, кому принадлежит этот голос. Даже если бы Эвелин не узнала эти низкие бархатные нотки, она бы все поняла уже по тому, как бешено забилось ее сердце, как перехватило дыхание.

Все обернулись. Уиклоу был все еще в комбинезоне, с зажатым под мышкой шлемом. Черные волосы, влажные от пота, прилипли колбу, а глаза были красными от перегрузок, но взгляд излучал спокойствие и холодность, как всегда.

— Но я первый увидел ее! — запротестовал Дил, однако сразу убрал руку. — Черт возьми, Отец, ты же не можешь вот так просто прийти, увидеть и…

— Конечно, могу, — спокойно перебил его Уиклоу и отвернулся к Фернандесу, давая понять, что вопрос исчерпан.

Майор оглядел Эвелин, будто увидел ее впервые. Возможно, так оно и было. До этого он видел только хорошенькую мордашку, теперь в его взгляде читался более глубокий интерес.

— Отец Племени никогда еще не вел себя так, — задумчиво произнес он. — А я знаю его вот уже скоро пятнадцать лет.