Настоящий американец – 3 - Страница 7

Разработкой дизайна должен был заняться Карло Феличе Бьянки “Чичи” Андерлони, его компания автомобильного дизайна, Carrozzeria Touring Superleggera была хорошо известна на севере Италии. А сам Карло Феличе даже выступал консультантом в создании Джульетты.

К разработке “начинки” ребята из Альфы хотели привлечь Энрико Нарди, его компания раньше тоже занималась автомобильным дизайном, рулевое колесо разработки Нарди, которое устанавливалось в Porsche 356 Speedster было настоящим шедевром. Кроме того, этот талантливый инженер выпускал спортпрототипы, но сейчас сосредоточился исключительно на разработке производства различных узлов автомобилей.

Двигатель, вернее, целую линейку Альфа Ромео планировала производить сама, благо, наработок было более чем достаточно.

В итоге, мы договорились, что итальянцы предоставят нам “полуфабрикат” нашей следующей машины для Ле-Мана, уже в начале следующего года Шелби с командой доведет его до ума. Таким образом, в 1956 году на трассах появится уже заводская команда.

А вот выпуск машин для американского рынка я решил увязать со строительством завода в Штатах. Это моё предложение было встречено с осторожностью. Все вроде бы понимали его перспективность, но где взять деньги? Ведь это уже многомиллионные инвестиции.

В итоге мы сошлись на том что мне необходимо подготовить это предложение более развернуто в виде пакета документов, и когда всё будет готово, мы соберемся уже в Италии. Я представлю проект на совете директоров и если он будет утвержден, то мы начнем поиск инвесторов. Ни Ромео, ни я такой проект в одиночку не потянем.

На переговоры у нас ушло два дня, а вот третий мне пришлось полностью посветить Алессандре.

К тому времени я уже примирился с тем фактом, что в резиденции Уилсонов поселился нарушитель моего душевного спокойствия, все время провоцирующий меня нагрянуть к нему после вечерних сумерек.

Да, семейство Ромео я как гостеприимный хозяин пригласил погостить в свой дом, а не спровадил вместе с остальными членами делегации в отель. И вот теперь за это расплачивался. Ведь эта итальянская проказница дефилировала мимо меня исключительно в соблазнительных нарядах. Все эти спустившиеся с плеч бретельки, открытые лифы, демонстрирующие приятные на вид округлости, и пышные юбки, обнажающие, от как бы неловких движений, стройные ножки буквально сводили с ума. А я, черт возьми, не железный. Так что, когда Алессандра попросила меня показать ей местные достопримечательности я даже обрадовался.

Первым делом отвез ее на своем ярко-красном Pontiac Chieftain смотреть кукурузные поля, а уже оттуда, в умиротворенном состоянии мы направились в мой в одночасье ставший суперизвестным бар.

Возле входа рвался в небо тот самый аэромен с гитарой, что покорил публику на рок-фестивале, второй, с пивной кружкой был установлен на въезде в город.

В баре, как всегда, полный аншлаг, но для нас столик нашелся. Майкл вытащил его из подсобки и воткнул прямо возле сцены.

Ленни Брюс уже отговорил свою программу и сейчас выступала «Phone booth». Дерек, ее фронтмен намедни мне хвастался, что они записали свой первый сингл и популярность уже не за горами. Надо лишь дождаться, когда песню воткнут в радиоэфир.

В своей прошлой жизни я группу с таким названием не слышал, но, возможно, ребята взяли какое-то другое название, хотя может сдаться, что именно я повлиял на их успех.

– Здесь всегда так?.. – так и не подобрала определение Алессандра, которую определенно впечатлило и количество народа, и царящая здесь атмосфера раскованности, сдобренной алкоголем.

– Секс, пиво и рок-н-ролл, – прошептал я ей на ушко.

– Неприлично говорить о таком девушке, – томно пожурила она меня, и мы забылись в поцелуе.

1-е июля 1955 года. Москва. Площадь Дзержинского, д. 2.

В кабинете начальника Второго Главного управления КГБ при Совете Министров СССР все те же лица: сам генерал-лейтенант Федотов Петр Васильевич, его заместители, оба в звании полковника Грибанов Олег Михайлович и Шубняков Федор Григорьевич.

Обстановка опять напряженная, ведь повод для совещания – объявившийся дядюшка Ванг или пересмешник, как он теперь фигурировал во всех документах.

И ладно бы этот гад просто засунул свое очередное послание в карман советского гражданина, так нет, в этот раз он даже не ограничился броском камня в окно посольства, сейчас пересмешник протаранил грузовиком забор, огораживающий территорию посольства, правда уже не в США, а в Бельгии.

И после этого у посольских началась веселая жизнь. Приглашение в МИД Бельгии для дачи объяснений, требования впустить полицию на территорию посольства и выдать грузовик со всем содержимым для проведения расследования. От последних пришлось отбиваться, как и от вопросов по поводу ночного происшествия. Дело едва не дошло до международного скандала. И в условиях этой возни вокруг посольства Комитету пришлось проводить спецоперацию по вывозу панелей от янтарной комнаты с территории Бельгии в Советский Союз.

Имелось еще одно, не менее важное обстоятельство – новое послание было сделанное в ультимативной форме.

Политбюро теребит, требует ответы на вопросы, а их нет. Единственное, что им удалось установить, это то, что пересмешник мужчина. По возрасту эксперты дали довольно большой разбег – от двадцати до семидесяти лет. Эти хваленые эксперты даже не смогли установить его национальную принадлежность.

– Сошлись во мнении, что, скорее всего, пересмешник относится к какой-то европейской этнической группе, но точнее они сказать не могут, – доложил сидящий по правую руку генерала-лейтенанта Грибанов, когда тот в очередной раз захотел прояснить этот момент.

– То есть он может оказаться как русским, так и итальянцем или французом, или даже англичанином. Отличная экспертная работа, ничего не скажешь! – вспылил Федотов.

– Судя по тому, что он вернул нам янтарную комнату, он русский, – заявил Щебняков.

– А почему не грузин или армянин? – удивился такой уверенности заместителя начальник второго управления. – Эти ребята похожи на итальянцев, а второй контакт с пересмешником произошел в Италии, да и в США итальянцев полно, и он вполне мог там среди них затеряться. Или ты только русских считаешь советскими гражданами? – тон генерал-майора стал опасно жестким.

– Нет, конечно, но зачем грузину или армянину янтарная комната?

– А русскому зачем? – не понял Грибанов.

– Хочет восстановить историческую справедливость, например, – предложил вариант ответа полковник Щебняков.

– То есть, хочешь сказать он из беляков? Вряд-ли какой-то солдат или даже командир, оставшийся в Европе после войны, знал о существовании янтарной комнаты. Удачей бы оказалось если бы он хотя бы о Екатерининском дворце что-то слышал, – пояснил свою мысль Грибанов.

– А почему нет? Эксперты же не исключили эту версию, – Щебняков пожал плечами.

– Ладно, оставим это пока, – генерал-лейтенант закурил новую папиросу. Короткий окурок от предыдущей занял свое место в переполненной пепельнице. – Что мы с этим ультиматумом будем делать?

Вместо ответа полковники прилипли взглядами к лежащим перед ними копиям послания: «Панели янтарной комнаты должны быть переправлены в Союз в кратчайшие сроки. О начале восстановительных работ в Екатерининском дворце прошу сообщить в западную прессу до конца 1955 года».

– В этот раз хоть не иероглифы, – позволил себе съязвить Грибанов. – И даже ни одной метафоры нет.

– Да, по-русски, хоть и с помощью латинских букв, и теперь все предельно ясно, но лучше бы иероглифы про щук и медведей, – Федотов раздраженно вдавил окурок в пепельницу.

– Там не хотят выполнять? – Щебняков показал глазами на потолок.

– Не до дворцов нам пока! – скрипнул зубами генерал-лейтенант. – Нам бы народ накормить.

– Петр Васильевич, нельзя нам ссориться с пересмешником, – Щебняков даже выпрямился на стуле, до этого сидел, ссутулившись, и локтями подпирал стол. – А вдруг он действительно предсказатель? Мы же тогда потеряем ценный источник информации.