Настоящая фантастика – 2010 - Страница 127

Одним словом:

Меня уже не раз упрекали в легковесности подхода, в нечуткости, в непонимании предмета (и само собой, в зависти, неспособности написать «лучше» и прочих смертных грехах). Мол, грешно смеяться над наивными читателями и не менее наивными авторами. Пусть себе пишут, ежели востребовано. Мол, и женские романы — не всегда классика, но куда без них-то? Сублимация, слезы в подушку, недостижимые грезы…

Я бы не спорил, ей-ей. Пусть! Но пусть хоть пишут ну на чуток получше! Сколько можно подавать нам все того же Василия Звягинцева, подогретого к ужину? Свое придумайте, напрягитесь слегка!

И думайте иногда, хотя бы в самых ответственных (для героя и сюжета) случаях.

Как известно, лучший способ изменить историю — это вручить нашим предкам гранатомет. А еще лучше — два. Вот тогда История и развернется — как душа под балалаечный перепляс. Вот и вручают гранатометы — то Сталину, то Николаю Второму. Только гранатомет (равно как новый прицел, ракета, магнитная мина, компьютер, наконец) — это, извините, палка, чреватая о двух концах. Как только что-то новое «у нас» ухнет, супостат мгновенно стойку сделает. И через месяц, много — через два, такие же точно гранатометы начнут лупить по «нашей» армии. Это что, по-вашему, прогрессорство?

Гранатомет — это, конечно, для красного словца. А вот некий супергерой (у него зубы новые вырастают, представляете?), попав к товарищу Сталину аккурат к началу войны, одарил его напалмом. Как вы думаете, сколько времени потребуется немецким химикам для воспроизведения продукта после первого же боевого применения? А что будет потом, представили?

Дальше можно не копать — все те же горе-прогрессоры с отрастающими зубами и гранатометами. Самое смешное, их слушают, им даже подчиняются. Товарищ Сталин вкупе с императором Николаем вопросы задают, мудрые ответы выслушивают…

Гордись, отставной поручик Иван Биретов! Дело твое не пропало!

Ну и пусть. Успокоимся все той же мыслью, что раз книги издают, значит, они кому-то нужны.

И это все? Стоило ли огород городить?

К счастью нет. Не все.

Новым в нашей АИ стало появление среди авторов не слишком многочисленного, но активного отряда «специалистов». Название пусть условное, но правильное. Если для авторов предыдущей «волны» главным было знание мордобойных видов спорта, то специалисты пытаются разобраться непосредственно в предмете — и в самой истории, и во всем, ей сопутствующем.

Родоначальником этой новой «волны» следует считать Олега Курылева. Его книги можно критиковать, но именно в них появилось нечто принципиально новое, что позже было взято на вооружение наиболее толковыми авторами.

Прежде всего, это обоснование «эффекта бабочки» Брэдбери. В применении к АИ он формулируется просто. К изменениям в Истории приводит любое вмешательство, причем изменения могут быть совершенно неожиданными. Как следствие этого, прохождение через ТП быстро обесценивает наши знания о Прошлом, ибо они становятся знаниями о несостоявшейся истории. Что остается? Гранатомет, смекалка, современное техническое образование, чувство юмора, наконец. Но «засланец», превративший Прошлое в АИ, уже не царь и всеведущий бог, а просто человек в новой, «сдвинутой» истории. Причем «сдвинутой» часто совсем не туда, куда первоначально намечалось.

Подобный, «сложный» подход к АИ уже не редкость. Не все произведения удачны, но по сравнению с опусами о «настоящих мужчинах» это не просто шаг вперед, а прямо-таки новая реальность.

Вот, скажем, достаточно известная новинка: Сергей Буркатовский, «Вчера будет война». Не секрет, что автору в работе помогал дружный коллектив Интернет-форума ВИФ-2. Старались не один год, уточняли ТТХ, каждую железку мерили и к месту приспосабливали. Что же в итоге?

Прежде всего, приятно констатировать, что перед нами роман — в самом правильном, жанровом смысле. Сюжет, герои, пролог, кульминация, эпилог. Не сериал, слава богу, — и не голый «конструкт», где литература даже не ночевала. Да, герой-засланец, да, все тот же гранатомет для товарища Сталина. Но совсем иной результат. Никакое «предвидение» не помогло — война все равно началась, немцы покатились на восток — и вместо Киева оказались прямиком в Москве. Выяснилось, что железяки — это еще не все и даже кадры «все» не решают. Есть еще История, дама весьма норовистая и непредсказуемая. Пожалуй, в романе впервые показана и доказана мысль, что исторический процесс невозможно менять по заказу. Лавину стронуть с места легко, но вот куда она покатится?

Интересно, что другой писатель, Валерий Елманов (цикл «Княжья доля»), ставит героя в близкие условия. Тоже Русь, тоже раздробленность, да еще татары впереди. Но вот решается все, увы, по Звягинцеву. Гранатометы — и малость либеральных реформ. Затем корону на голову, принцессу в койку — и до полной победы. Скучно, господа!

Итак, новое есть. Впервые герои не играют с Историей в поддавки и не ставятся заранее на котурны победителя. Происходящее отдаленно напоминает эволюцию нашего кино о войне. Вначале — боевые киносборники с карикатурными фрицами-идиотами, затем блокбастеры о подвигах разведчиков, а потом — потом нечто более сложное, постепенное дрейфующее к правде. Пойдет ли наша АИ этим путем? Пройдет ли этот путь до той самой ТП, дабы изменить в лучшую сторону саму себя? Этого не знает никто, даже отставной поручик Иван Биретов, обещавшийся всегда говорить правду.

Посмотрим!

Феномен фантастики. Есть ли этот феномен? Или фантастика всего лишь одно из многочисленных литературных течений, которому, конечно, присущи свои специфические черты, но принципиально ничем не отличающееся от того же детектива, приключенческого романа, или даже — психологического? Этот вопрос занимает нас — да и не только нас — давно.

Пора бы разобраться.

В нашей статье «На своем поле» («Если», № 3, 2009) мы рассмотрели проблему фантастического допущения как основного водораздела, отграничивающего фантастику от прочих литературных бранчей. Но это разграничение — по литературоведческому, «внешнему» признаку. Есть ли признаки «внутренние», онтологические, экзистенциальные? — вот о чем хочется поговорить. Но прежде необходимо восполнить пробел упомянутой статьи и дать определение собственно фантдопущения.

Итак, фантастическое допущение — специфическое неотъемлемое свойство фантастического произведения — сознательное и активное целеполагание писателя, выражающееся в формуле «что будет, если…» («что было бы, если…») и проявляющееся в искажении писателем картины существующей действительности, вне рамок которого невозможны ни реализация фабулы, ни построение сюжета, ни, чаще всего, сама проблематика конкретного произведения. В отличие от ФД, фантастический элемент, не содержащий активного целеполагания, как правило, может быть безболезненно изъят из текста или заменен на другой фантастический или даже — реалистический элемент.

А теперь можно с чистой совестью погрузиться в метафизику.

У фантастики есть странные «сопутствующие явления», напрочь отсутствующие у прочих жанров. К примеру — аномально высокий процент соавторств. Ведь писательство, как известно, дело одинокое, и соавторства в литературе — скорее исключения, нежели правила. А в фантастике чуть ли не наоборот. Романы пишут и творческие дуэты, и трио, и целые квинтеты.

Но еще более странное «сопутствующее явление» — это Фэндом. Вот уж чего у поклонников других жанров днем с огнем не сыщешь! Почему поклонники и творцы фантастики образуют сплоченное, не убоимся этого слова, братство (пускай иногда и сотрясаемое внутренними противоречиями и групповщиной), а поклонники детектива — нет? А любительницы дамских романов — нет? А почитатели «боллитры» — тоже нет? Почему проводятся конвенты (нет-нет, не пьянки! конвенты!), на которых «нет ни эллина ни иудея», то бишь ни издателя, ни писателя, ни критика, ни простого фэна, где все равны и каждый может свободно и равно общаться с каждым: начинающий автор с редактором издательства, восторженный поклонник с признанным мэтром?