Настанет день - Страница 18
Мальчик закатил глаза, стараясь припомнить подробности. Джо был заядлый болельщик. За этим столом – самый надежный источник информации обо всем, что касается бейсбола.
– И им сократили плату. Платят меньше, чем в других сериях. Вот они и забастовали. – Он пожал плечами, словно для него все это было вполне логично, после чего переключился на индейку.
– Я согласен с Эдди, – заметил отец. – Бейсбол мертв. И никогда не воскреснет.
– Воскреснет, – с отчаянием в голосе возразил Джо. – Обязательно.
– Куда катится страна? – произнес отец, одарив их очередной улыбкой из своей богатой коллекции, на сей раз – улыбкой язвительной. – Каждый считает, что это в порядке вещей – наняться на работу, а потом забастовать, когда работа покажется трудной.
Они с Коннором вышли со своим кофе и папиросами на заднюю террасу, и Джо последовал за ними. Во дворе он забрался на дерево, поскольку знал, что ему это делать не разрешается, но что братья закроют на это глаза.
Коннор и Дэнни были очень мало похожи друг на друга. Когда они сообщали новым знакомым, что они братья, многие считали это шуткой: Дэнни – высокий, темноволосый и широкоплечий, Коннор же – блондин среднего роста, в точности как отец. Впрочем, Дэнни унаследовал от отца голубые глаза и чувство юмора, тогда как карие глаза Коннора и его нрав – суетливая предупредительность, маскирующая упрямство, – достались ему от матери.
– Папа говорит, ты вчера на корабле был?
Дэнни кивнул:
– Верно, был.
– Я слышал, там больные солдаты.
– Утечка информации. В этом доме всюду дыры, как в гудзоновских шинах, – вздохнул Дэнни.
– Ну, я же все-таки служу у окружного прокурора.
– Ты-то у нас приближен к кругам, да, – фыркнул Дэнни.
Коннор нахмурился:
– И насколько дело плохо? Я про солдат.
Дэнни опустил взгляд на папиросу, покатал ее между большим и указательным пальцем.
– Довольно плохо.
– А что с ними такое?
– Тебе честно? Не знаю. Может быть, инфлюэнца, пневмония или какая-нибудь дрянь, о которой никто не слышал. – Дэнни пожал плечами. – Надеюсь, с солдат она ни на кого не перекинется.
Коннор прислонился к перилам:
– Говорят, скоро все это кончится.
– Война? – Дэнни кивнул: – Ну да.
На мгновение у Коннора сделался неловкий вид. Восходящая звезда окружной прокуратуры, он всегда горячо поддерживал вступление Америки в войну, но при этом как-то ухитрился избежать призыва. Оба его брата отлично знали, кто в их семье обычно организует это «как-то».
Джо крикнул:
– Эй, там, внизу! – И они, подняв глаза, увидели, что он добрался до предпоследней ветки.
– Голову разобьешь, – предупредил Коннор. – Мать тебя пристрелит.
– Не собираюсь я ее разбивать, а у мамы нет пистолета.
– Она у папы возьмет.
Джо замер, словно обдумывая это предположение.
– Как Нора? – непринужденно поинтересовался Дэнни.
– Спроси у нее сам. Она странная девчонка. С мамой и папой такая смиренница, правда? А тебя она не пыталась обращать в большевизм?
– В большевизм? – Дэнни улыбнулся. – Еще чего не хватало.
– Ты бы послушал, Дэн, как она толкует о правах рабочих, о женском равноправии, о бедных иммигрантских детях на фабриках и прочее, и прочее. Наш старик с ума сойдет, если ее когда-нибудь услышит. Но это все переменится, имей в виду.
– Вот как? – Дэнни усмехнулся при мысли, что Нора может перемениться. Упрямая Нора, которая предпочтет умереть от жажды, если ты ей прикажешь: «Пей». – И как же это произойдет?
Коннор повернул голову, глаза у него смеялись.
– А ты не слышал?
– Да я по восемьдесят часов в неделю работаю. Видимо, упустил какие-то слухи.
– Я собираюсь на ней жениться.
У Дэнни пересохло во рту. Он прочистил горло:
– Ты ей сделал предложение?
– Пока нет. Но я поговорил об этом с папой.
– Значит, с папой поговорил, а с ней нет.
Коннор пожал плечами и снова ухмыльнулся до ушей:
– А что ты удивляешься? Она красавица, мы с ней ходим в кино и на всякие представления, а у мамы она уже научилась готовить. Она будет отличной женой.
– Кон… – начал Дэнни, но младший брат предостерегающе поднял руку:
– Дэн, я знаю, между вами… что-то было. Я не слепой. Вся семья знает.
Для самого Дэнни это была новость. Над их головами Джо сновал по дереву, точно белка. Становилось прохладно; череду ближних домов укутывал мягкий сумрак.
– Дэн, ты слушаешь? Потому я тебе и рассказываю. Хочу узнать, как тебе это.
Дэнни привалился к перилам:
– А что у нас с Норой, по-твоему, «было»?
– Ну, я не знаю.
Дэнни кивнул. И подумал: она за него никогда не выйдет.
– А если она скажет «нет»?
– С чего бы ей говорить «нет»? – Коннор воздел руки, услышав столь нелепое предположение.
– Большевички непредсказуемы.
Коннор рассмеялся:
– Я же говорю, все переменится. Почему бы ей не сказать «да»? Мы проводим вместе все свободное время, имей в виду. Мы…
– Да-да, в кино ходите. Человек, с которым посещаешь увеселительные заведения. Это совсем другое дело, это не…
– Что – не?
– Не любовь.
Коннор сощурился.
– Это и есть любовь. – Он покачал головой, глядя на брата. – Почему ты вечно все усложняешь, Дэн? Мужчина встречает женщину, у них общие взгляды, общие традиции. Они женятся, воспитывают детей. Это и есть любовь.
Дэнни пожал плечами. Чем больше терялся Коннор, тем сильнее он злился. Это всегда было опасное сочетание, особенно если Коннор сидел где-нибудь в баре. Конечно, из всех братьев именно Дэнни – боксер, зато Коннор славится в семье драчливостью.
Коннор был на десять месяцев моложе Дэнни: это называлось «ирландские близнецы». Но, если не считать кровных уз, между ними было мало общего. Они окончили школу в один и тот же день: Дэнни – едва не вылетев, Коннор – на год раньше положенного и с отличием. Дэнни тут же пошел служить в полицию, а Коннор был принят в Бостонский католический колледж в Саут-Энде на полное обеспечение. После двух лет ускоренной учебы он получил диплом с отличием и поступил в Саффолкскую юридическую школу. Никогда не возникало вопросов, куда он пойдет работать после окончания. Его ждало местечко в офисе окружного прокурора еще с тех пор, как он в ранней юности подрабатывал там курьером. Теперь, отслужив там уже четыре года, он получал все более крупные дела.
– Как работа? – спросил Дэнни.
Коннор закурил новую папиросу:
– В наших краях водятся паршивые люди, имей в виду.
– Расскажи-ка.
– Я не об «ураганах» и не о садовых воришках. Я о радикалах, бомбистах.
Дэнни задрал голову и показал на шрам у себя на шее.
Коннор усмехнулся:
– Точно, точно. Вы только поглядите, с кем я разговариваю. Я никогда раньше не догадывался, какие… какие это злостные типы. К нам попал сейчас один парень, мы его вышлем, если выиграем процесс, так вот, он угрожал взорвать сенат.
– Одни словесные угрозы, больше ничего? – уточнил Дэнни.
На это Коннор раздраженно помотал головой:
– Вовсе нет. Тут я неделю назад ходил на повешение…
– Куда-куда? – удивился Дэнни.
Брат кивнул:
– Такая работа, иногда приходится. Сайлас хочет, чтобы граждане штата знали: мы представляем их интересы, пока не поставлена точка.
– Костюм у тебя слишком для этого легкомысленный. Какого он цвета? Желтый?
Коннор отмахнулся:
– Песочный.
– Вот как. Песочный.
– На самом деле ничего веселого. – Коннор перевел взгляд вглубь двора. – В этих повешениях. – Он чуть улыбнулся. – Хотя наши на работе говорят, что и к этому привыкаешь.
Они помолчали. Дэнни чувствовал, как на их маленький мирок наезжает глыба большого мира, с его виселицами и недугами, с его бомбами и бедностью.
– Так, значит, ты собрался жениться на Норе, – произнес он наконец.
– Планирую. – Коннор шевельнул бровями.
Дэнни положил ему руку на плечо: