Насмешливый лик Смерти - Страница 31

― Она одолжила его, чтобы защищаться. Нож был у нее в кошельке.

― Он может это доказать?

― Он и не обязан. Это ваша задача.

― Черт возьми, вы разводите демагогию, как самый настоящий адвокат. Терпеть не могу этих краснобаев, которые спят и видят, как бы обойти закон.

― Крепко.

― Ничего, проглотите.

Дорога, по которой мы ехали, делала крутой поворот, вливаясь в автостраду, пересекавшую долину с запада на восток. Брейк промчался на красный свет и на полном ходу вошел в вираж, так что завизжали покрышки.

― Что мне делать, если они без конца пыряют друг друга ножами, жгут друг друга в машинах? Хлопать их по спинке, мол, продолжайте, друзья, в том же духе? Нет, их надо остановить, упрятать куда подальше.

― Но только тех, кого нужно. Вы не можете разделить эти два преступления: убийство Люси повесить на Алекса, а последнее на кого-то еще.

― Могу, если они не связаны.

― А я полагаю, связаны.

― Представьте доказательства.

― Я еду не свежим воздухом дышать.

Дорога пошла вверх между сухими глинистыми срезами. То и дело попадались желтые знаки, предупреждавшие об оползнях. Хотя Брейк до упора давил на педаль акселератора, стрелка спидометра застряла на семидесяти, как на поломанных часах. Синие ступенчатые склоны восточной гряды громоздились один на один в рамке ветрового стекла. Казалось, их можно коснуться рукой. Отщелкивали минуты, накручивались мили, а они оставались все там же. Мне стало закладывать уши. Когда мы взяли новую высоту, над вершинами повисли несколько маленьких белых облачков, как будто в небе раскрылись коробочки спелого хлопка. Далеко внизу за нашей спиной стоял среди полей Белла-Сити, как сгруженные на пыльной доске шахматы.

Проехав еще пять миль, поднявшись еще на тысячу футов, мы подкатили к полукруглому щебенчатому развороту с левой стороны автострады. Там было припарковано несколько легковушек, буксир и пожарная машина. На краю обрыва толпились люди, смотревшие вниз. Брейк остановился за новым фордом с опознавательными знаками дорожной инспекции.

К нам тут же подошел офицер в грязно-оливковой форме:

― Привет, Брейк. Я велел ребятам ничего не трогать, после того как они загасили огонь. Мы даже сделали для вас фотографии.

― Молодчаги, кое-чему научились. Я бы наклеил тебе на лоб золотую звезду, если бы она у меня была. Это Лью Арчер, мыслитель. Прошу любить и жаловать. Капитан Холлман.

Капитан одарил меня удивленным взглядом и крепким рукопожатием. Мы направились к низкому брусчатому ограждению, окаймлявшему разворот. От него склон каньона круто спускался вниз к галечному ложу реки, извивавшемуся меж виргинскими дубами. С нашей высоты сентябрьская речка казалась извилистой каменистой тропкой с редкими лужами. Игрушечный автомобиль, валявшийся на ее берегу, выпускал колечки пара, мгновенно таявшие на солнце. Это был зелено-салатный «бьюик».

Поломанные кусты, местами обуглившиеся, показывали, где бьюик сошел с дороги и ухнул в ущелье.

Брейк обратился к Холлману:

― На дороге что-нибудь нашли?

― Следы покрышек на обочине. Машина ехала на маленькой скорости. Это мне сразу показалось подозрительным. Никаких следов заноса. Кто-то ее подпалил и столкнул в пропасть. ― Холлман добавил с предельной серьезностью: ― Тот, кто разлил здесь бензин и поджег его, ― больше чем убийца. Счастье, что нет ветра, а то вспыхнул бы лесной пожар.

― Когда это произошло?

― Скорее всего, сегодня до рассвета. Фары были зажжены. Мне сообщили только в восемь. Когда я сообразил, что это убийство, я сразу связался с вами и оставил парня в том виде, в каком мы его нашли.

― Его еще не опознали?

― Кой черт опознали! Попробуйте, отыщите клеймо на жареной туше. Но по номеру мотора они быстро установят владельца.

― Это машина Синглтона, ― сказал я Брейку.

― Похоже, вы правы, ― вздохнул он. ― Ладно, раз уж надо спускаться, придется спускаться.

― Никак, старость? ― съязвил Холлман. ― Вы вытравливали дичь из более глубоких нор, чем эта. Я бы тоже пошел, да мне уже дважды пришлось туда слазить. Там мои ребята караулят.

Через кристальную толщу воздуха были отчетливо видны два парня, сидевшие на валуне у искореженной машины. Казалось, по движениям их губ вот-вот разберешь, о чем они говорят.

Брейк перешагнул через заграждение и начал спускаться. Я двинулся за ним, стараясь ступать след в след и то и дело хватаясь за ветки низкорослых деревьев. Добравшись до дна, мы оба тяжело дышали.

Два дорожных инспектора встретили нас и проводили к разбитой машине.

Она лежала на правом боку. Капот, крыша и решетка радиатора выглядели так, будто по ним прошлась кувалда. Все четыре шины лопнули. Левая дверца была открыта.

― Боюсь, он нетранспортабелен, ― сказал один из инспекторов. ― Даже если бы нашелся способ его извлечь.

Брейк грубо его оборвал:

― Очень жаль. Я собирался взять его на прогулку.

Брейк взобрался на машину и оттянул открытую дверцу до предела. Я заглянул в выжженное сырое нутро.

На правой передней дверце, придавленной к земле, лежало нечто, напоминавшее очертаниями сжавшегося в комок человека.

Брейк свесился вниз. Опираясь одной рукой на руль, он другой дотянулся до трупа. Почти вся одежда сгорела, за исключением поясного ремня. Брейк схватился за него и рванул. Ремень остался в его цепких пальцах. Он передал трофей мне. На почерневшей серебряной пряжке просматривались инициалы: «Ч.А.С.».

Я позвонил три раза с большими интервалами. В тишине перекликались воскресные колокола. Наконец дверь открыла миссис Беннинг в наглухо застегнутом коричневом купальном халате из толстого махрового полотна. Лицо у нее было такое, словно она все утро сражалась с кошмарами.

― Опять вы.

― Опять я. Доктор дома?

― Он в церкви. ― Она попыталась захлопнуть дверь.

Я сунул в щель ногу.

― Отлично. Мне нужно побеседовать с вами.

― Я даже не одета.

― С этим успеется. Совершено еще одно убийство. Убит еще один ваш друг.

― Еще один? ― Она закрыла рукой рот, как будто я ее ударил.

Я втолкнул ее в коридор и захлопнул дверь. Отрезанные от слепящего дневного света и ленивой воскресной жизни, мы стояли рядом, глядя друг другу в глаза. У меня возникло ощущение странной сумеречной близости. Она отвернулась, изогнув над талией свою узкую спину. Мне стоило большого труда ее не удержать.

Она спросила, обращаясь к зеркалу:

― Кто убит?

― Полагаю, вы знаете.

― Мой муж? ― Ее лицо в зеркале походило на маску.

― Это зависит от того, за кем вы замужем.

― Сэм? ― Она крутанулась, как балерина, сразу зафиксировав позицию. ― Не верю.

― Я просто не исключаю возможности, что вы замужем за Синглтоном.

Она неожиданно расхохоталась. Это был неприятный смех, и я облегченно вздохнул, когда он смолк.

― Никогда даже не слыхала о Синглтоне. Так вы, кажется, его назвали? Синглтон? Я замужем за Сэмом Беннингом уже больше восьми лет.

― Это не мешает вам быть знакомой с Синглтоном, близко знакомой. У меня есть свидетельства, что это так. Сегодня утром его убили.

Она отпрянула от меня, выдохнув:

― Как убили?

― Кто-то ударил его по черепу молотком или другим тяжелым орудием. Рана была глубокой, но не смертельной. Потом его привезли в горы в его собственной машине, облили бензином и подожгли. Машину столкнули в ущелье с высоты трехсот футов и оставили гореть вместе с Синглтоном.

― Как вы узнали, что это его машина?

― Это «бьюик» выпуска сорок восьмого года с двумя дверцами, темно-зеленым корпусом и светло-зеленым верхом.

― Вы уверены, что внутри был он?

― Его опознали. Почти вся одежда на нем сгорела, но на пряжке ремня сохранились его инициалы. Почему бы вам не пойти в морг и не провести официальное опознание?

― Я же сказала, что даже о нем не слышала.

― Вы проявляете слишком большой интерес к постороннему.