Наслeдство (СИ) - Страница 38

Вошла Аглая.

— Ох! — женщина всплеснула руками. — Я сейчас уберу!

— Да что ты! — Катя отошла в сторону от лужи, когда-то бывшей их завтраком. — Позови поломойку.

— Да тут тирануть разок и все! — отмахнулась экономка. — Госпожа, я что пришла-то: там опять следователь заявился, куда его?

— Да… уже никуда, — ответила Катерина, глядя на входящего в комнату Талькина. За ним протиснулся Гастин. Инкнесса схватила со стула халат, поспешно одела.

— Чем обязаны?

Юрий, ставший вдруг выглядеть гораздо старше своих лет (или как раз на них?) взял рукой в толстой перчатке осколок тарелки.

— В лабораторию?

Гастин кивнул на пол.

— Бери еще один. В чарконтроль тоже пошлем. Пусть посмотрят. Может, яд тот же.

Михаил немного насмешливо, Катя — возмущенно следили за действиями ворвавшихся в их дом людей. Аглая, сочтя себя лишней, шагнула к двери.

— Не так быстро, — Гастин взял ее за локоть. — Нам с вами предстоит беседа. Очень-очень долгая.

Катерина отмерла.

— Что вы себе позволяете?

— Не больше того, что нам дозволено по закону. Инкнесса, вам очень повезло, что вы не выпили этот бульон, поверьте мне.

Экономка вырвала у капитана руку, гордо выпрямилась.

— Я отпираться не буду, не бойтесь. Все расскажу. Только вины своей я ни в чем не вижу. Лена жила им, дышала им, умри Евстафий — ее сердце остановилось бы следом за его. Она и умерла, потому что хотела исполнить его мечту о втором ребенке. Все, что было, ему отдала — даже жизнь. А он? Женился! Предал он ее! Изменил с бледной немощью только потому, что та — инкнесса, а ему очень уж хотелось Николая в высший свет протолкнуть. Да не просто так женился — еще одного наследника ждать стал. Я уж и так, и сяк изгалялась, и опаивала, и окуривала, что только ни делала, что б тварь эта не понесла! — в сторону Кати обвиняюще вытянули руку. — Заговаривала ему зубы, заговаривала, да не заговорила — не захотел он развестись, а ведь с его деньгами это, пожалуй, можно было устроить на раз-два! С докторами начал связываться! Тогда-то я про него все поняла: не любил он Лену по-настоящему! Потому и память ее чтить не стал, и ребенка, жизнью ее купленного, не захотел лелеять — возжелал нового! Отговаривался важностью инкнесской крови, но я-то знаю: это он обелял себя, предательство свое смыть с себя пытался. А я не дала! Отец видит, да не наказывает детей своих — а я женщина! Я Коле как мать! Я наказала!

— И Коленьке вашему подсказали, что делать? — усмехнулся Талькин. Аглая вскинула подбородок.

— Да! И горжусь этим! Я из юнца чародея сделала! Наследие материно пробудила! Она бы мне спасибо сказала!

— Конечно, сказала бы, — кивнул Юрий. — Вы из ее сына убийцу пытались сделать, манипулируя его чувствами. Она бы в восторг пришла, я уверен.

— Вы не понимаете…

— И не собираюсь, — Талькин взял женщину под локоть. — Пройдемте.

Они вышли. Гастин взял со стола осколки, завернутые в какую-то тряпку и последовал за ними.

— Светлой стороны.

В комнате воцарилась тишина.

— Вот теперь точно все закончилось, — хрипло сообщил Михаил.

Катя не ответила. Женщина, являвшаяся неотъемлемой частью их (Мережских) дома, даже в какой-то мере частью их семьи, которую она воспринимала, как добрую няню Николая, оказалась…

Катерина стерла со щек слезы и зло сказала:

— Сегодня же напишу отказ от этого проклятого наследства!

Михаил не спорил.

Немногочисленные вещи были упакованы, дорожные плащи ждали хозяев в прихожей.

— Я могу еще чем-то помочь? — Александр перевел вопросительный взгляд с Кати на Михаила.

— Нет, спасибо, — ответили супруги одновременно, улыбнулись и спрятались за чашками чая.

— Как ваша рука?

Юрист неуверенно качнул упомянутой конечностью.

— Заживет. Главное, что она осталась при мне. Александр, мы с женой искренне благодарим вас за оказанную нам помощь.

Мужчина отмахнулся.

— Это моя работа. К тому же меня задержали непреодолимые обстоятельства, и я почти опоздал. Увы, единственное, что я мог на тот момент — отправить короткую записку.

Катя бросила взгляд на четвертую тарелку. Пустую.

— Как Николай?

Мужчина нахмурился.

— Собирается. Я выхлопотал ему назначение на северную границу. Пусть понюхает жизнь, глядишь, на морозе, да под вой нечисти, может и повзрослеет. Тут попусту мундиром сверкать его точно оставлять нельзя. Мальчик мечтал о подвигах? Так подвиги не в стоянии на парадах или в карауле у великнесского дворца. Пусть знакомится с реальностью, пока не поздно. Я в семнадцать был гораздо умнее.

Катерина поднесла кружку к губам, опустила, опять поднесла. Потискала ее в руках и в конце концов вернула на блюдце. Подняла на Мережского взгляд и нерешительно спросила:

— А… Аглая как?

— Отправили на рудники, — совершенно безразлично отозвался новый хозяин дома. — В соответствии с возрастом — будет поломойкой или кухаркой, что-то в этом роде. Я не уточнял. Мне мало интересна судьба женщины, которая пыталась из моего брата сделать убийцу.

— Разве вы сейчас делаете не то же самое, отсылая его на север?

Михаил не был бы Михаилом, если б не вставил справедливое замечание.

— Карьеру военного он выбрал сам, его никто не принуждал, — не согласился с выводами юриста старший брат. — Так что это исключительно его желание. Я лишь ввожу его в рамки реальной угрозы. Не хватало мне еще, чтоб он, пытаясь отличиться, развел какую-нибудь глупую, а то и незаконную деятельность в столице. Он уже наказал отцовых убийц — вы на себе прочувствовали всю прелесть его умозаключений и способов свершения справедливости. Пусть лучше уедет подальше. И туда, где действительно нужны лишнее руки с оружием.

— А вы? — попыталась отвлечь мужчин от неприятной темы Катерина.

— А я возвращаюсь к семье и к службе.

Вошла Дуня, прерывая прощальную беседу.

— Госпожа, там гость. Увидеться с вами просит.

Михаил встал еще раньше Кати. Подошел, взял ее за руку. Девушка противиться не стала: в конце концов у нее нет секретов от мужа.

В гостиной стоял Талькин. Сосредоточенный, грустный, уставший. Климские вдруг подумали, что он сейчас отнюдь не выглядит Катиным ровесником — лет на десять старше, не меньше. Влюбленным помощник следователя тоже не выглядел.

— Светлой стороны, инкнесса. Светлой стороны, Михаил. Я зашел попрощаться. Мне сказали, вы уезжаете. Я тоже.

— Надеюсь, нам не по пути, — хмуро заметил Климский.

— Нет, не по пути, — кивнул Юрий. — Вообще-то я хотел… попросить прощения. За спектакль с цветами и прочим. Это просто работа, но… с вами как-то нехорошо вышло.

Катя улыбнулась, ее муж скрипнул зубами.

— Я вас прощаю.

— За все?

— За все.

— И за спектакль у ювелирной лавки?

Катерина вздрогнула.

Нет, все закончилось хорошо. И тогда пришел Михаил…

— Прощаю, — повторила девушка, но уже не так великодушно. Талькин кивнул.

— Счастья вам.

Он быстрым шагом покинул комнату, словно очень торопился. Климский посмотрел на часы.

— Нам тоже пора, — сообщил он.

Они тепло распрощались с Ариной и ее внучкой, нейтрально с остальными слугами, односторонне, — с угрюмым Николаем, сосредоточенно пакующем вещи. Провожать их вышел сам Александр.

— Что будет с домом? — спросила Екатерина, со смесью ужаса и интереса рассматривая двухэтажное здание.

— Не знаю, — ответил Мережской. — Посмотрю по обстоятельствам. Подарю кому-нибудь. Или заколочу и оставлю в покое. Там видно будет.

— Светлой стороны, Александр.

Мужчина горько усмехнулся.

— Нет, инкнесса. Моя сторона — темная. А вот вам — счастливого пути.

Михаил пожал своему спасителю руку, и супруги сели в наемный экипаж.

Впереди ждала долгая дорога в провинциальный городок, знакомство с родителями Михаила, долгожданная встреча с Лизой и причиной, по которой она не смогла приехать — ее первенцем. Много-много хороших впечатлений.