Наследство - Страница 7
"Мне нужно нормальное место, а не второсортная ночлежка. В чем, собственно, проблема?"
"Боюсь, это Рождество, сэр."
"Не говорите мне, что нет мест на постоялом дворе", сказал Толли и грохнул трубкой. Что ж, вероятно, здесь он в безопасности. Он проверил, закрыто ли окно, и снова спустился в бар, где провел пару часов в разговорах с женатой парой из Айдахо - она совершенствовалась в архитектуре и была в своей стихии, в то время как ее муж полусерьезно ворчал на плохой сервис, на ужасный водопровод, на мусор повсюду... короче, на нехватку всего комфорта, который воистину цивилизованная страна может себе позволить в эту последнюю четверть двадцатого столетия. Толли соглашался со всем, задумчиво разглядывая глубокую долину между грудями женщины (слава богу, декольте снова в моде) и с жадностью заглатывая с полдюжины двойных скотчей. Под конец, затуманенный от выпитого и от подавленной похоти, он взобрался обратно в номер, вспомнив лишь тогда, когда уже заваливался в постель, что ему не стоило оставаться здесь. Но разогретый скотчем - голландской храбростью - он даже выключил свет.
x x x
И проснулся от телефона, верещащего возле постели. Он нащупал выключатель, схватил трубку. "Вам звонок, сэр", сказал администратор, потом раздался щелчок и голос Джеральда Бомонта произнес: "Профессор Толли?"
"Конечно." Было полседьмого утра. Толли чувствовал так, словно его зубы натерты пеплом, желудок жгло огнем.
"Слушайте, профессор, я не хотел вам звонить, но мне больше не к кому обратиться. А вы и так во все вовлечены, понимаете? Это Марджори. Она покинула больницу."
"Выписали? Несколько рановато..."
"Не выписали. Когда полчаса назад медсестра принесла ей завтрак, то обнаружила, что Марджори ушла. Забрала свою одежду. Я думаю, вы понимаете, куда она пошла, профессор."
Толли, мгновенно протрезвев, сказал: "Разве не лучше позвонить в полицию?"
"И рассказать, что она обуреваема демоном? Они же прогонят меня. Но я бы мог им кое-что рассказать, если б получил кое-какую поддержку, да у меня все еще эти ваши фотографии Стипл-Хейстона. Вы должны взять на себя немного ответственности, разве не так?"
"Я понимаю, что вы хотите мне сказать, мистер Бомонт."
Голос Бомонта сказал: "Я уверен, что когда ее найду, она придет в себя. Но нужен кто-то знакомый, вот и все."
"Если вы реально думаете, что она там, мне не нравится, что вы собираетесь туда в одиночку."
"Я отправляюсь туда немедленно. И надеюсь увидеть вас."
"Я же сказал, что приду, черт побери!" Но в трубке были только гудки разрыва связи.
x x x
Больше, чем хилые угрозы Бомонта, последствия вчерашнего вечернего запоя повлекли Толли вниз в арендованную машину и далее по дороге на север от Оксфорда. К тому времени, когда он запрыгал по грубой грунтовке в сторону Стипл-Хейстона, страх начал тучами заволакивать его легкомысленное безрассудство, но было уже слишком поздно поворачивать.
Там, в конце дороги, уже стояла маленькая машина, и ворота в изгороди были открыты. Толли позвал Бомонта. Тьма приняла его голос и проглотила его. Кожа его покрылась мурашками, он выбирал путь по земле, иней хрустел под башмаками. Стоял резкий холод, рассвет серым комом выделил насыпь железной дороги.
Толли прошел четверть расстояния кочковатого участка, где когда-то находилась деревня, но там не было ни следа Джеральда Бомонта. Он почти повернул назад, когда заметил движение среди деревьев впереди, тех, что росли вокруг усадьбы. Он застыл, кровь его тяжело колыхнулась в каждом уголке тела: но это была собака Бомонта. Пес неуверенно шел навстречу с опущенным хвостом.
"Хороший парень", сказал Толли. "А где же твой хозяин, а?"
Пес завизжал, потом побежал к деревьям; когда он увидел, что Толли не следует за ним, то затанцевал на месте и загавкал. Толли снова позвал:
"Бомонт!"
Ночь. Молчание. Дыхание Толли парило в воздухе.
А потом он услышал слабый и очень далекий, но резкий скрежет металла о металл. Каждый волосок у него на затылке приподнялся, когда волной холодного пота омыло кожу. Он повернулся и на фоне слабого света восхода увидел черную фигуру на вершине насыпи. Мгновение она стояла неподвижно, потом, казалось, бросилась вниз по крутому склону, двигаясь быстро, словно скользящая птица. И уже путь отступления Толли был отрезан, он повернулся и побежал, пес тоже секунду бежал за ним, потом повернул в сторону деревьев.
Толли мчался дальше, тяжело дыша и едва осмеливаясь оглянуться. В голове не осталось ничего, кроме глухого стука пульса и слепого стремления убежать, убежать до того, как эта тварь доберется до него. Спотыкаясь, он вбежал в церковные ворота, гравий разлетался под его мелькающими ногами. Дверь, дверь...
Она поддалась. Толли ввалился внутрь и навалился на дверь. Вокруг церкви закружил сильный ветер, воя и завывая, дребезжа пластинами витражного стекла. Толли нащупал в плаще коробку спичек, при свете спички нашел железную задвижку на двери и задвинул ее как раз тогда, когда в дверь с другой стороны кто-то врезался. Ветер стал выть еще громче: фанерка, что заменяла разбитое стекло, с треском влетела внутрь, и густая горелая вонь начала заполнять темное пространство церкви. Спичка обожгла Толли пальцы. Он бросил ее и мгновенно зажег другую. Быть одному во мраке было невыносимо.
Что-то по другую сторону двери начало крутить ручку взад-вперед. Толли отшатнулся, что-то стукнуло его под колени и он повалился на каменный пол. Толли зажег еще спичку. Скамья. Стопка маленьких книжечек, сложенных на одном конце, рассыпалась у его ног. Молитвенники. Он поднял одну и ее красная обложка запорхала, словно крылья мертвой птицы. Мертвой, мертвой и похороненной. Он понял, что это его единственная надежда.
Прежде всего ему нужен свет.
Он поднял с алтаря одну из толстых свечей и несколькими спичками зажег ее, потом прикрепил к краю пульпита, накапанным с нее же воском. Все это время ветер выл и хныкал, и не прекращались удары в дверь, подчеркнутые царапающими звуками, как будто ногтями скребли по витражным стеклам разбитого окна. Толли с ужасом увидел, как выпал один стеклянный фрагмент, потом другой - маленькие блестящие метеоры. Он листал тонкие странички молитвенника, пока не дошел до погребальной службы, и начал.