Наследники - Страница 7
«Погоди, на своем поставлю!» – грозил Никита и по совету друзей отправился к наследнику престола, великому князю Петру Федоровичу.
«Через него-то и отведу все козни родимого братца!» – с ехидством думал он.
Наследник престола со своей супругой Екатериной Алексеевной жил в Петергофе. Гвардейский офицер Салтыков – красавец, кутила, был близок к наследнику, вместе с ним делил досуги – повез Никиту в загородный дворец.
На берегу Финского залива, в дворцовом парке, царило тревожное безмолвие. Свита наследника чинно бродила по аллеям. Салтыков выскочил из коляски и, нарушая тишину, закричал:
– Что за траур? Что вы все онемели?
– Тес! – прижала палец к губам молоденькая фрейлина и, жеманно ответив на поклон Демидова, зашептала: – Великий князь весьма расстроен! Он сейчас не в духе, берегись попасть ему на глаза.
– Пустое! Мы его живо развеселим! – загремел гвардеец.
В ту же минуту в розовом павильоне распахнулась дверь, и на пороге появился бледный от гнева Петр Федорович. Никита со страхом взглянул на будущего императора.
Долговязый, с нескладным узким туловищем, он слегка покачивался, размахивая длинными руками.
– Кто здесь шумель? – резким голосом прокричал великий князь. Со сжатыми кулаками он готов был броситься на виновника беспокойства, но, узнав Салтыкова, сразу же отошел, повеселел: – А, это ты приехаль? Ошень кстати… А это кто?
– Демидов, – представил гостя гвардеец.
Толстые губы Петра Федоровича сложились в неприятную улыбку.
– Кто есть Демидоф? – спросил он.
– Заводчик. С Урала, приехал приложиться к ручке вашего высочества…
– Очень карошо. – Глаза наследника сощурились. – Весьма карошо…
Никита растерялся, услышав ломаную русскую речь из уст наследника. Ах, как хотелось ему попасть в знать, все время он об этом мечтал! Шутка ли встретиться с наследником российского престола! Какая будущность раскрывалась перед ним, уральским заводчиком! Но что-то в душе Демидова протестовало против неприятного немецкого говора Петра Федоровича. Длинное, узкое тело наследника было затянуто в зеленый прусский мундир. «Значит, верно то, что он почитал для себя за большую честь числиться лейтенантом на службе у прусского короля Фридриха Второго, нежели состоять великим князем и наследником российского трона?» – с чувством горечи подумал Демидов.
Но желание выйти в свет подавило в нем неприязненное чувство. И когда Петр Федорович взял его под руку и повел в павильон, он сразу же почувствовал себя счастливым и веселым.
Петр Федорович большими шагами подошел к столу и прикурил трубку, набитую крепким кнастером. Комната быстро наполнилась густым табачным дымом.
Наследник поднес трубку и Демидову. Хотя Никита Акинфиевич и не курил, однако послушно принял ее и, поперхнувшись, стал пускать синие кольца.
Павильон постепенно наполнился приближенными. Гремя стульями, все уселись за стол и занялись карточной игрой.
Великий князь ставил один золотой за другим и проигрывал. Он хмурился.
Дым все гуще и гуще заволакивал комнату. Слуги приготовили пунш, и кругом заходила чаша. Петр Федорович, не брезгая, пил со всеми из одной чаши.
Гомон и шум становились сильнее, – хмель окончательно овладел собутыльниками цесаревича. Великий князь сидел, широко раскинув огромные ноги в ботфортах, его осоловелые глаза смыкались, голова клонилась на грудь.
За окнами погасал серенький день. Никита тихонько выбрался из павильона и побрел по аллее. Под ногами похрустывал мягкий снежок, со взморья задувала моряна, шумела в обнаженных липах; темными призраками они сторожили тропку. От проклятого вонючего кнастера было горько во рту, кружилась голова. Демидов полной грудью вдыхал свежий воздух. Вдали, в конце аллеи, серой колеблющейся пеленой мелькнуло незамерзшее море. В лиловые тучи медленно погружалось солнце…
Когда Демидов вернулся в павильон, в густом дыму тускло горели свечи в канделябрах. Петр Федорович был совершенно пьян, неуклюже размахивал длинными руками и кричал:
– Король Фридрих велики зольдат!..
Завидя Никиту, он поманил его к себе:
– Демидоф, мой друг, я люблю тебя! Ты богатый купец…
Никита Акинфиевич почтительно поклонился:
– Премного благодарен, ваше высочество.
Он подошел к нему, но великий князь, опираясь о стол, поднялся и, шатаясь, пошел к дивану. Никита подсел рядом.
– Демидоф! – выкрикнул Петр Федорович, икнув.
Никита угодливо склонился к наследнику.
– Ты богат? Дашь денег? – настойчиво сказал Петр Федорович и дохнул винным перегаром в лицо Демидова.
– Будут деньги, ваше высочество. Завтра же доставлю сюда! – твердо посулил Никита.
– Тес… Только никому… Молшок! – прошептал пьяно великий князь.
– Убей бог, никому! – искренне пообещал заводчик.
Бережно обнимая наследника за талию, Демидов уложил его на диван.
Погасли последние лиловые отблески заката. В аллеях сгустилась тьма. Сквозь чащу доносился отдаленный рокот моря. Петр Федорович ворочался и что-то бормотал во сне…
Демидов сидел подле и думал:
«Как же насолить братцу Прокопке? Ужо погоди, через великого князя подкопаюсь под тебя!»
Но подкопаться все-таки не довелось. Спустя несколько дней Никита добыл из кладовых отцовское золото, драгоценные камни и отвез их великому князю. Петр Федорович был в восторге. Он зазвал Демидова в кабинет и возложил на него красную анненскую ленту.
Тяжело сопя, он прищурился, любуясь сановитым видом Никиты Акинфиевича с лентой через плечо.
– О, чудесна кавалер из тебя получился! – воскликнул наследник.
Демидов с жаром облобызал его руки.
– Век не забуду, ваше высочество, столь высокой награды! – благодарно сказал он.
– Но ты, Демидоф, возложишь ее, когда тетушка-цариц не будет… Я, Петр Федорович, буду император! – Он выпятил грудь и важно надулся; бессмысленные глаза его подернулись серой пеленой.
И опять в Никите стали бороться два чувства: хотелось – ох, как хотелось, – пролезть в знать, и в то же время долговязый принц-немец внушал отвращение. «Неужто в такие руки попадет наше обширное и славное царство?» – сокрушенно подумал он и еще больше приуныл от мысли: «Хороша награда, коли носить ее нельзя!..»
Поздно ночью возвратился Никита Демидов из Петергофа и очень удивился, когда в одной из дальних комнат увидел яркий свет. Он вопросительно посмотрел на дворецкого.
– Ваш братец Григорий Акинфиевич изволили прибыть в столицу и теперь поджидают вас!
Тяжелыми шагами Никита прошел вперед и распахнул дверь. Под окном в кресле в глубоком раздумье сидел средний брат.
– Ты что тут? – недовольно спросил его Никита.
Григорий поднялся и пошел навстречу брату. Они облобызались.
– Прибыл по делу о наследстве, – сказал он. – Вызван сенатом для опроса!
– Ты что ж, заодно с Прокофием? – спросил брат.
– Что ты, Никитушка! – обиделся Григорий. – Сам по себе. Боюсь, оба вы горячие и неприятностей наговорите друг другу.
Он выглядел простовато. Лицо было добродушно, бесхитростно; Никита успокоился.
– Послушай, братец! – тихо заговорил Григорий. – Нельзя ли по-хорошему разобраться? Судьи да сутяги разорят нас! И мне ведь пить-есть надо. Ты не обижайся, Не хочу я свар, давай мириться!
– С тобой – готов! – повеселев, сказал младший брат. – А с Прокофием – ни за что! Бесноват! Хитер! Лукав! Небось уж по Санкт-Петербургу наследил!
– А ты смирись, не разжигай себя, – посоветовал Григорий.
– Ты вот что мне лучше скажи, когда в сенат идешь?
– Это, братец, когда вызовут, – спокойно отозвался прибывший.
– Ох, милый ты мой, тогда жди с моря погоды! – насмешливо сказал Никита. – Действовать надо. Давай напишем просьбу на старшего!
Григорий отрицательно покачал головой.
– Ни на тебя, ни на него писать не стану! – твердо сказал он. – По чести, без свары будем делить имущество батюшки!