Наследник рода. Том второй - Страница 7

По великой реке протянулся изысканный и пёстрый пояс, хвост которого скрывался за поворотом русла, – больше двух сотен судов шли двумя колоннами, развернув свои паруса. Массивные боевые ладьи украсились разноцветными щитами на высоких бортах, их матерчатые навесы давали неплохую защиту от палящего солнца. Лёгкие корабли, отличавшиеся низким профилем, стремительно скользили по водной глади, они могли бы идти гораздо быстрее, но команды сдерживали их, дабы не ломать строя. Пузатые грузовые суда, не имевшие своих вёсел, были привязаны канатами к ладьям, чтобы тянуть их, если ветер ослабнет. Течение делало своё дело, и гребцы сидели без работы, даже лёгкий ветерок, раздувая паруса, вносил свой вклад в неотступное движение этой грозной ленты. Изображения на полотнищах сменяли одно другое – белый конь нёсся во весь опор или же стоял на задних ногах, красное солнце простирало лучи во все стороны, Пирас возвышался на своём скакуне, Свентовит поднимал меч над головой. Любой, кто видел это, понимал, что только могучее княжество могло исторгнуть из себя подобную силу.

Остромир остановился на отвесном берегу и наблюдал за флотом, пока его конь ловил ртом высокие стебли травы. С такого расстояния сложно было разглядеть людей, но ему казалось, что он может различить светловолосую фигурку Искры, которая из-за раны не скакала пока верхом, и обёрнутого в алый плащ воеводу Вышезара, поставленного Ратилсавом командовать всеми судами. Конница на хорошей дороге несколько обогнала флот, поэтому у велиградца было время, чтобы отдохнуть и полюбоваться видом.

Войско выступило в поход из Овруча, белоградского города, что находился на берегу Итиля. Их путешествие продолжалось уже пятый день, но леса ещё не выпустили их из себя, и степи лишь грезились где-то далеко впереди.

– Прекрасное зрелище! – сказал Агнар, подъехав к нему сзади. Он уже хорошо держался в седле и внешне не показывал, что боль от раны ещё не совсем ушла.

– Да, напоминает, как флот велиградцев выходит из стольного города вверх по Нери, только гораздо величественнее.

– А я вспоминаю другое, – гарий остановился на краю обрыва, положив руку на шею Бегуна. – Я был ещё ребёнком, когда отец на своём драге присоединялся к соплеменникам, и они торжественно плыли вдоль берегов. Воины всех родов объединялись для таких походов, и можно было увидеть знамёна со всех наших земель. Тогда никто не выступал против нас открыто, но все бежали в страхе. Лишь с великим флотом гариев могу я сравнить эту картину.

Тем временем, позади них уже появились ряды всадников, ибо дорога лежала в низине, и с возвышенности она просматривалась на целую версту. Белоградцы шли без особой спешки, дабы кони не уставали и могли поддерживать ритм движения много часов, большая часть груза перевозилась на судах, но бока коней всё же отягощались мешками с доспехами и оружием. Хотя земли княжества уже остались позади, однако тут не было тех, кто мог бы напасть на столь сильное войско, поэтому воины не изнуряли себя путешествием в броне.

– Разве такая сила может проиграть? – сказал Остромир.

– После того, как мы видели кабаров и кунов, я не был бы так беспечен, – возразил северянин. – Мы идём в самое логово зверя.

– Однако нас ведёт настоящий воин, уже не раз бивавший этих врагов. Всеслав верит в него, и я тоже буду верить.

– Меня куда больше радует, что с нами ты, способный исцелять самые тяжёлые раны, – чуть улыбнулся Агнар.

– Я не знаю, смогу ли сделать это ещё раз, поэтому не питай лишних надежд.

– Сможешь…

На ночь флот пристал к берегу, найдя пологий и песчаный участок, они могли бы идти даже при луне, ибо река была широка, но не желали слишком отрываться от конницы. Суда озарились множеством огоньков, рядом расположились и всадники, их лагерь, окружённый кострами, ни перед кем не таился, ибо места эти всегда были пустынны. Приятные запахи приготавливаемой пищи и дыма потянулись над водой, и дикий мир словно становился уютнее.

Всеслав позвал Остромира к шатру предводителя, пользуясь своей давней дружбой с Ратиславом, и юноша был рад присоединиться к лучшим воинам. Этот дружеский союз сложился уже давно, поэтому казалось, что ближние дружинники князя понимали друг друга с полуслова, волк держался несколько особняком, младший же с Агнаром пристроились на самом краю освещённого пространства. Кормили тут так же, как и у других костров, ибо предводитель не хотел выделять себя, разве что вместо обычных воды и пива можно было выпить вина. Сам Ратислав восседал среди людей в простой рубахе – он не выглядел могучим воином, фигура его казалась несколько юношеской и даже хрупкой, кожа его была бледна, и пальцы тонки. Было ясно, что своих побед он достигал не грубой силой и открытым натиском, присущим племенным вождям, но талантом стремительно принимать решения и мыслить необычно для врага. Впрочем, многие могли свидетельствовать, что его можно было увидеть и на переднем краю битвы, где в храбрости мало кто мог с ним сравниться.

Хвалисс из числа телохранителей воеводы извлекал печальные, монотонные звуки, пощипывая струны какого-то музыкального инструмента, горячая еда и левкейское вино способствовали непринуждённой беседе. В походе предводитель мог не сдерживать себя условностями княжеского двора и говорить открыто, посвящая друзей в свои замыслы. Воевода Вышезар первым завёл разговор о грядущей войне, он сказал, отложив варёную баранью ногу:

– Ну, ты замутил дело… Даже мне не сказал, что готовишь такой поход, пришлось жену ни с чем оставить, а я, ведь, обещал ей, что, когда от Гебра ворочусь, наш ветхий дом на новый лад перестрою, чтобы не хуже, чем у других.

– Всем нам приходится чем-то жертвовать друг, – ответил Ратилсав, – и мой дом давно не видел хозяина, и маленький сын почти забыл, как я выгляжу. Такова уж наша доля. Воины редко находят уют в родных стенах, особенно же сейчас, когда война подступает со всех сторон. Вон, Всеслав понимает мои слова.

– Не ставь меня в пример, – волк приветственно поднял чашу с вином, – я лишь степной зверь, что скитается, не имея дома.

– Но ты способен понять, что приходится от многого отказываться для защиты наших земель, и что не все мы находим почёт у тех, кого оберегаем. Белоградцы любят меня, но даже они думают, что я лишь гоняюсь за воинской славой и тешу свою гордыню в дальних походах. Им неведомо, какая опасность может обрушиться на всех нас, если такие, как я или ты, оставят своё дело.

– Я не так уж важен, да и сил у меня – лишь горстка воинов, – возразил волк.

– Однако именно ты принёс мне вести о замыслах Валамира, и тогда разрозненные куски сложились в единую картину.

– Мне просто повезло встретиться с Асенем на границах преславской земли, когда тот выполнял волю своего князя, устрашая скиров. Боярин открыл мне свои опасения, потеряв преданность к владыке, ну, а я поспешил уведомить старого друга.

– Так или иначе, но без тебя мы могли проморгать удар Преславы, – предводитель сам отрезал ножом кусок мяса от распластавшейся на блюде бараньей туши и передал Всеславу. – Я скажу тебе, Вышезар, почему так спешил с походом. Ты не был в Плескове и не видел, какие силы движутся в землях волохов. Мы отогнали от города несколько отрядов, но правда в том, что они не желали с нами биться, словно выжидали своего часа, иначе бы нам не устоять перед их массой. Я понял, что Валамир уже перетянул их всех на свою сторону, а потом мы узнали, что и кабары с кунами выступили в поход.

– Однако они были посрамлены, – заметил Болеслав, ещё один друг Ратислава.

– Это был лишь первый удар и не самый сильный. Они хотели только отвлечь нас от Арсы и вряд ли надеялись на взятие крепости. Нет, для главного удара они соберут все силы кочевников, присоединят к ним великое воинство кабаров с большим числом наёмных отрядов. Поверьте, мы ещё не видели основной массы врага. Главное тут во времени.

– Мы полагали, что Валамиру потребуется несколько лет, чтобы подготовиться к большой войне, – сказал Вышезар.