Наследник рода. Том второй - Страница 29

– Мы уже привыкли. Опасного зверя можно приручить или обмануть… Я не говорю о хвалиссах, пусть воин в вашем отряде не обижается, – поспешил извиниться Аргир. – Мы узнали их как людей чести, с которыми можно заключить прочный союз.

– Тавроматы ничем не отличаются от других, – вставил Диоген, поглаживая свою бороду. – Разве что с ними легче договориться, чем с савирами.

– От меня не укрылось, что вы называете народы какими-то странными именами, – юноша вновь не стал отвечать на довольно явную грубость левка. – Вы говорите о савирах, но ведь они исчезли несколько сотен лет назад, да и нас называете рутенами.

– А вы и есть рутены, – ответил Диоген. – Издавна принято, что народ прозывается от сильнейшего рода, что правит остальными, и у вас такими были рутены. Они вели, а иные ваши племена следовали и подчинялись. Мы называли вас рутенами столетия назад, называем и теперь, и не важно, что сами вы уже забыли это имя. Многие забывают, но Рум помнит, ибо он стоит в веках как незыблемая скала.

– Простите непочтительность моего друга, он просто не часто общается с жителями северных земель и многого не знает о ваших обычаях, – взял слово Аргир. – Он хочет сказать, что у нас, левков, принято придерживаться старых, проверенных имён. Мы не желаем поддаваться течению непостоянного времени, что меняет названия по своей прихоти. Да, мы называем кунов и обров савирами, хотя, конечно, знаем, что савиры давно покинули мир, и новые хищники к ним не имеют отношения, но больно уже эти похожи на старых разорителей. Хвалиссов мы зовём тавроматами в память о прошлых благородных всадниках, народ Агнара прозываем фрисами, ведь под этим именем они были известны ещё во времена великих правителей, волохов же называем кимврами, памятуя об их предках, что разоряли наши земли столетия назад.

– Мы просто смотрим на суть вещей, – вставил Диоген, – а вещи со временем не меняются. Впрочем, вряд ли вы поймёте.

– Выходит, что и ваша страна охвачена мятежами? – подала голос Искра, переведя разговор на другую тему. – Что за мятежники захватили твой город? Кто сражается друг с другом? Братья или иные родственники?

– У нашего севастоса нет братьев, да, если бы и были, они не имеют никаких прав на владычество. Правитель Рума не походит на ваших князей, что делят власть с родом, нет, его выбирает само божество, и лучшие из народа утверждают его на престоле. Каждый раз это происходит заново, и правителем может быть даже человек из самого незнатного рода. Он ни в коем случае не упивается своей властью или значимостью, но всегда помнит, что он – лишь смертный, избранный божеством как наместник, и в своё время он сойдёт в прах, как и все люди. Мне довелось видеть нынешнего севастоса лишь однажды. Ещё ребёнком я ездил с отцом в Хризастеру и наблюдал как Пелагос, молодой тогда юноша, выезжает на площадь, окружённый своей свитой, однако даже тогда в нём проглядывали черты избранного высшим законом.

– Кто же поднял мятеж? – спросил Остромир.

– Такое случается время от времени. Тот или иной человек объявляет себя избранником бога и начинает собирать сторонников. Люди легко верят в чудеса, в необычное спасение от смерти и тому подобное, поэтому идут за самозванцем, – ответил левк. – Нынче объявился некий Каллиник, как говорят, бывший хранитель городских печатей, ему удалось разбить войско наместника Ядеры и захватить крепость. Война идёт уже четвёртый год, но Пелагосу пока не удаётся окончательно подавить мятеж. То и дело командиры отрядов и целых армий переходят на сторону самозванца, чтобы попытать свою удачу, это сделал и Спатион. Нам остаётся лишь надеяться, что Митар дарует Руму мир.

– Митар – это ваш бог? – поинтересовалась Искра. – Главный из всех?

– Он единственный, создатель всего сущего. Тех, кого вы считаете богами, мы называем демонами, но они лишь слуги Митара, словно рой светящихся насекомых они вьются вокруг вседержителя. Эту простую правду наши жрецы стараются донести до других народов, и некоторые уже приняли её, другие же всё ещё упорствуют.

– Это не может быть правдой, – усмехнулась девушка. – Когда мы будем в Ирии, облачённые крыльями и с мечами, сопровождая могучего Пираса, мы посмеёмся над вашими глупостями.

– Прямо сейчас мы не выясним, кто из богов сильнее, – примирительно сказал Остромир. – Ответь лучше, чем ты собираешься платить наёмникам в Таматархе. У вас собой, вроде, нет больших денег.

– Сразу я не смогу заплатить, это правда, – кивнул Аргир, – однако я могу обещать оплату по окончании нашего дела. Мне поверят, конечно, лишь те, кто знает меня как человека слова.

– И такие есть? – спросила Искра.

– Да, у меня есть знакомые в городе, по крайней мере, они часто туда наведываются.

– Почему же тогда вы сразу не поскакали в Таматарху, а блуждали в степи?

– Честно сказать, мы уже наведывались в город ранее, но нас прогнали оттуда. Не все местные были мне рады. Однако теперь, когда у нас есть сорок бойцов, такого уже не случится.

– Что-то не нравится мне это, – прошептал гарий.

– Не беспокойтесь. Нам не придётся там сражаться.

Дни сменяли друг друга, и путь продолжался всё в том же монотонном пейзаже, ибо степи раскинулись широко. Быстро выяснилось, что не все кони одинаково приспособлены к такой местности – скакуны южных пород легко неслись по траве, и Призрак с Адху были в числе первых, низкорослые лошади кунов также упорно семенили, не проявляя признаков усталости, но крупные склавские жеребцы выдыхались быстрее. Искра с Агнаром и несколькими другими бродниками частенько отставали, впрочем, Всеслав не ругал их, ибо знал, что ни одно животное не может превзойти своей природы.

Охота стала для них очень важна, ибо пищи осталось совсем немного, поэтому воины неустанно преследовали птиц и зверей, настигая их стрелами и копьями. Иногда им попадались дрофы и красные утки, Остромир заслужил немало похвал, подстреливая их, но всё же он не мог сравниться в искусности с Кубратом. Сусликов и толстых сурков они видели часто, однако склавы считали их пищей нечистой, да и левки вполне разделяли их мнение, только хвалисс не соглашался с этим. Более же всего они охотились за стремительными антилопами, обещавшими достаточно мяса для насыщения отряда. Обычно кто-то замечал их соломенного цвета силуэты на горизонте, и люди на самых быстрых скакунах устремлялись в погоню, но далеко не всегда преследование заканчивалось успехом, ибо звери эти были стремительны.

В один из дней Остромир мчался за двумя антилопами, ничего не замечая вокруг, их белые хвосты маячили перед мордой Адху, и казалось, что осталась лишь пара скачков до верного удара. Чуть позади летел на скакуне хвалисс, однако он не стрелял, опасаясь задеть друга, да и не желая лишать того чести настигнуть дичь. Внезапно они оказались у подножия длинной, голой возвышенности, которые нередко встречались в степи, юноша взлетел на неё первым и невольно потянул удила на себя, поражённый открывшимся зрелищем. Посреди пустого пространства возвышались две массивные каменные фигуры, изображавшие то ли людей, то ли чудовищ. Велиградец сразу забыл о преследовании и подъехал к изваяниям, дабы внимательно разглядеть их, рядом остановился и Кубрат. Обе фигуры оказались мужчинами, но с ужасными чертами лиц, огромными глазами и зубастыми ртами, в руках их были изображены мечи и кинжалы. Камень нагрелся на солнце, но всё же выглядел мрачным, покрытый выбоинами и трещинами.

– Впечатляют эти твари, – сказал хвалисс. – Это дело рук кунов. Они ставят этих идолов в степи, иногда по одному, иногда же целым десятком. Должно быть, это их боги.

– Да, похожи мордами на кунов, – кивнул юноша.

– Осторожно! Там всадники! – Кубрат поднял голову и сразу заметил опасность, он указал рукой на несколько тёмных точек, что приближались слева от путников. Им не было нужды выяснять, кто это, ибо теперь все могли оказаться врагами, поэтому они быстро развернулись и понеслись к своим. Оборачиваясь, велиградец замечал, что два десятка незнакомцев продолжают преследование, это были не караванщики или путешественники с вьючным скотом, но верховые бойцы, над которыми вспыхивали острия пик.