Наследник для медведя (СИ) - Страница 35

— Испугалась, — глянула на него. И решила, что стоит попробовать говорить правду до конца: — Нервничаю. Сильно.

— Я же говорил — не стоит.

— Я помню. А еще ты обещал рассказать, что произошло.

Он выкрутил руль и плавно тронул машину со стоянки.

— Келлер сказал, что у него запрет матери на вывоз ребенка.

— Матери?! — воскликнула я. — Так она жива?

— Не знаю. Но он не знал, что я в курсе, чей это ребенок.

— И? — не спускала взгляда с его напряженного профиля.

— И все. Конфликт оказался исчерпан.

— Но ты так не думаешь, — заметила я.

— Он угрожал, да, — глянул на меня Рэм, останавливаясь перед шлагбаумом. Система просканировала предъявленные им карты, и проезд открылся.

А я завороженно уставилась на лес у самой дороги и полотно с желтым разделителем… Как моя жизнь — до и после.

— Эй…

Вздрогнула, когда мою ледяную ладонь сжала его горячая.

— Ты в моем мире, — пристально посмотрел на меня он. — Тебе нечего бояться. Просто… будь…со мной.

Стоило неуверенно кивнуть, его ладонь исчезла, оставляя тепло.

И снова он не просил меня отдаваться с потрохами, просто быть рядом.

Сезар уже скрылся за изгибом дороги. Рэм надавил на педаль, и я задержала дыхание. Он чуть приоткрыл форточку, и легкие наполнило непривычными запахами. Города будто и не существовало, а с обеих сторон дороги стеной встал лес. Говорили, он не был опасен когда-то, когда мы жили на этих землях. Но даже в самых древних моих генах не хранилось этой памяти. Пейзаж был однообразен и устрашающ. В глубине деревьев сгущался таинственный полумрак, казавшийся обманчиво безмолвным. Неожиданно восприятие мужчины, для которого этот неизведанный мир — дом, неуловимо изменилось. Я скосила на него взгляд и всмотрелась в черты, мысленно стыкуя его со своим восприятием мира. Пожалуй, здесь я быстрее залезу ему на колени в поисках надежной поддержки…

Захотелось устроиться уютней, и я скинула кроссовки и скрутилась на большом сиденье, устраиваясь с комфортом.

— Знаешь, если бы мы поговорили сразу, было бы проще… Я имею в виду в начале знакомства, вместо твоих приказов и угроз.

— Мы пытались, кажется, — не отрывал он взгляда от дороги.

— Мне звонил Келлер.

— Я знаю, он звонил при мне.

Разговор не клеился. Вернее, я не говорила того, что следовало.

— Ты был прав, Рэм, — сделала новую попытку.

Он бросил на меня короткий взгляд и вернулся к дороге.

— Келлер опасен, — продолжала я неуверенно. — Я боюсь, что его угрозы не пустые…

Хотелось добавить, что боюсь и за него, но слова так и не сорвались с губ.

— Вика, я живу в этих угрозах постоянно, — спокойно заметил он.

— Мне жаль.

На этот раз его взгляд был более долгим — пустая прямая дорога позволяла. Да, я помнила, с чего мы начали — с признания в моей ненависти к таким, как он, и страхе. Я ведь изучала их как вероятную угрозу. Мне было интересно понимать тех, кого нужно бояться. И теперь жалела об этом.

— И давно? — задал он резонный вопрос.

— Наверное, с тех пор, как просила у тебя прощения.

— Поразительные перемены, не находишь? — довольно усмехался он, вернув взгляд на дорогу.

— Согласна. Никогда бы не подумала, — пожала плечами.

— Что таких, как я, можно жалеть?

— Да. Я боялась вас. И тебя.

— Ты и сейчас боишься.

— Так заметно?

— Очень. Дрожишь, как заяц. Но в моем мире так нельзя. Особенно перед теми, с кем сегодня встретишься. Животные чувствуют страх. А мы чувствуем ярче.

— Я знаю. Я же вас изучаю, Рэм.

— Мне все интересно, почему ты так полагаешься на подопытных, при этом ни разу не высунув нос в естественную среду обитания? — скосил на меня ехидный взгляд.

— Так меня и пустили, — закатила глаза.

— Ну так я тебя пускаю, если не заметила.

— Ну ты же изначально лил мне в уши сказки, что тебе нужен мой опыт.

— Он мне все еще нужен.

— Да? — вздернула я брови. — И как же этот «дрожащий заяц» будет тебе передавать опыт?

— «Заяц» привыкнет, перестанет дрожать, — усмешка Рэма стала теплее.

Мы обменялись одинаково довольными взглядами.

— Я сделаю все возможное, чтобы вам помочь, — заверила. Теперь эти слова казались вполне уместными, и признаться стало проще.

— А мне? — ловил на слове.

— И тебе, — выдохнула, чувствуя, как горят щеки.

Я закусила губу и отвернулась к лесу. Он, показалось, даже просветлел. Стали попадаться освещенные полянки светло-салатного цвета на фоне темной густой листвы. Когда дорога ненадолго выпрямлялась, можно было рассмотреть тяжелые облака над вершинами гор. Этот мир поражал воображение масштабами и дикой красотой. Она давила и размазывала своей силой. Рэм снова был прав — мои теории и неопытные знания могут беспощадно разлететься о суровую реальность.

Часа через три мы остановились у кафе на перевале, откуда открывался еще более поражающий вид на долину внизу. Место было тихое, как и сама дорога. За все время нам навстречу попалось всего две машины. И здесь тоже не было аншлага — оба столика на веранде пустовали. Хозяин приветствовал Рэма, как старого знакомого. Мужчину звали Данаем, и он был сразу за всех — повар и официант. Завидев ребенка в руках Рэма, удивленно вздернул брови:

— Какой серьезный маленький мальчик! Будешь пемикан?

— Он еще не знает, что это, — усмехнулся Рэм, а я насторожилась.

Вскоре выяснилось, что пемикан — сушеное или вяленое мясо, порезанное на полоски. И Денвер вцепился в него с таким энтузиазмом, будто всю жизнь ждал этой встречи.

— Полезно для зубов, — объяснял, умиляясь, старик. — Что ж вы его без пемикана так долго растили?

Рэм сцеживал усмешку в кулак, а я тянула губы в смущенной улыбке:

— Я не знала.

— Олений медвежата любят больше всего, — продолжали мое просвещение. — Жуй-жуй… надежда ты наша!

Пока Денвер наверстывал упущенное с пемиканом, Рэм пригласил старика присоединиться за обедом:

— Рассказывай.

— Тихо было последнюю неделю, — присел он за столик. — И меня больше не трогают.

Только тут я заметила, что левая рука у него висит вдоль тела.

— Хорошо, — кивнул Рэм.

— Прости, но я скажу, — ты был с самого начала прав. Намерения Раина договориться с этими недоносками по-хорошему были ошибкой. Звери не понимают человеческого языка, только силу. А то, что они творят — суть звериные деяния.

Я с любопытством слушала, пытаясь догадаться, о чем речь.

Как бы многие люди ни думали, но оборотням на своих территориях жилось нелегко. Были такие, кто воевал с жестокими соседями. И причин разногласий могло быть множество.

Видимо, то, про что рассказывал хозяин кафе, из этой области.

— Пусть знают, что у медведя есть наследник, — улыбался Данай. — И им на эти земли никогда не сунуться.

Когда мы вернулись в машину, я воззрилась на Рэма в ожидании, и он не подкачал:

— Для всех — ребенок мой.

— Ты очень вовремя меня об этом предупреждаешь, — не сдержала я сарказма. — А если твой брат будет против?

— Он будет, — и Рэм надавил на педаль.

Мы приблизились к массивным металлическим воротам, когда уже вечерело. Они сразу разомкнули створки и медленно открылись, являя мне большую площадку, вымощенную камнем. Несколько дорог расходились вглубь поселения, утопающего в зелени, а на самой площадке собралась небольшая толпа. Джип Сезара был тоже здесь.

— Не нервничай, — сжал мою руку Рэм, как только заглушил двигатель. Только подобные призывы зачастую действовали наоборот. Он обошел машину и открыл двери с моей стороны, подавая руку: — Я сам возьму ребенка.

Я осмотрелась. Здесь было непривычно тихо, поэтому оживленные беседы встречающих слышались хорошо. Сезар сразу шагнул к нам, а за ним потянулись несколько женщин и мужчин. Одеты все вполне по-человечески — джинсы, юбки, свитера и футболки. Когда одна девушка выступила к Рэму, я напряглась. Желание спрятать от них Денвера казалось едва контролируемым.