Наследник чародея - Страница 5

— Они хотят хлеба, ваша милость.

— Почему бы им в таком случае не отправиться зарабатывать его, как это делают порядочные люди?

— Они заявляют, что плата мала, да и работы не найти. Они жалуются на последние повышения цен на продукты и топливо. Им голодно и холодно, ваша милость.

— И что, разве я в этом виноват? — посетовал герцог.

— Они ищут помощи у своего правителя, ваша милость.

— Как ты наивен! Лучше бы занимался развлечениями, а политику оставил бы тем, кто знает толк в этих играх. Этим избалованным бунтарям совершенно не нужна помощь. Они желают найти козла отпущения и избрали меня для этой роли. Значит, герцог Ланти-Юма должен быть принесен в жертву на алтарь жадности его подданных? Боже, в какое извращенное время мы живем!

— И впрямь извращенное, нареченный. — Тон и выражение лица кельдамы Нуксии преобразили то, что могло бы быть воспринято как ласковое обращение, почти в оскорбление. — Извращенное население, извращенный город… Извращенный и лишенный порядка. Позвольте вас заверить, в Гард-Ламмисе все не так. У нас населением как следует управляют и люди отлично знают свои обязанности. В Гард-Ламмисе ни за что не позволят толпе бесчинствовать. Мой отец, его светлость келдхар, умеет добиться того почтительного отношения, которого требуют его ранг и личные заслуги. Вот что значит прирожденный правитель.

Отец и сын Дил-Шоннеты, такие разные, в этот момент наградили кельдаму Нуксию одинаково неодобрительными взглядами.

А перед их глазами продолжало разворачиваться театрализованное действо: горожане на центральном плоту достали чучело, изображающее человеческий труп. Долговязая фигура была закутана в черный саван, ноги скованы цепью с пушечным ядром на конце. С шеи свисала табличка с надписью: «Честь Ланти-Юма». С подобающей церемонией чучело было брошено за борт и погрузилось на дно Сандивелльского канала. Как ни странно, тишину ничто так и не нарушило. Одетые в черное лантийцы зловеще молчали под масками-черепами, и впечатление все это производило крайне неприятное.

Толстое лицо Повона горело, унизанные перстнями пальцы выбивали дробь на поручне.

— Они заходят слишком далеко, — пробормотал его милость герцог. — Жаль, что здесь нет Кронила с его солдатами!

— Почему же их нет? — вопросила Нуксия, сложив на груди могучие руки. — Гвардия келдхара постоянно служит его светлости. Они глубоко преданы своему господину. А ваши лантийцы, похоже, забыли о преданности. А может, вообще никогда о ней не знали?

Появилось второе чучело. На этот раз фигура была коротенькой и толстой. Табличка на груди гласила: «Честь герцога». Чучело с плеском полетело в воду, и герцог Повон принялся грызть свои отполированные ногти.

— Убийцы, — прошептал он, — дикари! Что вам нужно? Неужели вы так жаждете моей смерти?

— А вы трусите, нареченный. — В голосе Нуксии явственно слышалось презрение. — Надо же: правитель Ланти-Юма и боится! Почему вы кнутом не загоните этих псов обратно в конуру?

— Вам этого не понять, кельдама.

— Прекрасно все понимаю. Я как-никак дочь келдхара Гард-Ламмиса. А вот у вас, нареченный, с соображением туго. Увы, его светлость не ведал, что творит, когда отсылал меня в Ланти-Юм!

— Кельдама, неужели вы никогда не слышали о дипломатии? — спросил герцог.

— Ха! Дипломатию-то я понимаю, а трусость — никогда не пойму. И молю, чтобы от нашего брака не родился проклятый отпрыск. Я останусь вашей нареченной, только если буду знать, что вы правите не вам подобными трусами и такими вот…

Она презрительно ткнула пальцем в сторону Снивера, не утруждая себя поворотом головы. Снивер густо покраснел, и веко его задергалось сильнее.

— Награди Фортуна в милости своей беспредельной плодовитостью невесту, чьи лета не заслуживают иного отношения, кроме почтения, я буду считать себя осчастливленным, — пробормотал герцог, а Нуксия злобно на него зыркнула.

Повон с опаской наблюдал за собравшимися в нескольких ярдах от них, одетыми в черное горожанами.

— Эти наглецы даже не пытаются скрыть свои намерения — они готовят восстание, — предположил он, — и, чего доброго, разнесут город. Неужели ничего нельзя сделать? Неужели неоткуда ждать помощи?

Кельдама Нуксия презрительно фыркнула, но Бескот Кор-Малифон заговорил с похвальным участием:

— Возможно, я сумею помочь, ваша милость. — (Еще один сюрприз. Герцог Повон живо обернулся.) — У меня при себе некоторое количество удивительного снадобья, — объяснил Бескот. — Изумительный экстракт, изысканнейший. Почти так же превосходен, как «Лунные грезы» Уганны, хотя, возможно, несколько уступает в тонкости вкуса из-за более выраженного аромата. Ваша милость пробовал этот экстракт? Его называют амброзия Сни. Повон отрицательно покачал головой.

— Амброзия Сни покончит с сомнениями, укрепит дух и зажжет в вашем сердце пламя отваги. Мне сказали, что формулу экстракта обнаружили среди личных вещей… Кого же… Вот ведь никак не вспомнить… Еще был знаменит когда-то… Мне трудно удержать в памяти имена этих умников. Половина из них вообще простолюдины, разве упомнишь их плебейские имена, они напоминают свиное хрюканье. Ах нет, кажется, вспомнил: Саксас Глесс-Валледж. Это имя еще ничего — старый и благородный род. Ваша милость помнит Саксаса Глесс-Валледжа?

— Еще бы мне не помнить моего друга Саксаса, — ответил герцог с чувством. — Он подарил мне эту венеризу, и духи у него были превосходные. Жаль, что его нет среди нас! Непревзойденный сослужил бы нам службу в такой момент. Будь в мире хоть какая-то справедливость, Саксас возглавил бы орден Избранных, ибо по-дружески относился к своему герцогу. Не то что этот беспардонный выскочка Джинзин Фарни. И все-таки даже Фарни предпочтительнее своего предшественника… — Герцог оборвал фразу, и его заметно передернуло. Ему не хотелось не только произносить имя, но даже думать о своем великом и давно покойном враге Террзе Фал-Грижни. — Впрочем, давайте-ка лучше испробуем ваш экстракт. Я вынужден нести бремя, тяжелее которого не доставалось ни одному смертному, и мне необходимо успокоение.

— Фальшивое успокоение для пробуждения фальшивой отваги.

Кельдама Нуксия повернулась к герцогу спиной, остальные попытались не обращать на нее внимания.

— Я польщен, ваша милость. — Рука Бескота нырнула в карман и извлекла оттуда металлическую коробочку и крохотную ложечку, которые он протянул герцогу, с нетерпением ожидавшему чудесное снадобье. — Употреблять следует понемногу.

Повон нетерпеливо отбросил крышку коробочки, наполненной зеленоватой с отливом желеобразной массой. Он запустил туда ложечку, вынул ее, наполненную с горкой, и проглотил содержимое.

— Странный привкус, но приятный. Он снова зачерпнул и проглотил.

— Одной порции должно быть достаточно, — предостерег Бескот, но было непонятно, услышал ли его герцог.

— А что случилось с Саксасом Глесс-Валледжем? — полюбопытствовал Снивер Дил-Шоннет. — Он умер?

— Да он уже лет семнадцать безумен, как мартовский кот. Его приковали к стене в сыром ледяном подземелье замка Валледжей. Подо рвом. Думаю, родственники лелеют надежду, что он простудится и умрет, но его могучий организм противится их усилиям. Бедняга! Такая вот трагедия. — Герцог рассеянно поморщился. — Ничего пока не почувствовал. Когда она подействует? Мне некогда ждать. — И он принял еще порцию амброзии Сни.

— А почему он свихнулся?

Повон передернул плечами.

— Кто его знает? Во всяком случае, сейчас не время это обсуждать. Наши жизни в опасности. Смотрите.

Он сделал знак дрожащей рукой.

Малая флотилия сендилл оторвалась от основного флота и направилась к «Великолепной». Простолюдины, сидевшие в лодках, производили впечатление людей вполне благонравных. Это слегка успокаивало. Они убрали от лиц маски. Один из них размахивал голубым флагом.

— Что это они тряпками на нас машут? — спросил Бескот Кор-Малифон.

— Они надеются на переговоры, — объяснил Снивер.

— Разве правитель может вести переговоры со скотами? — спросила Нуксия. — У нас в Гард-Ламмисе так не делают.