Наследник чародея - Страница 11

— Что с тобой? — спросила она встревожено. — Похоже, у тебя температура.

Верран протянула руку, чтобы пощупать его лоб, но он оказался холодным и сухим. Она еще больше удивилась, увидев улыбку Террза, когда он поднялся с ложа. Сейчас улыбка казалась более естественной, чем раньше, потому что Террз не пытался подражать мимике вардрулов. Много времени потребовалось ему, чтобы понять: никакими ужимками не восполнить отсутствия некоторых присущих вардрулам глазных мышц. Теперь, улыбаясь, он был похож на человека, хотя улыбка, к сожалению, редко гостила на его лице. Его обычное непроницаемое выражение скрывало мрачную угрюмость, которую никак не удавалось побороть его матери.

— Я здоров, не беспокойся, мама. И ты, Нид, тоже. Я совершенно здоров.

Он говорил на прекрасном лантийском, совсем без акцента, но влияние вардрулов сказывалось в непривычном ритме и музыкальности его речи. Это, конечно, производило странное впечатление.

— А мы с Нидом боялись, что ты уже уморил себя голодом, — сказала Верран, улыбаясь. — Боялись, что обнаружим здесь скелет. Но должна признать, ты выглядишь полным сил и даже счастливым.

— Значит, это заметно?

— Что заметно? Что-нибудь случилось?

— Да, кое-что наконец-то произошло. Что, по-твоему, было бы лучше всего, мама?

Выбраться отсюда, подумала она, но знала, что никак не это на уме у сына. Могло быть только одно, крайне для нее нежелательное, объяснение этой необычной веселости.

— Наверное, это как-то связано с твоими занятиями. Ты добился успеха, тебе кажется, что ты близок к постижению Познания, верно?

— Близок? Да я впервые приобщился к Познанию еще два больших вена назад. И все это время понемногу им пользовался.

Верран поморщилась.

— Думаю, ты не совсем понимаешь, что я имею в виду, ты же никогда не видел…

— Не нужно говорить со мной свысока, мама, — с запальчивостью, свойственной любому подростку на Поверхности, парировал он. — Я изучал отцовские дневники на протяжении пятнадцати больших венов и, по-твоему, не знаю, что такое Познание?

Он сын своего отца не только внешне, подумала Верран и примирительно произнесла:

— Я знаю, как много ты читал…

— Так ты мне не веришь? Ладно, я докажу!

— Нет никакой нужды. Конечно же, я тебе верю…

— Смотри же! Террз вытащил из кармана своего одеяния маленький бесцветный восьмигранный кристалл.

— Что это?

— Это нужно для чародейства. Он помогает мне сосредоточиться.

— Где ты его достал?

— В саду Змадрка Ридсвилща. Это обыкновенный кристалл, в нем нет ничего особенного. Любой небольшой предмет мог бы сгодиться. Важно, как его использовать. А теперь смотри.

Террз вперил взгляд в кристалл и стал тихо произносить какие-то слова. И вот кристалл засветился. Верран сдержала готовое вырваться восклицание. Нид восторженно зашипел. Террз, целиком поглощенный своим делом, не обращал на них внимания. Он продолжал почти неслышно нашептывать заклинания. Облако светящегося красного тумана появилось ниоткуда и зависло в воздухе перед ним. Туман стал вращаться, быстро сгущаясь, и образовал объемный знак цвета пламени.

Верран видела нечто подобное много лет назад.

— Здесь ведь что-то написано? — спросила она потрясенно.

— Да, — ответил Террз. — Это приветствие на языке Познания, изобретенном Фал-Грижни для Избранных Ланти-Юма. Знай я немного больше и будь сильнее, мог бы послать его в любое место, куда бы только пожелал. Пока же я не могу послать его за пределы этой пещеры. Но со временем все изменится.

Верран перевела взгляд с сияющего символа на лицо сына. Его глаза, оживленные и горящие, как никогда прежде, были устремлены на творение собственных рук.

— Ну, теперь ты убедилась? — мягко спросил он мать.

«Да, убедилась, — подумала она. — Но зачем тебе это? » Возле нее что-то по-своему пробурчал Нид, и Верран ощутила, как мутант напрягся от возбуждения. В ее мозгу теснились дурные предчувствия. Она смотрела на огненный символ, пока тот не стал блекнуть, а когда он вовсе исчез, обернулась к Террзу и спросила:

— Почему ты раньше не рассказал мне о таком важном деле? Уже два больших вена занимаешься этим и даже ни разу не упомянул.

Террз помедлил с ответом.

— Мне не раз хотелось обо всем рассказать тебе. Но ты попыталась бы заставить меня это бросить. А мне не хотелось расстраивать тебя.

«Так вот какого он мнения обо мне», — мысленно возмутилась Верран, но после краткого размышления признала частичную справедливость сказанного.

— Может быть, ты и прав. Я попыталась бы тебя остановить, потому что всегда испытывала трепет перед Познанием. Это слишком неестественно…

— Совсем нет, — вскричал Террз с горячностью. — Ты бы так не говорила, если бы как следует во всем разобралась. Нет ничего естественнее. Нужно лишь понять действие различных сил, полностью понять…

— Так же утверждал и твой отец. Но это не помогло ему спастись. Вся его магическая наука оказалась бесполезной в тот самый миг, когда была всего нужнее. Он непоколебимо верил, что его могущества хватит, чтобы защититься от любой напасти. Он полностью полагался на свои силы, а они в конце концов его подвели. Вот почему я боюсь Познания и не доверяю чародейству.

— Это оттого, что ты мало в этом понимаешь, — настаивал Террз. — Что же касается отца… Ты не можешь утверждать, что он не сумел воспользоваться своими навыками в критический момент и поэтому погиб. С чего ты взяла? Ведь тебя при этом не было. И вообще у нас нет абсолютной уверенности, что он умер.

— Его нет в живых уже семнадцать лет.

Террз взглянул на ее напрягшееся лицо, секунду поколебался, затем продолжил:

— Ладно, предположим, что он умер. Возможно, ты права. Но сомневаюсь, что его подвело Познание. Конечно, магические силы не безграничны, и даже у самого великого чародея они могут на время иссякнуть. Быть может, архипатриарх Грижни истратил большую часть своей энергии на какой-то важный проект как раз перед смертью, и потому стал уязвим для врагов. Ты не допускаешь такое?

— Допускаю, но нам этого не узнать, — сказала Верран и подумала: «Даже его манера выражаться напоминает мне лорда Грижни».

— Так именно об этом я и толкую — нам не узнать, у нас нет доказательств. Таким образом, невозможно разумно объяснить твое недоверие к Познанию.

— Да, это сложно сделать мальчику, который очень мало знает о привычках и нуждах человеческих.

— Ты снова о том же! По-моему, я знаю больше, чем достаточно. Люди совершенно лишены привлекательности.

— До чего же ты похож на отца! Но он, по крайней мере, имел опыт, он воочию наблюдал человечество и знал, о чем говорит.

— А я, как ты утверждаешь, этого не знаю. Ну, ладно, давай оставим этот напрасный спор. Я больше ничего не скажу про людей, раз тебе это так неприятно. Только повторю, что ты заблуждаешься насчет Познания.

— Ты действительно так увлечен магией?

— Я очень хочу заниматься ею, мама, буду продолжать учиться, и не пытайся меня перебороть.

Выражение его лица было таким же холодно-неприступным, как у его отца.

Смысла и вправду нет. Эту волю не сломишь, про себя согласилась Верран, а вслух сказала:

— Я и не думаю с тобой бороться. Поверь, я не ставлю себе задачу во всем тебе мешать. Но все же хочу сказать нечто такое, чего ты, кажется, не сознаешь. О, не смотри на меня с таким подозрением. Я просто хочу сказать тебе, как тобой горжусь.

— Гордишься? — Лицо Террза слегка смягчилось, но глаза оставались настороженными.

— Да, горжусь твоими успехами. Признаться, не верила, что ты приобщишься к Познанию. Твой отец обладал редким даром, и неудивительно, что ты родился талантливым, но познать все это, занимаясь науками здесь, в полном одиночестве, когда рядом не было ни одного ученого, который мог бы все тебе объяснить, не имея ничего кроме дневников лорда Грижни… Это исключительное достижение, и я восхищаюсь тобой безмерно.

Теперь уже и глаза и голос юноши смягчились.