Наследник - Страница 11

– Если война на пороге, то повысятся налоги. Корм будет делиться кровью с благородными. Кровь залечит раны. Не знаю, из какого мира ты прибыл, но здесь другие законы. Люди живут тут только для одного – создавать в своих телах как можно больше крови. Больше они ни на что не годны.

Мне вдруг стало мерзко. Как можно про людей говорить так, будто это глупый скот? И дворянчики эти возомнили себя выше других. С какой это стати? В моем детстве тоже были твари, которые мнили себя высшей расой – фашисты! И что с ними стало? Да раздавили мы их, как тараканов! И этих тоже надо давить!

Явственно ощутил, как по моим жилам струится энергия. Зрение поплыло. Я стиснул руки в кулаки. Сидевший рядом призрак вжал голову в плечи, а затем резко куда-то рванул. Я сделал пару глубоких вдохов, беря мысли и чувства под контроль.

– Стой! – крикнул я, поднимаясь со скамьи.

Ага. Так он меня и послушал! Растворился и был таков… Прошло полчаса, прежде чем хозяин кладбища снова явился ко мне. Я заметил, что один из столбов смотрит на меня.

– Я не причиню тебе зла! – напомнил я. – Можешь ответить ещё на несколько вопросов?

– Спрашивай! – донеслось до меня.

– Я к кому отношусь: к благородным или к людям?

– Ни к кому. Но ближе к молодым благородным! – подумав, выкрикнул призрак. – Только к опустившимся. У тебя ведь ничего не осталось за душой.

– А что за печати? Расскажешь про них? Обещаю, что ничего тебе не сделаю. Можешь подойти поближе. Не хочу орать.

Существо подплыло и замерло в пяти метрах:

– Все младенцы в этом мире рождаются с круглой черной печатью, – призрак сформировал конечность в виде руки и прикоснулся к предплечью. – Таков завет богов! Через несколько дней печать становится либо серой и превращается в каплю, либо фиолетовой и превращается в корону. Серая – это корм. Фиолетовая – аристократ, знать, дворянин, благородный. Называй как хочешь. Названий много, но суть одна: это бессмертные, которые стоят выше корма. И почему ты не знаешь очевидных вещей?

Я скривил губы в ухмылке. И с чего, спрашивается, мне знать такие подробности о чужом для меня мире? Вот спрошу я его, на какой цвет нужно переходить дорогу, так он и не скажет. Хозяин кладбища, видимо, тоже понял, что сглупил. Он подлетел поближе и приземлился на скамью. Я уселся рядом.

– Так нечестно! – голосом ребенка проговорил призрак.

– Что именно?

– Я тебе всё говорю, а ты мне ничего. Давай сделаем честно: хочешь информацию – плати.

Я протянул мошну с тринадцатью литрами крови. Без понятия много это или мало, но мне пока что от браслета не было никакого толка. Приведение только тяжко вздохнуло и ответило, что ему это без надобности. Существу хотелось узнать о моем мире.

Пару уточняющих вопросов быстро вывели меня на финансовую составляющую Земли. Хозяин кладбища задорно смеялся, когда я поведал ему о деньгах. Он не понимал, какой смысл в обычных бумажках, которых можно напечатать бесконечное количество. А то, что по планете ходила разная валюта, так и вовсе вела его в состояние безудержного веселья.

Потом я рассказал про оружие, про наш быт и технологии. От телевизоров и телефонов приведенье пришло в неописуемый восторг. В общем, общение у нас задалось.

А следом настала моя очередь задавать вопросы. Я пытался запомнить всё от первого до последнего слова.

Оказалось, что большую роль в новом мире играют боги, коих насчитывалось десятки, если не сотни. Именно они при рождении наносят печати. Я уж подумал, что такие наколки наполнены магией и даруют сверхъестественные способности, но нет – это обычные символы, показывающие, корм ты или дворянин.

Но всё же у татуировок имелась странная функция: они определяли, кем аристократ будет по жизни. В определенном возрасте у изображений меняется цвет. Если голубой, то благородный может стать ученым, деятелем культуры или прибиться к духовенству. Зеленый – купцом, ремесленником, торговцем Желтые – военные. Оранжевые – императорская служба.

– А красный? – уловил я спектр радуги. Значения кошельков, кстати, тоже определялось именно по ней.

– А это сам император и члены его семьи. Таких мало. И знаешь что? – оглядываясь, прошептал призрак. Он наклонился к самому моему уху.

– Удиви! – я ухмыльнулся. Недавно бесплотный дух верещал на весь погост, привлекая внимания возможных визитеров, а теперь включил режим тишины. Говорю же: ребенок.

– Говорят, что наследник Российского клана умер и уже бродит по берегам Темного океана. Он никогда не возродится. Но это самый секретный секрет, так что тссс, – хозяин кладбища поднёс палец к губам.

Я улыбнулся – миры разные, а жесты одинаковые. Хотя ничего странного в этом нет: тут и названия многих географических объектов схожи, и цифры, и язык, а я про какие-то жесты… Тем не менее я вполне серьезно кивнул и пообещал никому об этом не рассказывать.

Одна вещь у меня в голове не укладывалась, поэтому я решил уточнить:

– Ты сказал про ремесленников, – вспомнил я. – По твоим словам, они создают всё, что я могу потрогать. То есть они пашут землю, делают посуду и строят дома?

– Ну, конечно! Не корму же этим заниматься! Хотя знать часто использует их время, но всё же основную работу делают аристократы.

Что-то, видимо, я неправильно представлял местную дворянскую жизнь. Я думал, что благородные целыми днями развлекаются охотой, ходят на баллы и устраивают званные ужины.

– И они бессмертны? – в очередной раз уточнил я.

– Да. И даже если кто-то из них умрет, то есть возможность воссоздать новое тело, в которое и переселится дух погибшего. Главное – чтобы дух не обрел покой и не отправился бродить по берегам Темного океана в чертогах Великой Матери.

– Ну тогда они заполонят всю планету, – не унимался я. – Не думаю, что они так просто согласятся расстаться со своей жизнью. Сдается мне, что благородные – те ещё самовлюбленные твари.

– Боги следят за балансом, – многозначительно изрек хозяин кладбища. – Перенаселения не будет. Эта планета заполнена только на треть.

– И сколько сейчас проживает этих доморощенных дворянчиков?

– Около восьми миллиардов, – шокировал меня призрак. – Это я сам узнал случайно. Ночью мимо меня проезжали двое дворян из императорской службы. Они что-то искали. Один из них в разговоре упомянул, что совсем недавно их стало восемь миллиардов.

– И на каждого благородного приходится четыре человека, – вспомнил я. – То есть ты хочешь сказать, что общее население – сорок миллиардов?

– Нет, восемь. Зачем ты считаешь корм? Почему тогда не учитываешь коров, коз, уток и мышей?

Меня снова обуяла злость. Ну как можно так относиться к людям? Зачем приравнивать их к мышам? Захотелось настучать кочергой по призрачной черепушке, но я всё же удержал себя. Приведение испугалось и отлетело на пару метров.

– А сам-то ты кто будешь? И это, – я по-стариковски пожевал нижнюю губу, – извини. Ты сам сказал, что я из другого мира. И у нас другие порядки.

– Я хозяин кладбища, – донесся до меня еле слышный шепот.

– Это я и так знаю. Точнее вижу. И что ты делаешь?

– Слежу, чтобы никто из корма мертвых не пытался поднять. Их энергии на это уходит совсем немного, но упыри могут много бед наворотить.

– И что ты делаешь с людьми, которых поймал? – спросил я. Так, оказывается, тут ещё и труповоды могут водиться. Интересно! Возьмем на заметку.

– Я никого никогда не ловил. Упырей ведь только ночью поднять можно. А ночью сюда никто из корма не заглядывает. Все знают, что я тут живу. А если поймаю, то выпью всё их время.

Что-то не давало мне покоя. Эх, память-то стариковская. Тело мне новое дали, а вот мозги, походу, прежними остались: думается мне тяжко. Да и забываю, что хотел спросить. Когда призрак сказал про энергию и время, в моей голове что-то промелькнуло. Я ухватился за мысль и наконец смог высказать её:

– Энергия – это время жизни. И чем больше вливаешь этой энергии, тем сильнее эффект влияния на мир, – завернул я фразу. – Так?