Наследнички (СИ) - Страница 8

— У меня есть мозг, — Матвей демонстративно постучал пальцем по виску. — И мне хватит ума не отправлять подозреваемых на больничную койку в таком состоянии, что их невозможно даже допросить!

— Девчонок-то куда дели? — Костя иронично приподнял бровь.

— В соседнюю камеру, — хмуро ответил Матвей. — Закон един для всех.

— Уже известно, кто стоял за нападением? — император снова сел за стол.

— По предварительным данным, нападение организовал клан Адамс. Очень хорошие друзья эти Адамсы с кланом Адреасов были. Когда последний ещё существовал, разумеется. — При этих словах Матвея, Костя почувствовал, что у него скулы свело, как будто он лимон откусил.

— Они преследовали какие-то цели, устраивая покушение на территории другого государства? — сквозь зубы процедил Костя.

— Вот это я и выясняю. Хотя здесь возможен вариант, что никто никаких целей не преследовал, и устроили нападение на детей конкурирующего клана там, где смогли до них дотянуться. Вспомни Камиллу Уэльс, и как её спас твой шурин. — Спокойно сказал Матвей. И тут же добавил. — Но я не стал бы исключать никакие варианты.

— Хорошо, работай, — кивнул Костя. — Мне нужно самому забирать детей? Как того требует закон?

— Не стоит всё-таки доводить до сердечного приступа полицейских, ваше величество, — укоризненно произнёс Матвей. — Лучше я сам схожу в участок за этими обормотами.

— А, ну раз ты так уверен, что твоё присутствие не доведёт полицейских до сердечного приступа, то, конечно, сходи, Матвей. Правильно, не хрен расслабляться. — Костя хмыкнул и потянулся за бумагой. — Садись уже. Раз наш отпуск полетел ко всем чертям, то давай поработаем, что ли. Просто так сидеть и ждать результатов неинтересно.

Я лежал на жёстких нарах, заложив руки за голову, и рассматривал потолок. Возможно, эта скамья как-то по-другому называется, но мне почему-то хочется назвать её именно «нары».

— Отец любит так лежать, — довольно равнодушно проговорил Ромка. Он стоял, прислонившись спиной к решётке клетки, в которую нас бросили. Руки скрестил на груди и был на редкость серьёзен.

— Я знаю, — ответив ему, я ещё немного полежал, а потом рывком поднялся и сел, наваливаясь спиной на стену, у которой мои нары стояли. — Мне тоже именно так нравится лежать. Так думается лучше, — добавил я. — Уснуть хотел, чтобы время побыстрее прошло, но не получилось.

— Двигайся, — брат подошёл ко мне и сел рядом. — Ты зачем вообще всю магию в клубе рубанул? Девчонок не пожалел. Одна, по-моему, растяжение получила.

— Чтобы блокировать работу артефактов, которые могли быть у этих козлов, — я потёр лоб. — Теперь все узнают.

— И нам влетит, — философски заметил Ромка. — Тебе, за то, что скрыл. Мне, за то, что не настучал.

— Ситуация, — протянул я и задумался.

О том, что я могу воздействовать не только на источник дара другого мага, но ещё и на магические матрицы различных маго — технических приборов, да и артефактов в чистом виде, я узнал относительно недавно. Месяца четыре назад, если быть точным.

Сидел как-то в комнате, пялился на артефактный дневник, который вместо часов таскал на руке. Делал я это, скорее, по привычке, чем с какой-то определённой целью. Тем более что сейчас, когда преподаватели могли отправлять сообщения на усовершенствованный телефон, нужда в нём пропала.

Так вот, сидел я, смотрел на эту давно устаревшую штуковину, потом посмеялся над собой и решительно снял с руки. При этом продолжая рассматривать. Зачем я призвал в этот момент свой специфический дар, можно было только гадать. Но факт оставался фактом, я призвал дар, который, не найдя лучшего применения, так как в комнате я сидел один, начал проникать в дневник.

Зрение слегка расфокусировалось, и тогда я впервые увидел слегка светящуюся матрицу в приборе. Все внешние слои как будто исчезли, остались тенью самих себя. Этакой трёхмерной прозрачной основой, в центре которой свободно висела матрица. Любопытство взяло верх над осторожностью, и я направил дар прямо в центр матрицы.

Появилась мощная вспышка, и дневник сдох, окончательно и бесповоротно. Вот так я и узнал, что могу влиять на матрицы. Но даже Ромке не сказал бы, если бы он не застукал меня за процессом раскурочивания дневника. Я хотел посмотреть, что же произошло с начинкой, вот и разобрал безнадёжно испорченную вещь. А брат меня за этим делом застал. Врать ему — гиблое дело. Ромка всегда знает, когда я говорю неправду. Пришлось признаваться.

— Да, ладно, — я махнул рукой. — Всё равно такие вещи рано или поздно становятся известны. Я ещё долго продержался.

— Вопрос будет, почему не сказал? — Ромка покачал головой.

— Не знаю, — я потёр шею. — Вроде и тайны в этом никакой нет… Не знаю. Дурак, наверное. Ванька с Гарри спят? — я кивнул на другие нары, расположенные по периметру клетки. На двух из них лежали Подоров и Гамильтон, ещё одни были пустые. Эти нары предназначались Ромке, но брат предпочёл сидеть рядом со мной. А последние занимал невзрачный мужик, которого притащили примерно через полчаса, после того как нас заперли.

— От вашей постоянной бубнёжки уснёшь, как же, — раздался раздражённый голос Ваньки. — Вот ответь мне, Андрюша, ты зачем вырубил того придурка, который на тебя попёр?

— У него в руках была гаррота. Мне что, нужно было стоять и ждать, когда меня удавят? — я возмущённо посмотрел на Ваньку, который в этот момент садился на нарах. — Как он её вообще протащил, вот в чём вопрос.

— Ой, да собственную шею обмотал и сказал, что это шейное украшение — последний умирающий писк моды, — ответил Ромка. — Чудиков всегда хватает. Охранник пальцем у виска покрутил и пропустил идиота.

— Вот только вы не ответили на мой довольно простой вопрос, мне нужно было ждать, когда меня удавят? — Повторил я, пристально оглядывая каждого из них.

— Нет, конечно, но, Андрей! Ты, судя по всему, сломал ему подъязычную кость его же гарротой! Ты хоть понимаешь, что этот тип говорить ещё долго не сможет, если вообще жив останется. А это значит, что его допрос будет отложен. И вот теперь представь себе тот объём нотаций, который ждёт нас при выходе отсюда. — Ванька, говоря это, глаза закатил и провёл ребром ладони по шее.

— Ой, лучше не напоминай, — я покачал головой. — Тебе только от твоего отца достанется, а мне ещё и от моего.

— М-да, похоже, что память тебе всё же отшибли. Твой отец — глава моего клана. И я не думаю, что он останется в стороне от воспитательных мер.

Его прервал всхрап, раздавшийся с соседних нар. Гарри перевернулся на другой бок и закрыл локтем ухо, чтобы наши разговоры не мешали ему спать. Мужик же даже не пошевелился. И было непонятно, спит он или внимательно слушает, о чём мы говорим.

— Смотрю я на него и думаю, что это: стальные нервы и яйца, которые позволяют ему спать при любых обстоятельствах; хмель от выпитых коктейлей, которая его только что догнала; или же, наоборот, нервишки не выдержали, и парень уснул от нервного перенапряжения? — задал вопрос в пустоту Ромка, глядя на Гарри.

— Вот проснётся и спросишь, — я прислонил голову к стене и закрыл глаза. — Я у него ещё кое-что хочу спросить. Например, что эти козлы вообще там делали. Они же явно по душу наших гостей из Содружества пришли.

— А почему не по наши души? — Я приоткрыл один глаз. Ромка не собирался уходить с моих нар. Он так же, как и я, откинулся на стену и прикрыл глаза.

— Я не думаю, что на этом свете где-то живут настолько тупорылые придурки, которые не смогут просчитать, что именно с ними сделает отец в этом случае, — ответил я.

— Не-а, не согласен. Никто точно не сможет просчитать, что именно с ними сделает отец. Но, придурков хватает, особенно если их мотивируют и благословят на жертвенную смерть во имя избавления от тирана. Так что эту версию сбрасывать со счетов нельзя. Хотя я, как и ты, больше склоняюсь к тому, что шли убивать Гамильтонов. Но ты им все карты спутал своей антимагией. Пришлось парням в рукопашку идти.