Наследница - Страница 9
– Лучше подайте мне руку и проводите меня в столовую.
– Чтобы все посчитали мою сестру идиоткой?
Его ноздри и губы подрагивали, руки сжимались в кулаки, но карие глаза были совершенно глазами грустного спаниеля. И вдруг мне показалось, что я в них что-то прочла!
– Слушайте, Рейно, – мягко сказала я, – неужели вам, взрослому человеку, до сих пор хочется иметь хоть какого-нибудь брата или сестру?
Он изумленно вскинул голову.
– Допустим, да. Сестру. А у вас есть братья или сестры?
– Нет.
– Тогда неудивительно, что вам знакомо это чувство. Им и объясняется ваша проницательность.
– Но почему вы так уверены, что я могу иметь к вам какое-то родственное отношение?
– Ну, например, как сестра, вы меня очень устраиваете. Особенно, – с неожиданной игривой улыбкой произнес он, – вот в таком наряде. Хотите, я тоже вместо фрака что-нибудь этакое нацеплю? Все оценят. Будет очень весело.
– Мсье Рейно. Я не знаю, какие у вас были отношения с вашим приемным отцом, но его похоронили только вчера. И мне кажется, что в любом случае веселиться пока как-то не уместно.
– Простите. – Рейно посерьезнел. – Он же был ваш родной отец… Почему вы не приехали на похороны?
Я вздохнула.
– Видите ли, Сале говорит, что в завещании точно указаны мои координаты. Но, по-моему, там какая-то ошибка, опечатка. Я не понимаю, как мог человек, точно зная о существовании дочери вплоть до ее нынешнего места жительства, на протяжении тридцати с лишним лет не встретиться с ней, а потом все-таки именно ее указать в завещании. У вас такое укладывается в голове?
Он пожал плечами.
– Не знаю. Я как-то не задумывался. Но он точно ваш отец.
– Он вам рассказывал обо мне?!
Рейно хохотнул.
– Нет. Но у меня есть точное доказательство.
– Какое? Скажите!
Спаниельи глаза вдруг сделались ужасно хитрыми.
– Вы на него очень похожи.
– Это несерьезно.
– Ну приехали бы вы вчера, а то теперь для генетического анализа теперь уже потребуется эксгумация.
– Не смешно!
– Ладно, не обижайтесь, – виновато сказал он и вдруг похлопал меня по плечу. – Как хотите, но в таком виде вы на ужин не пойдете.
– На самом деле я вполне сыта, и уж тем более мне совсем не хочется участвовать в массовом застолье.
– Ну если дело в платье, то…
– По-моему, – перебила я, – вы разумный человек и способны понять, что дело вовсе не в…
– Не разумный! – теперь уже перебил он. – Кретин и полный идиот! Идемте! – И потащил меня за руку.
– Куда? Вы делаете мне больно!
– Да ладно, сестрица, не очень! – Он усмехнулся, но мою руку отпустил. – Пошли-пошли! Не упрямьтесь. Де Ласмар был великий коллекционер. Он собирал все – от автомобилей до антикварной одежды! А заодно я покажу вам его фотографии, и тогда уже вы не отвертитесь от родного папеньки!
– Обувь тоже есть в ассортименте? – в тон ему поинтересовалась я.
– Обувь? – Он посмотрел на мои ноги в башмаках и толстых носках. – А какой у вас размер?
– Знаете, лучше просто принесите мне парочку его фотографий, а я пока переоденусь в то, в чем приехала. У меня вполне сносный черный костюм, и этих носков под брюками никто не заметит. И давайте больше не будем играть в Золушку.
– Ладно, постараемся.
Я торопливо переодевалась в спальне, начала шнуровать ботинки, как вдруг услышала звук открывающейся входной двери и стремительные шаги.
– Рейно, это вы?
В спальню ворвалась Моник и упала на колени передо мной. Я закричала:
– Что это значит?! Немедленно встаньте!
Но она энергично обняла мои ноги, прижалась к ним головой и запричитала с рыданиями:
– Ах, миледи, простите! Не выгоняйте меня! Умоляю! Я не знала! Поверила не тем людям! Не выгоняйте меня, хозяйка! Ради всего святого! Умоляю! Я сирота! Не выгоняйте!
– Да встаньте же! – Я попыталась оторвать ее от себя. – Оставьте меня в покое!
Но она не отцеплялась и продолжала стенать.
На мое счастье, из гостиной долетел голос Рейно:
– Где вы? Мадемуазель Брэбьи! У вас дверь настежь! Что происходит? – Он уже стоял на пороге спальни с фотоальбомом в руках. Просто потрясающе красивый от волнения. – А ну марш отсюда, Моник! Пошла вон! Ты здесь больше не работаешь! – Альбом грохнулся на пол в сантиметре от нее.
Она взвизгнула и, с мольбой глядя на меня, медленно выпрямилась.
– И забери свое барахло! – добавил Рейно и, к моему изумлению, стал хватать с кровати разбросанные по ней, не подошедшие мне «дары» и швырять их в лицо Моник. – Стерва неблагодарная! А ну пошла отсюда! Глиссе, кажется, полностью с тобой рассчитался! Чтоб духу твоего здесь не было! Забирай-забирай, интриганка, и проваливай!
Моник с перепуганным и злобным лицом сгребала вещи в с пола. Рейно орал так, как если бы в любую секунду мог ее ударить. Я окаменела.
Наконец Моник убралась. Грохнула дверь. Рейно прокашлялся и хрипловато сказал:
– Извините. Не сдержался. И за эту дрянь извините. Я должен был проследить, когда за ней закроются ворота. И за эти ее сюрпризы тоже простите! – Он яростно махнул рукой в сторону остатков упаковок и тюбик помады на полу. – Как же я сразу-то не понял, когда вы вырядились по-чудному!
– Могли бы сразу сказать, что не имеете к этим подарочкам никакого отношения.
Он крякнул и поднял с пола альбом.
– А вы бы мне поверили? Где вы их нашли?
– В своей собственной сумке, которую вы лично отвезли в дом. – Очко в пользу Жишонги, подумала я, не то что конюх. – Вполне логично для таинственного похищения. И прислуга тоже вполне могла действовать по вашему же распоряжению.
– Думайте, что хотите, – устало сказал он и явно привычным жестом, предназначенным для непослушной пряди, провел по идеально зачесанным волосам. – Главное, теперь здесь нет этой стервы.
– Понятно. Вы заманили меня сюда, чтобы избавиться от плохой прислуги. А то без меня у вас никак не выходило.
Он повел бровями. Глаза веселились.
– Забавная трактовка, сестрица! А почему бы и нет? Вы же не одинокий мужчина, который долгими зимними вечерами позволяет себе побаловаться с надувной куклой?
Меня передернуло. Он хмыкнул и сказал:
– Не смотрите на меня так. Это такой же индивидуальный предмет личной гигиены, как зубная щетка. Вам придет в голову пользоваться чужой? Мне – нет. Хотя не сомневаюсь, что этазубная щетка была бы только рада такой возможности. Будь у нее хоть одна извилина, она не загубила бы карьеру модели, сделав ставку на рабочий ротик. Увы, пользователя щетки больше нет, и…
– Это омерзительно!
– Извините. Но я вовсе не осуждаю вашего отца. Напротив, всегда восхищался его донжуанскому жизнелюбию. Вот. – Рейно положил альбом мне на колени. – Я вам уже говорил, что де Ласмар был великий коллекционер и собирал все. Это его замечательное собрание женщин.
– Боже… вы серьезно?
– Открывайте, листайте, не бойтесь. Все датировано и подписано, как и полагается у серьезного коллекционера. Понимаю, это производит сильное впечатление. Я сам испытал шок, впервые увидев этот портфолио. Но тогда моя мама была еще жива, мне было тогда всего тринадцать, а вы – человек взрослый. Моя мама безумно его любила, просто самозабвенно!
Я раскрыла альбом. На каждой фотографии мужчина обнимал женщину. Женщины были разные, мужчина – один и тот же. Интересный мужчина, с выразительными чертами лица, с красивым ртом и носом, с игривым взглядом. Там, где он обнимал женщину левой рукой, на мизинце виднелся тот же самый «братский» перстень. Я стала листать дальше. Снимки были самые разнообразные: любительские, явно профессиональные, «моментальные» столбики из четырех фоток, цветные, черно-белые, стильная мастерская сепия…
– Но здесь нет подписей!
– Они на обороте каждого фото. Листайте, листайте. Вы пока еще не дошли до вашей мамы.
– Вы ее видели?!
– Конечно! Де Ласмар периодически переписывал свой тестамент, а с появлением Сале мы каждый раз стали знать его содержание. Не знаю, всегда ли вы числились в наследниках, но во всяком случае тогда уже были.