Наследница - Страница 1
Натали де Рамон
Наследница
Моей дорогой Жюли Порохофф
Глава 1,
в которой всадники
На фоне сумеречного неба, в сыпавшей из туч серебристой мгле мокрой пыли они показались мне привидениями.
– Але, господа! – зычно крикнул кто-то из них, и лошади заметно прибавили скорости.
Мсье Сале испуганно отпустил домкрат и выпрямился.
– На всякий случай: это частная собственность! – добавил всадник на черном коне, приложив руку рупором ко рту.
И оба были уже так близко, что я видела все гневные лица. В смысле гневные лица, конечно, всадников и оскаленные фыркающие морды – коней. Причем за черным и конем в яблоках несся еще рыжий, но без седока.
Конь в яблоках подлетел первым. Красиво замер на задних ногах, а его всадник в этот момент изогнулся в седле – не менее элегантно и красиво – и заглянул в окно «пежо». Повел бровью, увидев меня, и с легкой улыбкой приложил два пальца к полям шляпы. Это не ковбойская шляпа, зачем-то подумала я, а скорее как у Зорро. И еще я подумала, что он давно вышел из студенческого возраста, чтобы носить хвост, и что у него волнистые темные волосы, и что они, наверное, просто слишком непослушные для нормальной мужской стрижки. Но эти мысли уж точно были совершенно лишними.
А тем временем седок огромного черного коня – тоже огромный, усатый и в жокейской кепочке, совершенно неуместной при его габаритах, – замахнулся хлыстом на Сале.
– У вас плохо со зрением?
– У м-м-еня? – шарахаясь в сторону, пробормотал Сале, вжимая голову и глядя на огромного снизу вверх.
– У вас, у вас, любезный! Кажется, там, – огромный показал хлыстом в даль, – написано, что это частные владения! И достаточно крупными буквами! – И, шумно выдохнув, посмотрел на своего спутника. – Не так ли, патрон?
Тот хмыкнул, опять повел бровью, погладил гриву коня.
– Я давно говорил и тебе, Андре, и Глиссе. Да что там Глиссе, самому Вариаблю я тысячу раз втолковывал, что надо написать гораздо крупнее, – меланхолично произнес он, продолжая гладить гриву. – А еще лучше пригласить пару каменщиков из Китая и возвести стену.
– Вы правы, патрон, – старательно закивал огромный. – Я сам этим займусь. – И опять замахнулся хлыстом на Сале. – Чтобы всякий сброд и чернь не смели…
– Что вы себе позволяете, мсье?! Сейчас не пятнадцатый век! – Я даже не поняла, как выскочила из машины и загородила собой Сале. Никогда в жизни я не испытывала такой злости. – Да, мы нарушили границу вашей территории! Мы готовы ответить в суде! Но оскорблять нас вы не… – И тут я осеклась.
Огромный валялся на земле. Со словами: «Ты мне еще за это ответишь!» – патрон вышиб его пинком из седла, а сам уже спрыгнул с коня и в низком поклоне согнулся передо мной.
– Примите мои глубочайшие извинения, о благородная дама! Этот слепец просто не разглядел вас в экипаже! Он увидел только этого…
– Но меня-то вы, кажется, разглядели, сударь? – Я и сама не ожидала, что у меня есть столько желчи, сколько я вложила в последнее слово.
– О, мадам, будьте милосердны! – хором взмолились оба бывших всадника, прижимая руки к груди и, похоже, всерьез намереваясь опуститься передо мной на колени.
Я обвела их взглядом и строго сказала:
– Прекратите ломать комедию, господа. Запишите наши имена и обращайтесь в суд. Мы не станем отпираться, что заехали на вашу собственность. Не так ли, мсье Сале?
– Безусловно, – буркнул тот, а всадники переглянулись и пристально посмотрели на него.
– Мсье Сале? – строго спросил «патрон».
Тот что-то промекал.
Огромный вгляделся в Сале еще внимательнее, даже повертел головой и принюхался, как ищейка. И вдруг громко хлопнул в ладоши. Кони даже зафыркали от неожиданности.
– Бог мой, патрон! Это же сам мэтр Сале! О, мэтр Сале, простите! Обознался, не разглядел в темноте!
– Ну что вы, что вы, мсье Номали… Вы же сами разрешили мне проехать по здешней дороге, когда…
– Когда вы повезете к нам нашу госпожу! Нашу прекрасную даму! Нашу повелительницу! – восторженно заговорили они наперебой, простирая ко мне руки. – Неужели правда? Неужели свершилось! Неужели мы, простые смертные, достойны лицезреть саму кавалерственную даму де Ласмар?!
– Да, господа, – важно кивнул Сале.
И эта парочка комедиантов, мгновенно сдернув головные уборы, действительно упала на колени передо мной. На мокрый асфальт. Под моросящим мокрым не то снегом, не то дождем. На фоне лилово-рыжего заката между мрачными тучами и абсолютно ровным серо-искрящимся бескрайним полем. Я чувствовала ледяную влагу на своем лице, холод все более властно пробирался под одежду.
Я мотнула головой и обратилась к Сале:
– Что все это значит? Я пересекла из конца в конец всю страну ради этой пантомимы?
– Нет, конечно, мадемуазель Брэбьи.
– Мэтр! – Огромный вскочил на ноги. – Вы забываетесь! Это кавалерственная дама де Ласмар!
– Может, хватит? – сказала я огромному.
– Да, действительно, достаточно, Андре, – произнес его патрон и тоже поднялся с колен. – Ты же видишь, наша гостья не в восторге.
Я хмыкнула.
– А отчего, собственно, я должна быть в восторге? От вашего розыгрыша?
– Но… – Он вдруг совершенно растерянно посмотрел на меня. Я встретилась с его глазами. Сейчас они оказались грустными. Большие и грустные карие глаза, как у спаниеля. Он поправил пальцами выпавшую прядь – точно, у него очень непослушные волосы, – и водрузил шляпу на место. – Но… но…
– Патрон, – заговорил огромный, – наша гостья не лошадь.
Он сдернул перчатку и протянул мне руку. Она была не слишком огромная, но и не маленькая. Определенно крепкая и наверняка энергичная.
– Позвольте представиться. Андре Номали. Здешний конюх.
– Очень приятно, мсье Номали.
Рукопожатие действительно оказалось энергичным и действительно очень приятным. И взгляд небольших серых глаз, встретившихся с моими, тоже был энергичным и открытым. На человека с таким рукопожатием и таким взглядом определенно можно положиться, если, конечно, забыть «средневековую» клоунаду…
– Жюли-Виктория Брэбьи. – сказала я и добавила, раз уж он назвал свою профессию: – Преподаватель математики.
– Очень приятно, мадам метресс [1]. – Конюх улыбнулся открыто и располагающе. – И позвольте вам представить моего патрона мсье Рене Рейно.
Рейно шагнул ко мне. Конюх встрепенулся.
– Только не вздумай целовать ей ручки, Рене! Мадам метресс не любит обычаи пятнадцатого века! Или я не прав, мадам метресс? – кокетливо уточнил он.
– Не важно. – Я протянула руку. – Очень приятно, мсье Рейно.
– Мне тоже, мадемуазель Брэбьи, – сказал Рейно и с вежливой улыбкой все-таки поцеловал кончики моих пальцев. Карие глаза тоже не выражали ничего, кроме вежливости. – Вы ездите верхом, мадемуазель Брэбьи?
– Нет. А что такое?
– Ха! – басовито хохотнул конюх. – Я так и думал, Рене. Я тебе говорил. Поедет с тобой или со мной. Не надо было по такой погоде лишний раз седлать Рыжулю.
Я переводила глаза с Рейно на конюха и обратно.
– Дело в том, мадам метресс, – заговорил конюх, – что скоро стемнеет, и…
– Господа! – оживился Сале. – Я прекрасно держусь в седле. Мадемуазель Брэбьи поедет со мной.
– Что?! Куда это я должна ехать? Что это значит? Мсье Сале! Извольте объяснить! Куда это вы меня заманили? Вы говорили, что так мы короткой дорогой попадем к нотариусу, и вдруг все это… Чистое поле! Двое незнакомых мужчин! Что вы молчите, мсье Сале?
И тут конюх протянул ему свой хлыст.
– Ну-ка, покажи нам класс, мэтр! Держи погонялку. И давай с ней быстренько на моего Блэка. А ты, Рене, бери Рыжулю. Я-то для нее больно тяжелый, – добавил он, доверительно глядя на меня. – Поживее, господа, поживее!
Сале забрал хлыст и вполне ловко вспорхнул на черную громадину.