Наследие Мрака (СИ) - Страница 4
– Это хорошо, что вы пришли добровольно, страж. Мы уже собирались доставить вас в этот зал принудительно, – молвил Магну.
– Это как-то связано с Эль-А-Нур, ваше старейшинство?
– И да, и нет…, – на мгновение в зале повисла тишина, но лишь на какие-то секунды: Эль-А-Нур, утверждает, что убила орка-бафура, виновного в таинственном исчезновении нашего мастера клинков. Когда мы с братьями отправились на место преступления, от предполагаемой стычки не осталось и следа. Ни орка, ни мастера, ни капли крови – ничего, – седовласый старец продолжал сверлить юношу взглядом.
– Хм…, – нахмурился молодой эльф.
– Даже если девушка говорила нам правду, то каким образом наши прямые враги расхаживали у нас под самым носом в ваше боевое дежурство?
– Мимо меня никто и никогда не проходил незамеченным, если противник и пробрался, то здесь не обошлось без потустороннего вмешательства, ваше седовласие, – сказав это страж коротко кивнул.
– Вы, слишком много о себе думаете, страж. Мы до сих пор не осудили вас из-за отсутствия прямых доказательств, – Магну самодовольно ухмыльнулся. В его поведении отчётливо прослеживалось нескрываемая гордыня.
– Вы осудили Эль?
– Да, мы изгнали её из Горинэйма до тех пор, пока девушка не приведёт мастера клинков.
– Вы же сами утверждали, что прямых доказательств пока – что нет! – не унимался Пятидесятый.
– Решения высших эльфов сомнению не подлежат! – голос Магну становился всё громче.
– Но за стенами города, она погибнет.
– Вы можете последовать за ней, хоть прямо сейчас. Подобное действие мы будем трактовать, как акт попирания наших священных законов. Вы навсегда станете врагом не только этого города, но и всей нашей расы. Помните об этом! – когда последние слова Магну прокатились гулом по залу, неведомая сила вытолкнула Пятидесятого на улицу.
Прошло около пяти минут, а тёмный эльф всё ещё продолжал стоять возле дверей. Его сознание металось, подобно молекулам необузданной тёмной энергии. С самого раннего детства Пятидесятого готовили быть опорой своего народа. Каждый священный закон, годами вбивался в его разум. Вся его размеренная жизнь, до этого момента, была идеально вымерена. Теперь весь его внутренний мир буквально протестовал, душа рвалась прочь из этого, уже чужого ему города. Но тлеющий уголёк здравого смысла подавлял эти сумасшедшее порывы. Ему ни за что не дадут приблизиться к Эль в этом городе. Идти сейчас к её дому было чистым безумием. Оставалось отправляться к хижине старого мастера и попытаться разобраться во всём самому.
На месте преступления, как и следовало ожидать, не нашлось не единой зацепки, ни даже намёка. Пятидесятый сел в позу лотоса и слегка прикрыл свои большие карие глаза. Механизм реальности мгновенно остановился. Не стало слышно щебетание птичек, ручеёк, бивший в фонтане внутреннего двора замер, а серебристые капли причудливо зависли в пространстве. В этой кромешной тьме эльф отчётливо уловил предсмертный возглас и шумный грохот падающего тела. Это действительно происходило здесь, сомнения напрочь развеяны, но кому мог принадлежать этот предсмертный стон? Тёмный эльф открыл глаза, всё вокруг продолжало жить своей прежней, неторопливой жизнью. Казалось, что ничего в действительности не претерпело изменений, разве что карие глаза Пятидесятого постепенно застилала белая пелена. Он почувствовал приятное покалывание в кистях и тёплую волну, плавно окутывающую его ноги и подбирающуюся к самому сердцу. Как же давно, он не ощущал этого прилива, высвобождающейся из под контроля тёмной энергии. Она дика и неподвластна простому смертному. Губы эльфа едва шевелились: «Цэтус Мортэйл». Страж вновь и вновь нашёптывал это древнее заклинание. А между тем ветер всё усиливался и стал, завихрятся, образуя небольшую воронку. Через мгновенье воронка рассеялась и на пороге хижины можно даже сказать «стоял» самый настоящий призрак ныне почившего орка.
– Зачем… мою пробудить… некромант? – потоки этого голоса лились сами по себе, так как рот призрака и вовсе не открывался, а безжизненные глаза смотрели куда-то далеко за спину Пятидесятого.
– Ответь мне, что здесь произошло, и я обещаю, что отпущу твой бессмертный дух на свободу.
– Мою… отправили для прикрытия наших лазутчиков, но эта девчонка, проклятье! Она всё испортить…
– Что она испортила? – нахмурился страж.
– Мы собирались учинить…, – связь духа с реальным миром начала постепенно слабеть. Приведение буквально рассеивалось на глазах и наконец, окончательно исчезло. Кожаная перчатка тёмного эльфа сжалась в кулаке так, что побелели костяшки пальцев, вспыхнув чёрным, холодным огнём. Всё – таки нужно было усерднее зубрить «магологию», – подумал страж. Но, как известно после дуэли перчатками не размахивают. Повторить вызов теперь не представлялось возможным. Духи никогда не приходят в одно место дважды (вероятно у них тоже есть свои законы).
И вдруг страж осознал, что переступил черту. Оставаться в Горинэйме после его святотатства было, отнюдь, не безопасно. Рано или поздно Высшие эльфы прознают об этом преступном деянии – это всего лишь вопрос времени. И тогда его ждёт участь его родителей – он станет частью источника. Пятидесятый практически не помнил мать и отца, но от чего-то точно знал, что их казнили, подвергнув расщеплению. Это определило его дальнейшую судьбу в обществе тёмных эльфов.
Единственное решение, которое выдавала сейчас голова – побег! Но, сначала, необходимо позаботиться о провианте, ведь кто знает, как будут обстоять дела с охотой. В детстве юноша вместе с другими будущими стражами частенько устраивали ночные вылазки, тайком от преподавателей. В бескрайних полях Горинэйма им не раз удавалось загнать неспящую кошку, охотившуюся ночами на хромого тёмного зайца. Бывало, что удавалось подстрелить летуна. Но все эти удачи сваливались на эльфийские головы крайне редко, по причине жуткого дефицита зверья на этом материке.
Вариант взять провизию из своего дома, сразу же отпадал. Его дом находился на другом конце города. Но неподалёку от хижины мастера клинков имелось подземное хранилище, где можно было без труда найти всё необходимое. Оно обычно охраняется одним стражем из первой пятёрки. Эти ребята отличались колоссальными успехами по всем дисциплинам и связываться с этими ботаниками последнее, что хотелось сейчас Пятидесятому. Оставалось отсиживаться в кустах янтарных зарослей и ждать пересменки, судя по времени, она должна вот-вот начаться.
До сих пор не один эльфийский учёный не мог раскрыть тайну механизма «наручных часов судьбы». Они попросту не ходили. И лишь когда хозяину этого аксессуара требовалось узнать временной промежуток до нужного ему события, часы принимались сильно пульсировать, соответствуя количеству минут или часов до предстоящего. «Главное правильно хотеть!» – гласил рекламный слоган выгравированный гномами на задней панели часов. И попробуй с этим поспорить!
Десять минут казались Пятидесятому стражу целой вечностью, но вот к Третьему стражу подошёл Второй. Они поравнялись и еле слышно обсуждали последние новости города. Из своего опыта некромант знал, что ближайшие пару минут их ментальное внимание будет отвлечено, и увидеть сокрытое они не смогут.
Страж обернулся бесцветным ползуном и без единого звука, сливаясь с окружающим миром, пополз мимо монотонно беседующих собратьев. Эльф подобрался к крошечному отверстию каменной плиты, которая являлась единственным входом в хранилище. Это самое отверстие, он заприметил ещё подростком и не раз проделывал подобный фокус с первой пятёркой. Но вдруг два беседующих стража внезапно оживились. Они резко повернулись на встречу двум бегущим к ним стражам из их пятёрки.
– Пятидесятый предал нас! Он нарушил первый закон! – орал во всю глотку один из прибежавших, его глаза пребывали в бешено-расширенном состоянии.
– Ничего из города он не выходил, а значит, мы его схватим, – громко сказал другой прибежавший.
Голоса первых стражей стали понемногу стихать и Пятидесятый уже ничего не мог толком разобрать, не теряя времени, он заполз в знакомое отверстие в плите. Ныне, Тёмному эльфу ничего не оставалось, как укрыться в хранилище, скорее всего ни кто не догадается искать его здесь. Стражи первой пятёрки днём и ночью стерегут это место, дверь которого, под силу открыть лишь Высшим.