Наследие Арконы - Страница 14
Друг-дружку князья христианские, взявши в плен, как правило, ослепляли – так случилось с Васильком, и зятем Глебовым, выжгли очи рязанскому князю Ярополку.
Еще Мудрый Ярослав заметил к стыду своему – оскудела, мол, земля русичей на ученый люд. И тогда хлынули на Русь греки да латыняне, иудеи и персы, уму-разуму нас поучить. Отчего же не послушать разумных иноземцев, коли не врут и душой светлы? Только стоило ли резать собственных книжников?
О подвигах и подвижничестве святых, монахов да аскетов слагались легенды, но если целомудренное и трезвое поведение вдруг стало предметом пристального внимания и восторженных речей – знать, вызывало оно удивление и не было обычным. «Судити митрополиту опорочи мирян, а в что их осудить, волен…» – выносить сор из избы никто и никогда не любил, а культовые служители и подавно.
Мы и ныне поднимаем на щит то одного, то другого сановника, соизволившего проявить благотворительность – пожалеть сирот и бедных детишек. Он поставил одной рукой свечку в храме, другой – подписал указ о начале военных действий. Не свеча ли это за упокой окровавленных мальчиков?! От щедрот своих князь с княгинею сыпали полну руку мелочи на головы подданных, осчастливленная подачкой голытьба дралась и ползала в глине, выискивая монеты, на потеху знати да бояр. Кому досталось – тот кричит здравицу, кто остался с носом – желает околеть более удачливому и не только ему. Не помилует князь – так, княгиня заступится. Не можешь совладать с мужчиной – одари его женщину соболями да мехами, подари ей платье в яхонтах. Правда, редкая женщина осмеливалась в стародавние времена вмешиваться в державные дела супруга.
Тучи над Арконой сгущались. Сколь ни сильны, ни многоопытны руги в деле ратном – не совладать их дружине малой с врагом многотысячным. Триста бойцов – световидовых всадников содержало святилище острова. Воины отдавали храму военную добычу, случись сеча, а быть в дружине бога – само по себе почетно. Они подчинялись исключительно волхву Любомудру, и князь не имел над ними власти. Роль его, как и князя в Древнем Новгороде, сводилась к разбору жалоб и обороне острова. Самые образованные люди того времени, волхвы, правили Буяном, – думал Игорь, – это лишний раз опровергает распространенное мнение о пиратской сущности ругов. Врут германские клирики – перед епископами они выслуживались.
Человек двести можно еще было собрать из числа изгоев, они добрые бойцы, им терять нечего. Три больших лодьи промышляло вдоль Янтарного берега Рутении – это еще сотни полторы варягов. Остальные островитяне – юнцы безусые, старики и женщины.
Лютоборов младший брат ни с чем вернулся из Киева. Великий князь Мстислав не принял дерзких язычников – с каких это пор единокровники словене стали варварами? С тех самых, как окрепла христианская церковь на Руси, мигом объявив все прочие веры греховными, а собственную – единственно правильной.
В угоду попам, чтобы утвердить чуждую русичам традицию, в начальный свод летописи тогда и сделали вставку об Андрее, брате апостола Петра, который, дескать, по дороге в Рим завернул в Киев, потом пошел в Новгородчину.
Так он и стал, мол, первым удачливым христианским проповедником на Руси. И об этом говорилось: «Святой Андрей от Иерусалима прошед Голяд, Косог, Родень, Скеф… Скиф и Словен лугами, степями, достиг Смоленска, и ополчений Скоф и Славянска Великого, и Ладогу оставя, в ладью сев, в бурное вращающееся озеро на Валаам пошел, крестя повсюду и поставлял по всем местам кресты каменные. Ученики же его Сила, Фирс, Елисей, Лукослав, Иосиф, Косма повсюду сделали ограды и все посадники (т. е. заместители правителей-князей) доезжали от Словенска и Смоленска, и многие жрецы окрестились и капища Перуна и Велеса разрушили и уничтожили».
Четырнадцать лет Славен и Рус, пращуры словенские, вели роды свои к Ильмень-озеру, а шли они из-за Рипейских гор, да мимо входа в царство Пекельное, где течет река Смородина, из-за самого моря Дон, из-за влаги-реки, Волги. Этот же путь Андрей преодолел с рекордной скоростью…
Опьяненный недавней победой над половцами русский князь Мстислав готовился к схватке с другим не менее боголюбивым Андреем, князем Суздальским, за право княжить в Великом Новгороде. Соперник копил силу во Владимире.
Недосуг Рюриковичам о корнях заботиться. И поганым руянам помогать не след – внушал князьям митрополит. Вобщем, спокойно смотрели братья-славяне, как разоряют крестоносцы западные грады – авось, до наших-то не доползет. И не первый, и не один век смотрели так.
Кстати, именно этот Андрей, как Игорь помнил, святой русской православной церкви, точно самая последняя нехристь, завершит дело, столь успешно начатое Красным Солнышком. Через год его рать ворвется в величественный Киев, три дня по приказу Боголюбского [34] дружина будет жечь и грабить великий город, три дня будут гореть крупнейшие библиотеки и разрушаться красивейшие терема, три дня озверевшие от крови русичи будут резать русичей. Батый и его темник Бурундай повторят княжьи подвиги лет через семьдесят, славя, впрочем, Сульде, а не Христа. Бог, быть может, простит, да люди не помилуют. Смерть от рук заговорщиков настигнет и Боголюбского.
Лишь ушкуйников лихих с Ладоги купил посол Лютобора. Только много ли они, тридцать воинов, стоят ныне супротив войска датского и германского. Восемь тысяч грозных наемников, храбрых воев восемь тысяч – против горсточки защитников острова? Пруссы обещали помочь, схоронить жен да детишек, и на том спасибо.
Ляхи – те переметнулись, не жди от них боле помощи. Не помогут – сами под германцами окажутся. Как славяне – недавние братья поморские, эти уж давно на Рюген нацелились. Тухнет рыба с головы, с головы княжьей гниет вся страна…
Два дня и две ночи Ингвар, Сев и Ратич по приказу князя провели на пристани, пока не отчалил последний корабль с родичами оставшихся на смертный бой. Были и такие, кто предпочел погибнуть рядом с любимыми и мужьями. Влада, сестра Сева, и Василиса, княжья дочь, спрятались в погребе, чтобы их не нашли, да не вывезли с Ружного. Там Влада проговорилась подруге об одной своей женской тайне, после чего княжна сильно пожалела о их бабьем недомыслии…
Теперь остров защищали самые непримиримые, самые испытанные и лютые воины. Со времен Вещего Олега здесь часто гостили свеи, бойцы знатные, славные воины все еще языческого Севера. Молодой король Швеции Кнуд [35] и его предшественник пристально следили за датской экспансией, и желали удачи скорее руянам, чем жадному Дану.
Епископ же датский, Абсалон, побеспокоился, чтоб во всех церквях епископства кляли, почем свет стоит, рюгенских пиратов. Клевету с усердием раструбили по всей Балтии монахи и купчишки. Эту клевету, бывает, и сейчас повторит не только книжный мальчик, но и зрелый ученый.
Да, случалось, брали в море чужие корабли, отбивая пленников словенских – ходили на целые города. Карали измену, отражая бесконечные набеги соседей. Взыскивали пошлину за стоянку в Арконе, торговали мехами, рыбой, янтарем и оружием. По всей Рутении славились хмельные медовые напитки словен. Водили кормщики Ральсвика чужие лодьи через пролив.
Многие язычники Балтии присылали Свентовиту дань, одни арабскими дирхемами, другие – гривнами, третьи – денарами. Иноземцы откупали место на рынке частью товаров. Кнуд [36] Великий, властитель Дании, Норвегии и Англии, что по материнской линии сам от ободритов, принес в дар ругенским Богам белоснежных скакунов. Король данов Свен Отто, подарил святилищу золотую чашу.
Сеяли бы и хлеба, да отняли все земли на материке римские прихвостни…
Проникновение христианства к народам Рутении происходило довольно медленно вплоть до середины десятого века. Приблизительно в то же время после смерти Горма Старого прежний порядок нарушился, прервался ход вековой традиции. Уже Гарольд Синезубый стал покровительствовать миссионерам Рима в Датском королевстве. Балтские славяне не сразу оценили агрессивность и непримиримость новой веры, скрывшейся под вкрадчивыми словесами, приняв ее за одну из многих. Когда, наконец, они разобрались, что к чему – по всей Рутении вспыхнуло восстание против засилья христианской церкви и Христовых воинов.