Нашествие чужих: заговор против Империи - Страница 20

В Америке, как пишет Присцилла Робертс, Шифф и его компаньоны сочли позицию Тафта недостаточно антироссийской. И он удержался в президентском кресле только один срок. Ставка была сделана на Вудро Вильсона. Человека, в высших эшелонах власти абсолютно нового, до пятидесятилетнего возраста вообще не имевшего отношения к политике. Это был крупный ученый, профессор Принстонского университета, автор десятка фундаментальных трудов, в том числе многотомной «Истории американского народа». Его выдвижению способствовала внутренняя обстановка в США. Историки, которые традиционно изображают в самых мрачных тонах Россию начала XX в. — «засилье чиновников», «реакционность» власти, трудности рабочих и крестьян, почему-то забывают (или просто не знают), что положение Америки в это же время было гораздо хуже. Она балансировала на грани настоящей катастрофы.

Без «засилья чиновников» — такого, как в России, без стабилизирующей роли царской власти, быстрый промышленный рост привел к колоссальным перекосам. США захлестнула коррупция, скандалы следовали один за другим. Тафта сенаторы сравнивали с «огромным дружелюбным островом, окруженным со всех сторон людьми, которые очень хорошо знали, что им нужно»[53]. Олигархи, захватив власть под свое влияние, хищнически грабили собственный народ. Шла беспардонная «приватизация» нефтяных, угольных, золотоносных месторождений, выгодных подрядов, земель под промышленное и железнодорожное строительство. Пресекались любые законодательные инициативы по введению минимальной зарплаты, социальному страхованию, охране труда — словом, все, что сулило воротилам лишние расходы. Крупные корпорации под предлогом «национальных интересов» пользовались налоговыми льготами, на новые рискованные проекты получали субсидии из казны. Ограничивался ввоз импортных товаров, но при этом вздувались цены на отечественные. А закупочные цены на сырье, сельскохозяйственную продукцию искусственно понижались, разоряя фермеров, мелких предпринимателей. Америка подошла к черте такого социального взрыва, что российская революция по сравнению с ним показалась бы детскими шалостями.

И Вильсон разработал теорию под названием «Новая свобода». Указывал, что американское общество выродилось в «корпоратизм», и писал:

«Мы превратились в одно из наиболее плохо управляемых, одно из всесторонне контролируемых и доминируемых правительств цивилизованного мира… в правительство, подчиненное воле и давлению небольших групп». Доказывал гибельность подобного пути и предлагал меры по переходу к «обществу равных возможностей»[54].

За Вильсона и его теорию ухватилась Демократическая партия. Перед этим она 20 лет подряд проигрывала выборы. Поэтому решилась на нестандартный ход, взялась раскручивать профессора в качестве своего кандидата. И ясное дело, его критика «корпоратизма», борьба за права и возможности «маленького человека» нравились избирателям. А сам Вильсон был глубоко верующим протестантом и пришел к искреннему убеждению, что призван Богом для спасения Америки. А может, и не только Америки. Его называли «пресвитерианским священником» и «воинствующим праведником». Успех его избирательных кампаний превзошел все ожидания. В 1910 г. он был избран губернатором штата Нью-Джерси, а уже в 1912 г. — президентом с рекордным в истории США перевесом голосов.

После выборов к нему явились партийные боссы демократов для дележки «теплых мест» — в США это было принято, практиковалось традиционно. Кто помог стать президентом, тот получает вознаграждение в виде правительственных постов и окладов. Но Вильсон вдруг выгнал вон лидеров Демократической партии! Объявил, что никому ничего не должен, поскольку президентом он стал по воле Бога. Провозгласил, что его правительство будет служить только народу, отстаивать общественные интересы, а не частные… Это тоже произвело впечатление на рядовых американцев. Наконец-то нашелся настоящий защитник сограждан!

На самом же деле рядом с Вильсоном всегда отирался серенький, малоприметный человек. Полковник Хаус. Которого президент считал ближайшим личным другом и умнейшим советником. И именно он руководил действиями увлекающегося, плохо разбирающегося в политике профессора. Исподволь внушил ему мысль о «богоизбранности». Подсказывал выигрышные предвыборные ходы и альянсы. И стал при нем «серым кардиналом». А через Хауса, видного бизнесмена и масона, Вильсона взяли под контроль крупные банкиры. Через него президента настраивали и против России. Как ярый протестант, он горячо воспринял доводы Хауса, что Православие «слишком ортодоксально», слишком нетерпимо к протестантским конфессиям и сектам. А значит, русские — вообще «не настоящие» христиане.

Вот и сопоставьте, что в том же самом 1912 г., когда «финансовый интернационал» принял решение о «войне» против России, когда он сделал президентом США свою полную марионетку, начался «новый подъем» революционного движения. В Петербурге под крылом социал-демократической фракции Думы начала издаваться новая, легальная газета «Правда» (чем Троцкий очень возмущался, говорил, что у него украли название). Большевики провели Пражскую конференцию. Создали на ней свой ЦК, отдельный от меньшевистского, сформировали Русское бюро ЦК. И часть эмиграции двинулась обратно в Россию.

Революционерам вновь принялись помогать западные правительства, «общественность». В Голландии был создан общественный «Комитет помощи политзаключенным в России». Он ставил перед собой задачи бороться «против тюрем и казней русского самодержавия», «информировать Европу о преступлениях царизма». Власти Австро-Венгрии, как уже отмечалось, в 1908 г. отнеслись к большевикам прохладно, не позволили развернуть сеть организаций на своей территории. Но в 1912 г. вдруг резко меняют позицию. Ленин сумел теперь обосноваться в Кракове, у самой русской границы. Здесь сформировалось крупное гнездо революционеров, туда-сюда сновали курьеры, переправлялась литература. Как вспоминала Крупская, «в Кракове полиция не чинила никакой слежки, не просматривала писем и вообще не находилась ни в какой связи с русской полицией». Неужто не замечала столь активного центра? И того, как через границу по «полупаскам» (проходным свидетельствам для жителей приграничной полосы) десятками проезжают подозрительные личности?[55] Не заметить этого было невозможно. Значит, получила команду не мешать и не тревожить.

Обращает на себя внимание еще один факт. Возникают любопытные «пары». Например, младший брат Якова Свердлова, Беньямин, совсем молодой человек, как только закончил гимназию, уехал в США. И удивительно быстро пошел там «в гору». Всего за несколько лет стал владельцем «небольшого банка»[56]. Точнее, банковской конторы, которая официально занималась переводами денег от евреев-эмигрантов для их родственников в Россию. Контора процветала, ее офис разместился в самом центре Нью-Йорка, на Бродвее. Вот и спрашивается, как же Беньямину удалось этого добиться? Достаточных капиталов у него быть не могло. Папаша-Свердлов, владелец граверной мастерской в Нижнем Новгороде, таких сумм не имел. И не дал бы, он был известен своей жадностью, всех детей от первого брака разогнал кого куда, не заботясь о их дальнейшем существовании.

Но ведь контора Беньямина была идеальным каналом для переброски средств в Россию. Кто проверит, какому «родственничку» переводятся деньги от троюродных дядюшек? Очевидно, Свердловых «заметили». Беня, скорее всего, ехал в Штаты уже с нужными рекомендациями — куда и к кому обратиться. И возникла «пара»: один брат за границей, в банковской системе, второй — «полевой командир» в России. Причем и Якова Свердлова в этот же период начинают усиленно «продвигать» некие тайные силы. Никаких особых заслуг он еще не имел. Был одним из многих партийных функционеров среднего звена, полгода возглавлял уральский «куст» боевых дружин. После чего его жизнь в течение 11 лет стала непрерывной цепью отсидок и ссылок. Только убегал, появлялся на воле, брался за нелегальные дела, как его сразу арестовывали. Но в 1912 г. его, находившегося в очередной ссылке, вдруг заочно кооптировали в ЦК большевиков и в Русское бюро ЦК. Кто предложил его кандидатуру, до сих пор остается неизвестным. Но с братцем он связи поддерживал, не прерывал. Переписывался с Беней из Сибири, предлагая, например, «гешефт» — организовать из ссыльных кооператив по скупке пушнины и толкать ее в Америку.