Наше всё – всё наше - Страница 1

Рисунки Аркадия ГУРСКОГО

© Leo Guгsky, 2007

© Аркадий Гурский, иллюстрации, 2007

Современным писателям сегодня не до читателей: надрываясь, они отважно бьются с издателями — за гонорары, гранты и премии. Современным критикам тем более не до читателей: рыча, они сражаются друг с другом за любимых писателей и против нелюбимых. He до читателей, увы, даже авторам-классикам: все они уже умерли.

Так что же, прикажете читателям сорок лет скитаться без проводника в лабиринтах словесности, оставляя тайны без разгадок?

Выход подсказал реб Мюнхгаузер, однажды собственноручно вытащивший себя за рыжие пейсы из болота повседневности. Вот и мы решили, что краткими внутренними расследованиями в области современной (и не очень) массовой (и не только) литературы займутся сами её персонажи. Создатель ехидных детективов Лев Гурский — автор «Перемены мест», «Траектории копья», «Никто, кроме президента» и др., и пр., и xp. — был столь любезен, что делегировал двух своих любимых персонажей — частного сыщика Яшу Штерна (популярного в телеварианте «детектива Дубровского») и капитана ФСБ Максима Лаптева (известного в узких кругах спасителя Отечества). Им, как говорится, и книжки в руки. Они-то знают, who есть кто. Они-то не соврут. A если чуток и приврут, то для пользы дела.

Яша Штерн и Максим Лаптев стоят у витрины хозяйственного магазина, изучая наличный ассортимент мётл. Судя по выражениям лиц, ни Яше, ни Максиму здешние мётлы не нравятся. Лаптев держит в руке перетянутое шпагатом Шестикнижие Поттерово, созданное дочерью Альбиона мадам Джоан Ролинг и выпущенное на родине первопечатника Ивана Федорова силами издательства «РОСМЭН».

Максим ЛАПТЕВ (отрываясь от созерцания метл; задумчиво): Нет, Яша, эти инструменты явно не от Страдивари. Ha этих подниматься в воздух просто небезопасно. Ты летишь себе, летишь, a потом — бац! — и наворачиваешься вниз с бо-о-о-ольшой высоты…

Яша ШТЕРН (тоже отрываясь от витрины; глубокомысленно): Ага. Вот так и в жизни бывает. Живёшь-живёшь, a потом — бац! — и вся твоя национальная идентичность коту под хвост. Взять того же писателя Юрия Нагибина. Помнишь, в его «Дневнике», да? Человек всю жизнь считал себя Марковичем и евреем по отцу. И кадровики вечно шпынали его за папу, когда он в загранку ездил, и сам он уже насобачился страдать за весь народ… Как вдруг на старости лет он оказался сыном простого русского белогвардейца! Страдал, выходит, не за то. He по тому поводу. Сюрприз.

Максим ЛАПТЕВ (кивая): Ну да, помню. A с писателем Владимиром Жириновским получилось наоборот. Этот-то всю жизнь с пеной у рта доказывал: он-де сын простого алма-атинского юриста. И вдруг внезапно — хлоп! Ему сообщают, что папа его на самом деле был иерусалимским агрономом, да ещё и евреем впридачу… Так, ты думаешь, Джоана Ролинг своего Гарри Поттера с нашего Жирика писала?

Яша ШТЕРН (качая головой): Да нет, не с Жирика. Главный прототип у неё другой, хотя тоже из здешних мест. Я тебе потом на него укажу, если сам не догадаешься. A пока обрати внимание: в романах мадам Ролинг простым первичным выяснением, who is who, дело не ограничивается. У них там в Хогвартсе идентификация по крови — самый больной и долгоиграющий вопрос.

Максим ЛАПТЕВ (снова кивая): Я заметил. Специально перечитал все шесть томов. Там постоянно между собой разбираются, кто чистокровный маг, кто галахический, a кто и вовсе не по этому делу. Это и для детишек, и для взрослых вопрос принципа, потому как магический дар с происхождением не обязательно связаны. У Гермионы, скажем, магов в роду нет, но по всем предметам — пятёрки…

Яша ШТЕРН (продолжая мысль Макса):…и всё равно к ней отношение у многих подозрительное. Сам Гарри в этом вопросе толерантен, зато в одном из последних томов подробнейшим образом рассказывается, насколько Гарриков папа был озабочен проблемами «пятого пункта» и как сильно он напрягал полукровку Снегга. A тот затем мстил Поттеру-младшему. Тема воздаяния за былые унижения во всех романах мадам Ролинг одна из больных. Снегг мстит Гарри, a Гарри мстит Дурслям, a потом мстит Малфою и ещё много кому… Ты, кстати, уже догадался, ЧТО означает шрам-молния на лбу у Гарри?

Максим ЛАПТЕВ (с сомнением): Руническая «S», недоделанное «SS»? Химический знак серы? Стилизованная «Z», от «zеrо»? Теряюсь в догадках.

Яша ШТЕРН (качая головой): Всё проще — это означает именно молнию. Знак высоковольтного разряда. Символ того, что писатели-фантасты в прошлом веке высокопарно называли «лучами смерти». Англичанка, таким образом, сама честно намекнула на главного прототипа своего героя. Это как раз напрямую связано с темой мести.

Максим ЛАПТЕВ (с интересом): Ну-ка, ну-ка…

Яша ШТЕРН (тоном лектора): Был в нашей приключенческой литературе один — не слишком приятный — герой, которого враги тоже поначалу высмеивали и пели издевательские песенки про «бедного Гарри», a потом «бедный Гарри» им отомстил. Он поубивал кучу народа с помощью дьявольского «луча смерти» и заставил служить себе акулу капитализма по фамилии, что забавно, Роллинг — правда, с двумя «л». Узнал, наконец?

Максим ЛАПТЕВ (потрясённо): Гарин? «Гиперболоид инженера Гарина» Алексея Николаевича Толстого?

Яша ШТЕРН (с поощрительной улыбкой): Правильно. Ha месте Татьяны Толстой другая бы давно закатила британской сказочнице скандал — за покушение на авторские права дедушки. Англичанке сильно повезло, что у Татьяны Никитичны мягкий незлобивый характер.

Яша Штерн и Максим Лаптев наклонились над столом и готовят две порции Bloody Mary mix. Держа в одной руке адмиральский кортик, a в другой — бутылку водки, Штерн аккуратно льет водку на лезвие. Лаптев бдительно наблюдает за строгим соблюдением ритуала: содержимое бутылки должно занять положенное ему место в высоких прозрачных бокалах, на треть заполненных томатным соком. Под бокалы подложена книга. Судя по надписи на корешке, это «Ночной дозор» Сергея Лукьяненко, выпущенный издательством «АСТ». Оба участника действа крайне сосредоточены. Еще усилие — и вот цель достигнута. Две «Кровавые Мэри» построены, сходят co стапелей и готовы к употреблению.

Яша ШТЕРН (откладывая кортик и переводя дыхание): Уфф!.. Даже не верится, что мы это сделали. Теперь предлагаю выпить — за гениального Шрека. Кстати, ты в курсе, Максим, что Шрек был еврей?