Наш величайший дар (СИ) - Страница 38

- Прекрати, Чарльз, ты не должен оправдываться.

Питер притих, внимательно наблюдая за ними, и все еще ждал ответа, хотя, по одной этой перепалке уже понял, что они давно вместе.

- Спокойно. Я все объясню.

- Это наше личное дело, - Эрик почти рычал на Ксавьера, приказывая перенести спор на мысленный уровень, но Чарльз не хотел «перешептываться», какого-то черта позволяя выносить их перепалку на обозрение.

- Мы познакомились около одиннадцати лет назад, когда о мутантах еще никто не знал. Даже мы сами не знали, что на свете есть кто-то подобный нам…

- Довольно.

- Эрик, сервиз, - мягко заметил Ксавьер, услышав, как в ящиках столов забились металлические столовые приборы.

- В то время встретить мутанта для меня было чем-то восхитительным. Словно до этого ты думал, что один во вселенной, единственный в своем роде, а затем… - Чарльз улыбнулся и хотел накрыть ладонью руку Эрика, но, стоило ему только коснуться его теплой кожи, как Леншерр резко поднялся на ноги.

- Сиди, - приказал он сыну, который невольно последовал отцовскому примеру. – А ты - за мной, - Эрик не просил, а приказывал и решительным шагом направился к выходу, и Чарльз даже не успел нажать на рычажок своего инвалидного кресла, оно само, издав тихий, похожий на урчание, металлический скрежет, покатилось за Леншерром.

- Что ты делаешь? – строго прошептал Эрик, глядя в голубые глаза профессора.

- Отвечаю на его вопросы, Эрик, - наставительным тоном терпеливо ответил Чарльз. – Мы обещали с ним поговорить, и именно это я и делаю. И ты должен.

- Я не считаю, что это то, что он должен знать, - не согласился Магнито.

- Нет, именно это ему и стоит знать. О тебе. О нас, раз уж он застал нас…

- Так промой ему мозги.

- Эрик!

- Что?

- Нет, я не буду так решать этот вопрос.

- И поэтому ты не остановил его в спальне?

- Я этого не сделал, потому что не смог, - зашипел Чарльз, строго глядя на друга. – Похоже, он унаследовал не только твой очаровательный нос, но и твою мечту иметь иммунитет к телепатам, вот только ему для этого вовсе не нужен тот ужасный шлем.

- Черт, - Эрик едва заметно оскалился и медленно выдохнул, понимая, что эту проблему не удастся решить так просто, как он рассчитывал. – То, что он мой сын, не означает, что он имеет право знать о нас, - строго предупредил Леншерр, решительно глядя на Чарльза, а Ксавьер приподнял бровь. Его так и подмывало спросить «Эрик, тебе правда кажется, что о нас никто не знает? О, друг мой, ты просто не умеешь слышать мысли всех тех, кто живет в этой школе», но не стал разубеждать друга.

- Именно это ему и нужно, Эрик, - наставительно произнес Ксавьер. – Как ты не поймешь, он все еще ребенок. И он ищет в тебе поддержку и защиту. Даже если ты этого не понимаешь. А все, что он видел – это строгого командира. Я знаю тебя и понимаю, как сложно тебе проявлять… некоторые из эмоций на людях, но для Питера ты должен открыться и с этой стороны.

- С какой? – почти фыркнул Леншерр, предупреждающе глядя на Ксавьера, но профессор никогда не боялся его взглядов и лишь мягко улыбнулся.

- Ты можешь быть ласковым и заботливым, ты можешь быть нежным и внимательным, - Чарльз бережно коснулся руки своего напряженного друга, который явно чувствовал дискомфорт от всего происходящего. А когда Эрику было неуютно, то он готов был идти в атаку, нападать, чтобы взять все под контроль и снова чувствовать себя уверенно. Но и в этот раз Эрик отдернул руку, избегая физического контакта, будто теплые пальцы Чарльза вдруг начали бить током.

- Я не обещал быть ему заботливым отцом, так что не стоит создавать для него ложную иллюзию. То, что я могу быть таким с тобой, не значит, что я буду таким и для него, - пояснил Леншерр и скрестил руки на груди, а Чарльз грустно усмехнулся.

- Я понимаю. Тебе тяжело, ты все еще не до конца осознал все это, даже отчасти напуга…

- Я не напуган.

- Как скажешь, - не стал спорить Ксавьер, решив еще разок отложить разговор о дочери Эрика на потом. – Но если Питер узнает, что ты не чертова машина войны и у тебя есть и другая сторона… Тихо. Спокойно. Пусть он просто знает. Он сможет воспринимать тебя иначе.

- А мне это не нужно. Я уже сказал ему все, что собирался. Объяснил, что могу ему дать. Ни больше, ни меньше. Я не могу быть ему тем отцом, каким он хочет меня видеть, – глаза Эрика опасно заблестели, но Чарльз не собирался сдаваться.

- Но ты можешь попытаться.

- Ты знаешь меня, - вдруг произнес Эрик и теперь смотрел на Чарльза с надеждой, которая прорвалась через огромный заслон напускной серьезности и холодного спокойствия. Эрик смотрел так, словно только Чарльз мог сейчас дать ему все ответы.

- Позволь ему узнать тебя, - все еще мягко настаивал Ксавьер, глядя на своего друга снизу вверх. – Он поймет…

- Нет, - Эрик нервно провел рукой по волосам и глубоко вздохнул, покосился на дверной проем кухни, где все еще сидел Питер, дожидаясь, пока они вернутся.

- В этом и проблема, - казалось, Эрику с боем давалось каждое словно, но Чарльз не лез в его голову, продолжал слушать. – Мы с тобой… - он запнулся и сильнее напрягся, и профессор улыбнулся ему, давая понять, что он может продолжать. Эрик посмотрел на него сверху вниз и, казалось, ему сейчас еще сложнее, чем в день их знакомства, когда он пытался удержать субмарину.

- Что?

- Ты знаешь меня, только потому что с нашей первой встречи влез в мою голову и узнал все… Узнал о том, что я никогда не сказал бы, даже тебе.

- Ох, Эрик, - Чарльз тихо хмыкнул, глядя на возлюбленного друга. Он никогда особо не задумывался об этом, слишком естественной для него стала вся жизнь Эрика, отпечатанная в его собственном сознании, и уже казалось, что Эрик всегда был частью его жизни, и невозможно было его не знать. Но это знание Чарльз получил против воли самого Леншерра, взял их сам сразу все и не думал, как бы прошла их встреча, если бы он не коснулся его сознания… Думать об этом было как-то неправильно. Но теперь он лучше понимал, что лишь он один знает Эрика так близко, и именно потому Леншерр так ему доверяет и так спокоен рядом с ним. С их первой встречи, с первого телепатического контакта, который вышел слишком глубоким, их жизни так тесно переплелись, что их невозможно было разделить. Но это лишь для них двоих. Для Эрика было невозможным добровольно пустить кого-то в свое сознание и в свою душу.

Даже если этот кто-то - его сын.

- Я понимаю, - Чарльз все равно протянул руку и коснулся локтя друга, раз уж тот не позволял ему взять себя за руку.

Эрик ничего не ответил, но Чарльзу было достаточно того, что Леншерр просто услышал и понял его.

- Это будет не так-то просто, - почти прорычал Эрик и резко взмахнул рукой, Чарльз вздрогнул, когда мимо него пронесся металлический нож для бумаг, вылетевший из ближайшего кабинета, и со свистом разрезая воздух, ворвался в кухню.

- Я сказал тебе оставаться на месте, - голосом жестокого командира произнес Леншерр и повернулся к дверному проему, в котором стоял Максимов, сжимая в руке нож.

- Я не удержался, вас долго не было, - с невинной улыбкой произнес Питер и, подбросив ножичек, ловко поймал его.

***

И все же день прошел напряженно. Сколько бы Чарльз ни пытался, но сблизить отца и сына он не смог, и в какой-то момент вовсе перестал стараться, махнул на них рукой и отправился в спальню, чтобы хоть немного отдохнуть, прежде чем начинать первый урок, и он не был удивлен, когда обнаружил Эрика на своей лекции. Чарльз никогда бы не подумал, что Эрик готов смирно слушать лекцию по политологии (если не считать его мысленных ехидных замечаний) только бы избежать лишнего общения с сыном. Ну а сам Питер, после ночного чаепития и долгого разговора по душам с Чарльзом немного успокоился, совершил набег на холодильник и выбрал себе одну из гостевых комнат.

Но, как оказалось, воссоединение с семьей было не единственной целью Питера.