Наш величайший дар (СИ) - Страница 25
Глухой стон больше походил на рык, Леншерр всем весом рухнул на Чарльза, придавливая его к влажной от пота простыни, дышал глубоко и тяжело, отпустил безвольные ноги Ксавьера и обнял напряженного профессора. Чарльз нервно усмехнулся, пытаясь успокоить сбитое дыхание, легко поглаживая Эрика по спине, чувствуя его кожей к коже. Такого жаркого, влажного и сильного.
- Мне не хватало этого, - выдохнул Леншерр, касаясь влажными губами виска Ксавьера, и неохотно лег рядом, но словно боялся отстраниться хотя бы на лишний сантиметр. Нетипичная для Эрика нежность.
- Да… - тихо кивнул Чарльз и улыбнулся своему другу, с трудом перекатился на бок, опустил взгляд, чувствуя, как Эрик его обнимает, вновь прижимая к своему вспотевшему телу, бережно перебирает все еще длинные, спутанные волосы. Его сердце стучало громко и гулко. Чарльз отчетливо чувствовал его стук и прикусил губу, почти нерешительно приобнимая Эрика за стройную талию. И впервые так остро осознавал, что это и есть тот предел близости, на который он теперь способен. Лишь чувствовать призрак ощущений, которые он еще помнит, а затем нежиться в объятиях, разделяя покой вместе со своим расслабленным другом.
- Эрик, - тихо позвал Ксавьер, ласково коснувшись губами плеча Леншерра.
- Да, - тут же отозвался тот и ослабил объятие, внимательно посмотрел на Чарльза, который напротив не стремился встречаться с ним взглядом.
- Отнеси меня в ванну, - с трудом заставил себя это произнести Ксавьер, зная, что Эрик выполнит любую его просьбу без лишних разговоров и утешений.
___________________________________________
*Prime Circle - As Long as I Am Here
========== Глава 7: Resolutions and lovers in the kitchen ==========
Through your tattered window pane
(Через рваное отверстие)
To the middle of your heart
(В середину твоего сердца!)
Resolutions and lovers in the kitchen
(Судьбы любви решаются на кухне.)
Love is clueless and destiny is wishing
(Любовь невежественна, и ее удел – желать.)*
Длинные волосы Чарльза щекотали нос, мешали нормально дышать, и Эрик мгновенно проснулся. Почти удивленно обнаружил себя в постели со спящим Ксавьером, уткнувшись лицом в его затылок. Потребовалось несколько секунд, чтобы это осознать и поверить в то, что это не галлюцинация и не остатки приятного, теплого сна. За окном было еще темно, но света хватало, чтобы рассмотреть спокойно спящего телепата. Вполне реального, определенно, настоящего. Эрик осторожно поправил его длинные волосы, бережно убрал прядку за ухо Чарльза и невесомо коснулся губами обнаженного плеча, прежде чем осторожно встать с постели. Даже сейчас Эрик не мог просто проваляться все утро, ожидая, когда проснется Ксавьер. Это уже было больше, чем привычкой – вставать сразу по пробуждению. Не тратить время впустую.
Ванная была все такой же, какой ее помнил Эрик, разве что кремов Рейвен осталось куда меньше, хоть еще тогда Леншерр не понимал, почему Чарльз разрешал ей хранить все это в его ванной комнате.
Раненый бок противно саднило, и Эрик нахмурился, рассматривая покрасневшую кожу вокруг шва, осторожно стер влажные, набухшие капли крови и полез в шкафчик за аптечкой, чтобы снова наложить повязку, невольно понимая, что его бинты остались где-то в недрах постели. Леншерр слегка поморщился, но решил, что искать их не стоит – еще не хватало разбудить Чарльза. На удивление, вчера он вовсе не чувствовал дискомфорта из-за раны. Нужно будет узнать у Хэнка, что именно он вчера ему вколол. Возможно, это окажется полезным.
Быстро умывшись, Эрик достал из шкафа спортивный костюм и вышел как можно тише, бросив на спящего Чарльза короткий взгляд, прежде чем закрыть за собой дверь. Дом был совсем тихим, мирным, спящим. Был таким же, как прежде по утрам, когда Эрик выбирался на утреннюю пробежку. Прежде он всегда вставал раньше всех, чтобы провести утро без суеты и шумных голосов. Даже тогда он был с ними, но держал дистанцию, позволяя приближаться вплотную лишь Чарльзу. Если подумать, то за всю жизнь так близко он подпустил лишь его одного.
Прохладный утренний воздух растекался по телу, наполняя его силой, со стороны парка слышалось тихое чириканье птиц. Все вокруг словно мирно дышало окутывающей это место спокойной безопасностью. Это место… Лишь теперь, по-настоящему вернувшись сюда, Эрик понял, что это за чувство. То самое место, по которому скучаешь, в которое хочется возвращаться снова и снова, зная, что это именно твое пристанище. Твой дом.
Но утренняя пробежка не удалась - стоило перейти на бег, как тело ныло от боли, и пришлось ограничиться разминкой и простой прогулкой по окрестностям. Но и этого хватило для начала. Эрик даже слегка вспотел, и это лишь доказывало, что он в ужасной форме после чертового ранения.
Вернувшись в дом, Эрик зашел в одну из гостевых ванных и наспех принял душ, стараясь не повредить повязку на боку, а затем по памяти направился на просторную кухню, все еще чувствуя, что находится внутри прекрасной иллюзии, но желая насладиться ей сполна. Особых кулинарных талантов у повелителя металла не было, но приготовить простой завтрак он все же мог. А готовить на этой кухне было неожиданно приятно. Леншерр пригладил влажные после душа волосы и небрежно махнул рукой, заставляя подняться в воздух кухонную утварь и включиться плиту, пока он сам доставал из холодильника ветчину и яйца. Совсем скоро на кухне запахло свежим кофе, а на сковородке приятно скворчала яичница, а Эрик следил, чтобы завтрак не пригорел, пока он доставал тарелки и чашки, окидывая кухню взглядом в поисках подноса.
Он услышал тихие шаги босых ног еще в коридоре и инстинктивно напрягся, парочка ножей звякнули на столе, готовые сорваться с места, но Эрик быстро взял себя в руки, напоминая себе, что он в школе, а не на какой-то перевалочной базе. Здесь у него нет врагов. Леншерр чувствовал на себе внимательный встревоженный взгляд и неспешно закрыл дверцу холодильника. На него смотрел темноволосый растрепанный мальчишка лет двенадцати, одетый в простую полосатую пижаму. Он замер на месте, словно зверек, почуявший хищника рядом и боящийся сдвинуться с места, и неотрывно смотрел на Эрика, который спокойно открыл упаковку молока и сделал парочку глотков. Яичница зашипела яростней, и Эрик небрежно махнул рукой – плита отключилась, а сковородка передвинулась на холодную комфорку, как раз вовремя, не дав еде пригореть.
- В-вы… - тихо произнес мальчик и тут же осекся, потому что Эрик попытался ему приветливо улыбнуться, не зная, как со стороны может выглядеть его акулий оскал для неподготовленного человека. Тем более, ребенка. Не говоря уже о том, что за десять лет заключения Леншерр вовсе разучился выражать свои эмоции подобным образом.
- Привет, - поздоровался Эрик с одним из учеников Чарльза, но мальчик не реагировал, все еще испуганно смотрел на мужчину в спортивных штанах и майке, который спокойно хозяйничал на общей кухне. Общение с детьми никогда не было сильной стороной Эрика. Более того, это определенно была его слабая сторона, а если вспомнить его общение с собственным сыном, то вообще можно утверждать, что в этой области он ничего не смыслил. Но, все же, не хотел пугать детишек Чарльза, пока профессор мирно спит в своей спальне.
- Вы подняли стадион, - вдруг сказал мальчик, видимо решив, что ему пока ничего не грозит, но все еще оставался напряженным. Леншерр одобрительно хмыкнул.
- Да, поднял, - кивнул он, плавно подходя к плите, чтобы переложить яичницу на тарелки. Видимо, это каким-то образом помогло ребенку выйти из оцепенения, и позади Эрика послышались шажки босых ножек. Мальчик подошел близко, но все же держался на расстоянии, теперь смотрел с любопытством, и это вызывало дискомфорт. Это напоминало… То, как Питер смотрел на Эрика каждый раз, когда они оказывались наедине или просто в одной комнате. Взгляд, в котором было невозможное количество неозвученных пока вопросов.