Наш величайший дар (СИ) - Страница 21

- Ты хотел быть телепатом, - тихо хмыкнул Чарльз, почувствовав смятение и страх Эрика. – Это цена. Они всегда в моей голове…

- Просто найди Алекса, - уже без доли веселья приказал Эрик, сильнее сжимая спинку кресла Ксавьера.

- Уже нашел, - сообщил Ксавьер, фокусируясь на мерцающей карте из живых сознаний, и до дрожи в руках вцепился в панель, устанавливая связь со своим бывшим учеником.

- Алекс.

- Профессор? – даже испуганно отозвался Саммерс. – Что… как вы…

- Эрик попросил связаться с тобой, - спокойно пояснил Ксавьер.

- С ним все в порядке? – тут же обеспокоенно спросил юноша, а Чарльз покосился на стоящего позади себя бледного друга.

- Да. Жить будет.

- Спроси, что случилось с остальными? – сказал Эрик, и Ксавьеру совсем не понравился его командный тон, но спорить он не стал.

- Он сейчас со мной, хочет знать, что случилось с остальными.

- Мы все выбрались, опасных ранений нет. Добрались до базы Шоу на юго-западе Фелмили-роуд, но не уверен, как долго это место будет безопасным.

- Оно безопасно. За вами не будет погони, - сообщил Чарльз, и Эрик удивленно вскинул бровь.

- Не манипулируешь сознаниями людей, да?

- Не начинай…

- Спроси, как справился Питер, - снова серьезно спросил Эрик.

- Питер? Черт тебя дери, Эрик, он же совсем ребенок, а ты втянул его в свое сражение!

- Спроси, - с нажимом произнес Леншерр, и Чарльз почувствовал напряжение, исходящее от его друга и хмуро кивнул.

- Не смей мне здесь что-нибудь погнуть. – предупредил он Леншерра. – Как справился Питер?

- О, наш шустрик. Неплохо для первого раза. Его немного потрепало, но он в порядке.

Ксавьер специально старался отгораживаться от сознания Эрика, но все равно почувствовал облегчение, которое он испытал от этих слов, и вновь покосился на старого друга, запомнив для себя, что нужно будет прояснить этот вопрос позже.

- Почему ты у Ксавьера? – озадаченно спросил Алекс.

- Передай, что я веду с тобой переговоры, - распорядился Леншерр, и Чарльз неохотно, но повторил его слова, прежде чем закончить разговор и отключить Церебро, от которого уже начала раскалываться голова. Резко и сильно боль пульсировала в висках, отдавалась стуком в затылке и профессор был рад, что смог отключить эту адскую машину и освободить свое сознание от мыслей целого мира, но ему потребовалось несколько секунд, чтобы в этой пустоте найти самого себя. И рука Эрика, которая уверенно сжала его плечо, помогла сфокусироваться на реальности.

- Пойдем, - негромко произнес Чарльз. – Тебе нужно будет зайти к Хэнку, он хотел опробовать… Ему нужно обработать швы. А потом я тебя проинструктирую. И в этом доме ты будешь меня слушаться, Эрик, - напомнил Чарльз главное правило и медленно покатился по мостику к выходу.

- И ты мне говорил о тирании? – усмехнулся Эрик, шагая рядом с другом, и медленно приходя в себя после работы усовершенствованного Церебро.

***

Остаток дня Эрик провел в медотделе, позволяя Хэнку себя осмотреть и еще раз поработать над швами. И у парня неплохо вышло, после нескольких уколов Эрик перестал чувствовать боль, хоть вместе с этим пропала чувствительность вокруг раны, но Хэнк заверил, что это нормально, и что его сыворотка должна ускорить восстановительный процесс. Теоретически. По его словам, во время экспериментов это срабатывало для некоторых образцов икс-генов. Но у Эрика все равно осталось ощущение, что все эти излишние медицинские изощрения были нужны лишь для того, чтобы Чарльз мог спокойно провести занятия, зная, что глава революционного движения мутантов не заглянет в класс и не начнет свои экстремистские лекции. И только ближе к вечеру мягкий голос Ксавьера позвал Эрика к себе. Как раз вовремя, его терпение медленно начинало истекать, Леншерру хватило проверки выдержки в тюрьме, не хватало еще чтобы его взаперти держали в единственном месте, которое он может называть своим домом.

«Боже, Эрик, ты тут вовсе не заперт» - недовольно проворчал Ксавьер в сознании Эрика, пока он пересекал притихшие школьные коридоры.

- Да? Поэтому Хэнк с меня глаз не спускал? Чарльз, он не лучший тюремщик, - фыркнул Леншерр. Хотя, Хэнк явно научился быть хорошей сиделкой, пока жил с Чарльзом все это время. По крайней мере, первоклассный уход, свежую одежду и отличный обед он Эрику легко обеспечил и так хлопотал над раной, что Леншерр едва сдержался, чтобы не прогнать проклятого ученого. Да, царапиной это трудно назвать, но Эрику было противоестественно ощущать прикосновения и заботу, и в его сознании это сразу приравнивалось к проявлению собственной слабости. Поэтому обработать рану Эрик так и не дал, сам забрал медикаменты и, усевшись в светлом углу, принялся обрабатывать швы, пока Хэнк расспрашивал его о том, что произошло. Эрик был не против рассказать. Может, хоть у Зверя откроются глаза на реальность.

Разговор Чарльз начал в своем кабинете, просторном и хорошо освещенном, чистом и уютном. Таким его видеть было куда спокойнее.

- Присаживайся, друг мой, обговорим условия твоего проживания, - пригласил Ксавьер, указав на кресло.

- Условия проживания? – с сомнением спросил Эрик, но сам был рад возможности задержаться в поместье, тем более, зная, что с его людьми все в порядке. А так, если ему удастся заручиться хотя бы частичной поддержкой Чарльза, это уже будет большой прорыв вперед для всех мутантов и его дела.

- Мои пожелания, - попытался сгладить фразу Ксавьер, глядя, как его друг разворачивает кресло, и садится к нему лицом.

- Хорошо, я слушаю тебя, - кивнул Леншерр, чтобы отблагодарить Ксавьера за уже оказанную помощь.

- Твое присутствие на занятиях. Я хочу, чтобы ты видел и понял, как работает моя школа, но я не оставлю тебя с детьми. Будешь присутствовать на занятиях с педагогами. Я узнаю, если ты что-нибудь выкинешь.

- Да ладно, Чарльз, ты помнишь, как мы обучали молодняк. У меня неплохо выходило.

- Они боялись тебя!

- Страх – одна из граней уважения в образовательном процессе, - высказал свою теорию Эрик, постукивая по подлокотнику длинными пальцами.

- Так. Мы еще поработаем над твоими воспитательными методами, - обреченно вздохнул Чарльз.

***

Инструктаж занял чуть больше часа и под конец уже начал веселить Эрика, и он откровенно начал подшучивать над своим другом, который так старательно пытался взять над ним верх и сдержать рамками своих правил. Было что-то необыкновенное в том, чтобы видеть такого Чарльза, который стремится командовать и держать все под своим контролем, а не под присмотром. «Инструктаж-спор» плавно перетек в беседу и переместился из кабинета в спальню Ксавьера. Эрик хотел лишь проводить его до дверей, но опомнился уже в комнате. А Чарльз продолжал говорить, снова повторять свои доводы, но Эрик уже не особо слушал его, зная все, что он может сказать. В личной комнате директора уже было гораздо чище, но беспорядок бросался в глаза.

Леншерр надеялся, что не окажется здесь так скоро после прошлого визита, когда он приносил личные дела мутантов из своего братства. Он избегал этого места, потому что знал, что, как и в прошлый раз, не сможет сдержаться. Знал, что Чарльз, как и в прошлый раз, ему откажет, едва заметив образы в его сознании. Но эти стены. Это поместье. Все вокруг. И Чарльз, в котором уже не было того гнева и той боли, которая разъедала его изнутри. Но он все еще может оттолкнуть. Эрик помнил, как Чарльз бросился на него в самолете. Дрожал всем телом, а его голос хрипел от боли, голубые глаза блестели от слез. «Ты бросил меня!». Этот голос до сих пор отдается эхом в сознании Эрика, и он знает, что Ксавьер все еще так думает, пусть сейчас он спокоен и приветлив. А он не знал, что ответить ему тогда в проклятом самолете. Десять лет в заточении, наедине со своими мыслями и воображаемыми разговорами, и в его сознании Чарльз никогда не кидался на него так. Его нужно было утешить? Эрик не знал как. Он не умеет этого. В своей жизни он понимал лишь силу и потому все, что он смог сделать - это обвинять Чарльза в его слабости. Указать ему на нее, чтобы он стал прежним, чтобы справился с собой, а не искал утешения и жалости. Ведь Ксавьер, которого знал Леншерр, был самым сильным мутантом из всех, с несгибаемым духом и бескрайней, чистой надеждой на лучшее. Он хотел ему об этом напомнить. Сделал это так, как умел, вкладывая в свои слова всю свою силу и решимость, даже не замечая, как одного этого достаточно, чтобы погнуть корпус самолета. Но Чарльзу это не помогло. Лишь сделало хуже.