Наш последний эшелон - Страница 18

Теплицын. А я – монархист. Я за хорошего, за доброго царя-батюшку. Нам нужен царь, именно – батюшка! Россия не может существовать без монархии. В ней традиции, вера, надежда… Я долго сидел в архивах и понял…

Вадим. Глупости. Что, по-вашему, Петр Первый, Николай Первый, Иван Грозный хорошие, что ли, были цари? Да кровопийцы! А либералов этих, типа Петра Третьего или там Александра Второго, быстро пришивали. Нет, монархия – это не выход.

Теплицын (ломая руки). Так что же делать? Народу трудно, плохо ему! Вот вы, анархист, скажите… Что, по-вашему, делать?

Вадим. Да ничего. Просто надо все бросить, пусть оно развивается как хочет. А рухнет – взять палки и идти в тайгу на охоту…

Теплицын. Не то! (Вскакивает.) Не то! Я не хочу!.. (Пристально смотрит на Вадима.) Вот из-за вас таких всё и случается. «Нам все равно! Нам все равно!» А миллионы невинных в ГУЛАГ идут! По чьей-то прихоти (бросает взгляд на Марину) гибнут в Чечне!..

Вадим. Иди спать, а! Видишь, я тут с девушкой общаюсь с люби мой…

Пауза.

Теплицын. Простите! (Быстро уходит в заднюю комнату.)

Марина. Круто ты его, Вадька! Это же сам Теплицын, лауреат…

Вадим. Плевать, Марин. Надоел… Знаешь, я приехал к тебе, я хочу на тебя смотреть и голос твой слушать, а не его чертыхания. Марин (берет ее за руку), давай убежим отсюда?

Марина (грустно, глядя в пол). Я знаю, все считают папку виновным за Чечню, но ведь он просто солдат… Ему приказывают – он исполняет.

Вадим. Да плюнь, Марин! Все это знают, просто надо иметь крайнего… Давай в Анжеро-Судженск смоемся, а? Помнишь ту клятву на вокзале, когда ты уезжала? Знаешь, я ее не нарушил.

Марина (тихо). Я тоже.

Готовятся поцеловаться, но тут появляется президент в кальсонах и майке, без грима.

Президент (бормочет, никого не видя). Старая, понимаешь, курва.. ни днем ни ночью… (Замечает Марину и Вадима.) Э-э?

Марина. Это Вадик, мой школьный друг… только что приехал из Анжеро-Судженска.

Президент. Э-э…

Вадим. Да, только вот с поезда, а переночевать негде.

Президент. И… э-э…

Марина. Вот я его и привела… переночевать. Можно, Егор Егорович?

Президент. Не понимаю…

Марина. Он без взрывчатки и не агент. Он из Анжеро-Судженска.

Вадим. Да-да, это так… Водка у вас хорошая. Сибирская! Я тоже сибирский.

Президент. М-да, понимаешь… (Приходит в себя.) Выпьем, что ли, тогда?..

Вадим. Можно, конечно.

Президент смотрит на бутылку, она пустая. Достает новую.

Президент. Водка, э-э, хорошая. И, главное, понимаешь, наша! Теперь еще бы автомобили и нефтепродукты – и обновится Россия, э-э, окрепнет! (Наполняет рюмки.) И вам, э-э, Мариночка?

Марина. Я не против.

Президент. Во-от. Ну, за знакомство! (Смотрит на Вадима.) Неожиданно, понимаешь. Не привык я пока так, чтобы, э-э, здесь люди не из моей команды. Ну, поехали, понимаешь. Вадик, да?

Марина. Вадик, Вадик.

Президент. Эхе, э-э, запомнил!

Пьют.

Менять надо, Вадик, команду. Наметил я ряд перестановок, чтобы, понимаешь, новые лица… (Спохватывается.) Но это пока – государственная тайна!

Вадим (с шутливой серьезностью). Ясно.

Пауза.

Президент. Как же ты так, понимаешь, в такое время приехал, Вадим? Россия стоит, э-э, перед выбором, каждый голос, понимаешь…

Вадим. Я никогда не голосую, Егор Егорович.

Президент. Плохо, очень плохо, Вадим! Каждый, понимаешь, голос, отданный за демократию, за продолжение, э-э, курса реформ…

Марина. Простите, Егор Егорович, может, что-нибудь закусить принести?

Президент. Э-э… (Смотрит на Марину, на Вадима.) Мне, э-э, не надо, я так, понимаешь, заскочил – не спится что-то… Э-э, очень рад вашей встрече. И сколько не виделись?

Марина. Семь лет почти.

Президент. О, понимаешь, срок! Я тогда в глухой, э-э, оппозиции был. И не забыли друг дружку? Молодцы, понимаешь! За это и выпить не грех. (Наливает.) За вас и за вашу, э-э, встречу.

Чокаются, пьют.

Вы откуда, Вадим?

Вадим. Из Анжеро-Судженска.

Президент (вспоминает). Это где у нас такой город есть? И не слыхал о таком, понимаешь.

Вадим. В районе Кузбасса. Так, тихий городок…

Марина. Папа там одно время служил. После Афганистана.

Президент. Гм. Он, понимаешь, и не рассказывал. Мда, трудно быть президентом, Вадик. Ой как трудно! А сдаваться нельзя. Придут эти (кивает на шкаф), что, э-э, делать будем? Пропадет ведь Россия. (Наливает водки.) Вот Теплицын пришел, совесть нации, понимаешь, и просит монархию возвратить. Введем, дескать, монархию, Романовых пригласим, пусть, э-э, разбираются. (Пьет в задумчивости.) Не с кондачка такие вопросы надо решать. Референдум? Так он в какие, понимаешь, миллиарды вылезет! А у меня компенсации, индексации, понимаешь… Тяжело, Вадим, так тяжело. Наобещал, скажут, всё погасить, а сам… Пупулистом опять обзываться начнут… А отступать-то, понимаешь, нельзя…

Вадим. Егор Егорович, я вам, конечно, сочувствую. В такое вляпаться.

Президент. В каком это, понимаешь, смысле – вляпаться?

Вадим. Ну, во все это государство… Я анархист.

Президент. Террорист?

Марина. Он мирный.

Вадим. Я мирный. (Пауза.) Я вам сочувствую, но, понимаете, мы с Мариной давно не виделись, нам есть что вспомнись… У?

Президент грустно кивает, наполняет свою рюмку.

Президент. Президент всё понимает. Это только так кажется, что он дурачок совсем. (Выпивает водку, тоскливо смотрит на Марину, на Вадима.) Все он, понимаешь, понимает. (Качает головой.) Спокойной вам ночи, э-э, ребятки. (Тяжело идет к двери.) Да, Марина, все-таки, понимаешь, сходи завтра на выборы, исполни, э-э, гражданский долг. Ладно? Участки открыты с восьми утра до десяти, понимаешь, вечера. (Уходит)

Вадим. Наконец-то… Марин, включи, пожалуйста, музыку.

Марина включает магнитофон. Звучит «Телефон доверия президенту»: «…в состоянии вытащить страну из кризиса, поднять уровень жизни простых россиян. Я вот строитель, я человек рабочий, простой, и я вам так скажу: рабочий класс за вас, уважаемый Егор Егорович. Смело участвуйте в выборах – мы вас поддержим. До свидания». (Гудки.) «Дорогой Егор Егорович. Мне 95 лет. Я участвовал в пяти войнах, полковник запаса Иванов Петр Захарович. Прошу решительных действий в Чечне! Всю жизнь они воду мутят. Вывезти оттуда всё мирное население, и по квадратам ее, суку, по квадратам? Голосовать буду только за вас. С уважением Иванов Петр Захарович».

Марина и Вадим целуются, ничего не слыша. Свет постепенно гаснет, звук затихает, занавес медленно съезжается.

Тот же кабинет, та же обстановка. Вечер 17 июня 1996 года. Вбегает президент с пачкой бумаг в руках, за ним премьер.

Президент (падает в кресло). Вот так татары! Вот так, э-э, Шарипов! Ну, спасибо, понимаешь, субъект федерации! Ну удружил!