Нарком Фрунзе. Победитель Колчака, уральских казаков и Врангеля, покоритель Туркестана, ликвидатор п - Страница 7
Ковалевский вместе с коллегами написал письмо в защиту Фрунзе не только Плеве, но и премьер-министру Столыпину. А Людмила Фрунзе сумела добиться приема у Плеве и уговорить того помиловать ее брата. Смертный приговор заменили на 6 лет каторги.
После перевода в провинциальную каторжную тюрьму Михаил трудился садовником, огородником, занимался изготовлением ведер и кастрюль, чинил самовары. «Я ведь чем, чем только не был на каторге, – писал Фрунзе из Николаевской тюрьмы. – Начал свою рабочую карьеру в качестве столяра… а в настоящее время занимаюсь починкой водопроводов…»
Пребывание в каторжных тюрьмах подорвало здоровье «товарища Арсения». Скудная и тяжелая пища, в основном черный хлеб и кислая капуста, то и другое – не лучшего качества, пребывание в камере без притока свежего воздуха в жару (окна открывать запрещалось) или в холоде и сырости зимой. Немалый вред причиняла и едкая пыль, каторжанам приходилось целыми днями разбирать и чинить мешки из-под муки или раздергивать на волокна для переработки старые пеньковые канаты.
«Самопожертвования не хочу»
При этом Михаил Фрунзе, хоть и поглощенный делами революции и несмотря на тяжкие испытания, оставался молодым человеком с пылким сердцем. Товарищи говорили, что Арсений вовсе не сухарь. Испытывал он симпатию к соратницам по борьбе, был увлечен красавицей-гимназисткой Леночкой Грабинской. Не унывая и под стражей, он в один день написал сразу трем девушкам, учившимся в женской гимназии, приглашая их на свидание – «я вас всех люблю». Две приехали к узнику, чтобы хоть как-то скрасить его одиночество. Он попросил о свидании с обеими девушками, но тюремное начальство объяснило, что по закону он имеет право видеться только с невестой или женой. Поэтому надо венчаться – тогда пожалуйста. Но пойти на брак, даже фиктивный, – ради свидания?
Теперь я положительно не знаю, что делать: с 1-й стороны, хочется иметь свидание, а с другой – самая мысль о браке, даже формальном, кажется для меня прямо чем-то чудовищным. И выходит, что я рассуждаю в данном случае по рецепту щедринских персонажей: «С 1-й стороны, нельзя не сознаться, а с другой – нельзя не признаться». Ничего не попишешь, приходится в этакой одежке побывать. Меня смущает то, что брак наложит на нас целый ряд пут (по отношению, напр., к школе, государству и т. д., вообще во всех этих проклятых житейских отношениях, правда мелочных, но тем не менее всегда в высокой степени чувствительных). Не подумайте, что я сейчас рассуждаю чисто эгоистически, ничуть не бывало. Наоборот, мои собственные удобства занимают тут самое последнее место, если только вообще они его занимают; мне страшно будет тяжело сознавать, что из-за меня
Вы наложите на себя цепи, которые потом будут до известной степени себя давать чувствовать. Тут имеется элемент самопожертвования, я его не хочу. Нужно быть отъявленным эгоистом, чтобы согласиться на такую комбинацию.
Проживая после бегства в Чите по фальшивым документам, Фрунзе работал в статистическом отделе Забайкальского переселенческого управления. Там он познакомился с дочерью ссыльного народовольца Алексея Поликарповича Колтановского – Софьей, ставшей его женой.
Фрунзе в сибирской ссылке
В заключении он находился во Владимирском централе, в Николаевской центральной и в Александровской центральной каторжных тюрьмах. В конце 1914 года был выслан на поселение в Верхоленский уезд Иркутской губернии. Летом 1915 года его уже там арестовали за продолжение партийной деятельности. «Война всколыхнула и заинтересовала всех ссыльных Манзурки. Но в то время как большинство из них судило о военных событиях поверхностно, часто ошибаясь, Фрунзе удивлял своей большой осведомленностью. Он хорошо знал боевую обстановку армий воюющих стран, их снаряжение, разбирался в стратегии и тактике и потому не только правильно и глубоко анализировал фронтовые сводки, но и делал предположения о дальнейшем развитии войны. И часто самые смелые предсказания сбывались, удивляя всех. Вокруг себя Фрунзе сплотил группу из большевиков и стал систематически изучать с ними теорию военного дела, проводил коллективное чтение книг во военным вопросам. Среди ссыльных этот кружок в шутку называли «военной академией». В кружке шла подготовка военно-революционных кадров, проводились организационные меры к побегу ссыльных на фронт для революционной работы среди армейских масс… Ведь там, далеко, между Балтийским и Черным морями, бушевала война, и там нужны были люди, способные сказать солдатам правду о кровавой бойне»[1].
Но уже в августе 1915 года Фрунзе бежал из тюрьмы и работал нелегально в Забайкальской области под фамилией Василенко. В групповом сборнике «М.В. Фрунзе: Военная и политическая деятельность», опубликованном «Воениздатом» в 1984 году, о том времени говорилось: «За создание в селе Манзурке политической организации ссыльных, за чтение и распространение нелегальной литературы и революционную пропаганду М.В. Фрунзе и еще 13 ссыльных 31 июля 1915 г. были арестованы и направлены этапным порядком в Иркутскую губернскую тюрьму. На последней остановке, в 30 верстах от Иркутска, в селе Ос М.В. Фрунзе удалось бежать. В Иркутске он раздобыл документы на имя дворянина В.Г. Василенко, выехал в Читу и устроился разъездным агентом Забайкальского переселенческого управления. Используя представившиеся по роду службы возможности, М.В. Фрунзе объехал многие места Забайкалья, где в то время находились в ссылке революционеры-подпольщики. Он устанавливал с ними связь, организовывал доставку литературы, часто выступал с лекциями».
Нелегал в Забайкалье
Первая мировая война привела к росту проблем в сельском хозяйстве – в первую очередь из-за мобилизации взрослого мужского населения. В Российскую императорскую армию было забрано свыше 30 % работоспособного населения края.
Из-за нехватки работников началось сокращение посевных площадей и поголовья скота. Уменьшилось и количество используемых в сельском хозяйстве лошадей – многие призванные на военную службу казаки ушли на службу со своими конями.
На многих предприятиях Забайкальского края – в том числе на Петровском чугунолитейном заводе, железной дороге, чтобы обеспечить бесперебойную работу, были приняты меры, направленные против выступлений рабочих, – царское правительство ввело военный режим. Уже в самом начале августа первого военного года иркутский генерал-губернатор издал постановление, запрещающее под страхом сурового наказания стачки в Иркутской и Енисейской губерниях, Якутской и Забайкальской областях.
Изменился и сам состав рабочего класса империи – из-за вынужденной мобилизации кадровых рабочих на их место пришли разорившиеся лавочники и крестьяне, сельская молодежь, не имевшая профессии, выходцы из городских мелкобуржуазных слоев (а затем – и деклассированные элементы). На предприятиях Забайкалья трудились бедняки-переселенцы из европейской части России, где шли военные действия. Согласно дошедшей до наших дней статистике за 1916 год, 20 396 человек были зарегистрированы на Читинской бирже как нуждающиеся в работе.
Позиция партии большевиков, выступавших против войны, была сложной – в обстановке царившего в первые военные годы патриотического угара местные партийные организации должны были организовать постоянное разъяснение народным массам империалистического характера развернувшейся войны и воспользоваться кризисом, порожденным ею в России и на окраинах, для подготовки масс к новой, победной революции.
Для этих целей большевистским организациям приходилось использовать легальную и нелегальную работу в массах, в том числе – кооперацию и ее печатные издания. К ним относилась и газета «Забайкальское обозрение», с которой большевики и Фрунзе лично поддерживали тесные отношения, печатая на ее полосах свои материалы, разоблачающие самодержавие и империалистическую войну. 19 октября 1915 года «Забайкальское обозрение» опубликовало статью под названием «Жизнь копей», в которой красочно рассказывалось о положении рабочих на Комаровских копях. «Кулаки, опутав рабочих сетью кредитов, на их гроши снабжают всевозможной гнилью за высокую плату».