Наркодрянь - Страница 67

На веранде запенилось шампанское и полилось в бокалы красной струей бургундское. Нежнейшее филе из лягушачьих лапок, изысканнейшие паштеты и устрицы только раздразнили аппетит едоков, и тогда над лужайкой разлилась плавная мелодия, весьма приятная для ушей Соморы.

Десятка два девушек в длинных свободных платьях, расшитых причудливым узором, и столько же парней в красных, навыпуск, рубахах сплели руки и образовали большой круг. Они медленно двинулись по этому кругу и запели. А потом в центр круга выкатился большой забавный медведь. Несколько музыкантов грянули в свои экзотические инструменты бойкую залихватскую мелодию, и медведь пошел в пляс. Он тряс лохматой головой, становился на задние лапы и притопывал ими, кувыркался, вертелся на месте, забавляя публику.

А на столах уже дымились блины и стекали янтарным соком ломтики осетрины, красная и черная икра матово отсвечивала в серебряных судках.

Водку подавали в простых стеклянных графинах, но Сомора знал истинную цену этого напитка, а потому прихлопнул залпом граненый стакан "смирновки".

После русских блинов спагетти не очень-то лезли в глотку, и Сомора пропустил "итальянский тур", довольствуясь лишь дегустацией знаменитых на весь мир вин.

Зато китайский рис с тридцатью острейшими приправами он отведал с наслаждением - любил такие вот, обжигающие, яства.

В это время на сцене демонстрировался захватывающий поединок мастеров китайской борьбы у-шу и корейской таэквондо.

От ласточкиного гнезда, покрытого нежной слизью, Сомора отковырнул небольшой кусочек, а от вареной собачатины по-корейски наотрез отказался.

Африка порадовала воинственной пляской зулусов, жарким из хвоста крокодила, вяленым мясом антилопы и нильским окунем. Бой тамтамов сменился дробным гулом больших плоских барабанов. Засвистела где-то невидимая дудка, и на лужайку вылетели лихие парни в лохматых шапках, мягких сапожках и длинных сюртуках с патронташами на груди.

Парни азартно размахивали руками и кинжалами, припадали на колени и семенили на цыпочках, выкрикивали что-то и всячески призывали гостей к активным действиям. Пыл танцоров еще больше разгорелся, когда вокруг них поплыли черноглазые красавицы в глухих платьях с прозрачными покрывалами на головах.

Одна из плясуний, тонкая в талии, с тяжелой косой, переброшенной на высокую грудь, прошла рядом со столиком Соморы и обожгла его гордым, вызывающим взглядом. Сомора вспыхнул и причмокнул от удовольствия.

Очередной официант в национальном костюме выставил на стол блюда с какими-то травками, сыром и короткие вертела с нанизанными на них кусками дымящегося мяса.

- Откуда эти ребята? - придержал его за рукав Сомора.

- Это черкесы, синьор, - подобострастно склонился к нему официант. Черкесы живут в России, в горах с немного странным названием, а этих синьор вице-президент выписал из ночного варьете в Нью-Йорке.

- Вон той красотке передай, - Сомора бесцеремонно ткнул пальцем в соблазнительную черкешенку, - что я после ужина приглашаю ее к себе в гости на виллу. Цена такая, какую она сама назначит. Понял?

- Будет исполнено, синьор, - официант тотчас исчез.

А на лужайке уже резвился вовсю бразильский карнавал. От пестрых масок, нарядов, фейерверков у Соморы зарябило в глазах. Карнавалу сопутствовал жареный целиком дикий кабан кайтиту, жареная черепаха и рагу из ящерицы тейю. А еще крабы в кокосовом молоке, пирожки из сладкой маниоки и, конечно, кашаса.

Знакомый официант снова вырос за спиной Соморы и прошептал ему на ухо:

- Синьор, она просит четыре тысячи долларов.

- Скажи ей, что я даю сорок, и передай моим парням, чтобы позаботились о синьоре.

- Все уже сделано, синьор.

- О! Ты, я вижу, расторопный парень.

- Для вас, синьор Сомора, - залебезил официант, - я готов сделать все, что угодно.

- Хорошо. Я запомнил тебя, - Сомора жестом руки отпустил слугу и с увлечением занялся крабами.

Бразильская "кухня" венчала парад мясных блюд. Пробил час десерта. Томные восточные девы долго виляли голыми животами и обширными задами, добавляя сладости в рахат-лукум, шербет, миндаль в сахаре, изюм и урюк.

Фруктовые коктейли Кубы освежали и бодрили, а после них началась японская церемония чаепития. Она завершала представление.

Сомора полюбовался немного миниатюрными японками, с трудом вылез из-за стола и направился к любезному хозяину прощаться. Время уже перевалило за полночь, и у Соморы были основания торопиться.

Красавица черкешенка уже томилась в ожидании властительного господина, но перед самым входом в будуар Сомора наткнулся на Джексона.

Постная рожа секретаря могла испортить впечатление даже от столь великолепного ужина. Сомора тяжело вздохнул и вяло поинтересовался:

- Что? Новости от Орландо?

- Да, - угрюмо подтвердил секретарь. - От него прибыл человек.

- Ага. И этот остолоп хочет сообщить, что "братья" укокошили Хосе и благополучно смылись?

- Угу, - промычал Джексон.

- Ну-ка, тащи этого молодца в кабинет, - свирепо распорядился Сомора и круто развернулся на каблуках. Красавице черкешенке пришлось еще потосковать в одиночестве.

"Человек" от Орландо находился в весьма плачевном состоянии. С расцарапанной физиономией, с забинтованной правой рукой, он вдобавок хромал на левую ногу и то и дело морщился от боли. Весь его вид никак не соответствовал тому боевому духу, который Сомора культивировал в своей армии.

Лицезрение великого патрона и фельдмаршала в этой армии почиталось за особую честь. Но в этот раз лицо увечного вояки не источало радости.

Он отчаянно трусил и испытывал лишь непреодолимое желание улизнуть целым и невредимым.

Сомора насупил брови и проткнул беднягу острым взглядом:

- Как звать?

Тот попытался быстро назвать имя, но первый же слог застрял в горле, и он едва слышно прохрипел:

- Лу.. Лукас.

- Ты что, соплями подавился? Отвечай четко и вразумительно. Я тебя сейчас драть не буду. Это потом, - ободрил его Сомора.

От такого ободрения тот совсем расстроился и, казалось, потерял возможность трезво мыслить.

Глаза его широко раскрылись, он покачнулся, едва не потерял сознание, и если не грохнулся на пол, то только благодаря Джексону, который с брезгливой гримасой поддержал его сзади за плечи.

Сомора презрительно сморщился и процедил сквозь зубы:

- Джексон! Влей этому слюнтяю пинту рома в глотку, не то он обмочится прямо на ковер.

Джексон метнулся к бару и тотчас вернулся со стаканом, до краев наполненным желтоватой влагой. Его подопечный ответил на любезность жалкой благодарной улыбкой и в мгновение ока осушил посудину.

- Ого! - не без примеси легкой зависти констатировал Сомора. - Жрать неразбавленный ром ты ловко насобачился, если бы и дело так же делал.

- Синьор Сомора! Да разве я виноват в чем? - зачастил взбодренный "инъекцией" вояка. - Клянусь Пресвятой Девой Марией, это не люди, а дьяволы!

- Это расскажешь своему падре на исповеди.

А мне толком говори и по порядку.

- Ну! Хосе они пристрелили первым. Это милях в десяти от плантации "Черный камень".

Знаете, там есть поворот такой, как выезжаешь из лесу.

- Знаю. Возле заброшенного бунгало.

- Точно так, синьор. Хосе вел свой джип.

Ну... они его и пристукнули из кустов. Да как ловко! Хлоп - и башка у Хосе разлетелась, как яйцо.

Но мы засекли тот кустик. Ну... как полагается...

рассыпались и потихоньку стали обходить кустик со всех сторон. Заодно вызвали ребят с "Черного камня".

- И пока вы дожидались и обходили кустик со всех сторон, - насмешливо продолжал Сомора, - они благополучно дали деру.

- Вовсе нет, синьор. Они и не думали удирать.

- Вот как? Сколько же их было: рота или две?

- Человека три, не больше. Хотя мы их не считали.

- Три человека? - вскричал Сомора. - А сколько же было вас, остолопов?

- Шестнадцать...