Нарисуй узоры болью...(СИ) - Страница 5

Впрочем, скорее всего, девушка стала бы использовать это только с целью уничтожения смотрителей – Таня продолжала гадать, кем же будут они.

Почему-то Гроттер никогда не представляла на месте этих людей старых опытных магов, хотя стоило признать, что пытки у них действительно были просто потрясающие. Когда Татьяна видела изображение всего этого кошмара, когда узнавала, кто да как умер, она уже могла предугадать, что убивал смотритель.

Чувствовалось.

- Шурасик, - продолжал представляться следующий участник, - двадцать лет, учёный, номер десятый.

А этот – этот ещё совсем почти ничего не прожил, так, появился на этом свете, а потом просто попал на самое жуткое игрище, на которое только и мог попасть – стал участником “Тибидохса”.

Гроттер никогда не жалела соперников – она даже Валялкина в данный момент уже почти не жалела, вот только понимала, что это сейчас так легко представлять, как именно она будет их убивать.

У Провидиц нет жестокости в крови.

Нет, она – какая угодно; расчётливая, возможно хитрая, скорее всего действительно могущественная, но при этом совершенно не умеющая убивать.

Смелость – какая бы она ни была, - помогла бы Гроттер выжить. Но победить – никогда, потому что Таня не умела убивать человека, который повернулся к ней спиной. Не могла вонзить нож между теми позвонками, между которыми его вонзить следовало бы.

Она вообще ничего не могла из того, о чём только что думала.

- Номер одиннадцатый, - сбивчиво сообщил следующий, - Георгий Жикин, двадцать два, фотомодель.

Захотелось смеяться – было видно, что парень куда больше переживает о своей внешности, чем о том, что именно случится с ним дальше. Таня даже представить не могла, чтобы она так старательно прикасалась каждые две минуты к своему носу – чуть длинноватому в случае Гроттер, но такому слишком уж ровному у Жикина.

Раздражение.

Таня практически видела их смерти – видела, как будут издеваться над ними те, кто и создан для подобной цели…

Почти что знала, чем всё это может закончиться.

Но она не видела победителя – Таню это порой пугало, а порой успокаивало, заставляя думать о том, что она сможет выиграть. Если бы так – тогда они бы с Ванькой уехали куда-нибудь и больше никогда в жизни не побывали бы на играх.

Валялкин хотел детей – много и почему-то сразу. Рыжеволосая повторяла, что ценит собственную честь и не собирается соглашаться.

До свадьбы.

Гроттер знала – ей не дано. Какие дети, если у неё каждые несколько секунд видения, связанные со смертями? Как она может позволить своим детям попасть в мир, в котором они родятся Провидцами?

И вообще, с чего Иван взял, что люди с таким даром, как у неё, вообще могут родить, а не потерять своего ребёнка на первых же порах?

Таня помнила слова умирающего деда Феофила – они с Иваном были совершенно несовместимы. Гроттер так и не рассказала об этом самому парню – девушка, в чьих жилах течёт кровь Чумы-дель-Торт, не может просто так стать невестой ветеринара.

О том, чья она родственница, тоже никто не знал – но Гроттер помнила. Гроттер помнила и странные слова о том, что кровь водой не разбавишь и не смоешь; Гроттер знала, что на ней древнее проклятие.

Она – родственница Чумы-дель-Торт.

Великая повелительница тоже, естественно, знала. Она вообще всё знала, эта великая повелительница. Но ничем никогда не делилась.

Это было выше сил самой Гроттер.

Рыжеволосой хотелось сбежать – лишь бы умереть поскорее и больше никогда в жизни не видеть ничего того, что связано с её жуткой жизнью. Совершенно не хотелось продолжать собственное существование – но Гроттер пыталась.

Гроттер умирала медленно и со вкусом.

- Кузьма Тузиков, двадцать пять, продавец, - парень запнулся, - номер двенадцатый.

- Елизавета Зализина, двадцать лет, гувернантка, - прислушиваясь к писклявому голосу, Таня моментально пожалела её воспитанников, - номер тринадцатый.

Тринадцатый – он тоже несчастливый, но Гроттер была бы рада, если б данная девушка не попадалась ей на глаза – не просто раздражала, выводила из себя так, что прямо тошнило, кажется.

Таню, впрочем, вообще в последнее время от всего тошнило.

У страха бывают странные свойства.

Таня отчаянно мечтала сбежать, слушая дежурные фразы – их слишком много, их куда больше, чем тринадцать, их настолько… настолько потрясающе много – а выживет слишком малое количество людей.

- Пенелопа Дурнева, двадцать два года, безработная, номер четырнадцатый.

Бодрый, слишком бодрый голос полноватой девчонки, родственницы Тани, с которой Гроттер никогда в жизни не виделась, да и не увиделась бы, если б не игры. Эта родственница не имела к Чуме совершенно никакого отношения – она просто значилась, да и всё, но Таня видеть её всё равно не желала.

- Геннадий Бульонов, двадцать три года, дворник, номер пятнадцатый, - высокий, слишком длинный жених той самой Пенелопы.

Будущий несостоявшийся родственник.

Ещё один труп на поле – Гроттер умела читать по глазам и прекрасно знала, что этот долго не проживёт. Почему-то так – и чёрт знает, как так сложилось.

Таня даже не подозревала; собственно говоря, и подозревать не могла.

- Гурий Пуппер, двадцать два года, спортсмен, номер шестнадцатый, - поправляя смешные очки на носу, промолвил следующий – самый богатый местный.

Племянник жутко богатой тётки; даже он не смог попросту улизнуть, куда-то сбежать с чёртовых игр, оказаться не здесь, а в другом месте и в совершенно иное время.

А что ж тогда говорить Гроттер?

Таня не знала, да и, собственно говоря, не хотела знать – она хотела дослушать список и не чувствовать на себе каких-то ненормальных взглядов со стороны. В конце концов, их всего двадцать – осталось всего четверо, совсем мало.

- Джейн Петушкофф, - Таня скривилась – и это имя она тоже уже слышала по местному телевидению – судя по всему, “Тибидохс” попросту разрушил все планы надоедливой девицы, - двадцать лет, - рыжеволосая вновь хмыкнула – двадцать четыре же! – но от комментариев воздержалась, предпочитая молчать, - невеста Гурия Пуппера! – ну и профессия, право, - номер семнадцатый.

Ещё трое – Таня уже молилась, чтобы список вместе с правилами скорее огласили, и она могла ринуться в бой, дабы больше никогда не видеть всей этой тягомотины.

Одно радует – она уже точно не попадёт никогда в жизни в самый страшный на свете круг.

- Вера Попугаева, двадцать два, экстрасенс, номер восемнадцать. – экстрасенс без Дара – право, весело звучит; Гроттер вновь хмыкнула – двое ещё.

- Готфрид Бульонский, несколько сотен лет, страж. Номер девятнадцатый.

Этот – попал в немилость великой королевы; Гроттер знала. Она частенько, когда парады смотрела, его замечала.

Последняя.

- Маланья Нефертити, - черноволосая девушка гордо подняла голову, - двадцать лет, номер двадцатый, - она выдержала паузу и гордо промолвила: - Маг Смерти!

Звучало, как и обычно, страшным приговором – некромаги выживали практически всегда, Гроттер знала. Редко когда попадали, но – выживали всегда.

- Прошу пройти сюда смотрителей! – объявил судья. – Итак, с вами на поле находится трио некромагов: Елена Свеколт, - Гроттер удивлённо посмотрела на молодую девушку с разноцветными волосами, - Жанна Аббатикова и… Глеб Бейбарсов!

Пауза казалась неуместной до поры до времени – Таня вполне могла узнать третьего ученика некроведьмы; не видела никогда, но знала – кто это; трудно не узнать человека, являющегося будущим преемником дара самого Тантала.

- Итак, правила, - продолжил судья. – Я прошу выслушать меня предельно внимательно, потому что от этого зависит ваша судьба – не моя, уважаемые, - голос почему-то стал подобен грому. – У вас есть пять раундов для того, чтобы убить соперника.

“Победить” – было неуместно. Да, именно убить – жестокость и честность всегда были отличительной чертой великого Тибидохса.

Гроттер это помнила.

Она всегда любила честность, хотя, как провидица, частенько умалчивала правду не во благо, но потому, что так хотела – но сейчас была благодарна за это самое “убить”.