Нарисуй узоры болью...(СИ) - Страница 41
- Хорошенькая.
Гроттер даже не могла открыть глаза. Тане казалось, что она давно уже мертва, хотя всё остальное свидетельствовало об обратном.
Она даже не поняла, что случилось. Послышалась какая-то непонятная канонада, словно всё вокруг взорвалось и взлетело в воздух, а после ей показалось, что мир загорелся и превратился в пепел.
Всё закончилось.
Мир больше не дышал, не существовал, ничего не было – только сплошная пустота, из которой нельзя было вырваться на свободу и успокоиться.
Всё вокруг превратилось в сплошной огонь.
Некромаг стоял среди всего этого, с усмешкой глядя на мёртвых Ивана и Пуппера, а после перевёл взгляд на неё, словно стремясь поиздеваться одним собственным взглядом.
Она чувствовала, что сердце у него всё ещё бьётся. Оно было живым, хотя, возможно, всё остальное человеческое этот юноша давно уже потерял – и трудно было убедить себя в том, что это совершенно не так.
Она хватала воздух ртом, не обращая внимания на его магические манипуляции, и никак не могла откашляться.
Грубый поцелуй заставил содрогнуться и попытаться вырваться, но, естественно, ничего у неё не получилось, и всё вокруг буквально поплыло, превращаясь в сплошную стену ненависти и боли.
Мир оборвался.
Мира больше не было”.
Таня смотрела на мёртвого Гурия, словно сумасшедшая, и едва заметно улыбалась. Это могло стать реальностью, вот только теперь уже точно нет.
Она сама не понимала, что делает, но выхватила вдруг нож, вытащила его из груди Пуппера, и принялась наносить удары Гурию этим оружием, которое, впрочем, казалось совершенно бессильным в хрупких женских руках.
- Таня! Таня, прекрати!
Гроттер не слышала.
Она наносила раны одну за другой, словно пытаясь проверить, жив он или нет, и ненависть в каждом движении становилась просто полубезумной, до того страшной, что можно было сойти с ума.
Она не зря не доверяла Ивану до конца – потому что, оказывается, он должен был её предать. Развилок судьбы…
Развилок судьбы, у которого было право на реальность.
***
Бейбарсов даже не шевелился. Он знал, что невидим, что плащ-хамелеон прекрасно скрывал его от окружающих, и пользовался этим, равнодушно наблюдая за ненавистью Тани, которая буквально потеряла над собой контроль.
Она рвалась убить наконец-то Гурия, и пусть тот давно уже был мёртв, это ни на мгновение не остановило девушку.
Она что-то видела.
Бейбарсов чувствовал это, но, тем не менее, пока что не пытался рыться в её воспоминаниях, чтобы не нарушить и без того очень хрупкое равновесие, то, что девушка называла своей последней свободой.
Она была испугана и без конца рыдала, а Бейбарсову почему-то захотелось даже немного успокоить её.
Это было невозможно.
Парень отвернулся и зашагал куда-то в противоположную сторону, взмахом руки вызывая что-то схожее с видением и просматривая все факты вновь и вновь. События происходили вокруг него, когда он проходил по этому лесу, по полю, наблюдая за тем, как Провидица вдруг воспользовалась волшебством.
Для неё это было уже незначительным – всё имело собственные результаты, и Бейбарсов прекрасно знал, что девушка уже сломлена.
Осталось немного.
Чуму более чем устроит подобный результат – она ждала чего-то подобного и надеялась на подобное развитие событий.
Бейбарсов, впрочем, никого не жалел, и Чуму в том числе. Ему было абсолютно наплевать на то, что, возможно, это нечестно по отношению к кому-нибудь, но рыжеволосая вызывала желание защитить её.
А он умел только убивать.
Бейбарсов отошёл уже достаточно далеко и поудобнее устроился на траве, глядя на небо, на котором уже начинало заходить солнце. Оное, прежде невыносимо яркое и сильное, теперь было уже наполовину погасшим.
Пряталось.
Пряталось за горизонтом, хотя должно было оказаться самым сильным, самым смелым, непобедимым практически существом, которое невозможно уничтожить. Это ведь небесное светило, которому все так поклоняются, перед которым падают на колени, на которое молятся!
Почему оно настолько трусливое?
Бейбарсов не задавал себе философские вопросы, они его мало волновали, но сегодня, возможно, в подобном была определённая суть, и он словно пытался наконец-то уловить её и понять что-то.
Наконец-то пришло время возвращаться.
Холодало. Ненависть погасла, равно как и чернота в глазах, и ни одного желания сделать ещё что-то больше не возникало, но Бейбарсов и не стремился пока что убивать.
Один труп уже сегодня был.
Пуппера, наверное, должны были как-то спрятать, чтобы его тело не привлекало падальщиков.
Глеб вдруг вспомнил о Горгоновой, которая столько всего натворила, а после этого попыталась вытянуть энергию даже с мёртвого Сарданапала, который, впрочем, мог бы помочь исключительно истинному некромагу.
Это даже не страшно.
Горгонова проиграла.
Все проиграли – Медузия напилась того волшебства, которое могло обернуться исключительно против него.
Теперь она слабая.
Теперь все слабые.
У всех одинаковые шансы на проигрыш, и ни одной возможности победить без посторонней поддержки.
В прошлый раз всё было до такой степени честно, что Бейбарсову было даже противно – а сейчас наоборот, но чувство отвращения никуда так и не пропало, словно он просто не мог получать удовлетворение от убийств.
Тем не менее, парень усмехнулся и вновь принялся следить за действиями Тани и Ивана. Совсем скоро.
Совсем скоро придёт его час, когда надо будет показаться и стать более-менее реальностью.
Совсем скоро.
***
- Прекрати! Таня, слышишь, прекрати, прекрати… - совсем тихо шептал Валялкин, пытаясь оттянуть её от мёртвого Гурия.
Гроттер шмыгнула носом, пытаясь как-то одуматься и почувствовать что-то вроде сожаления, но в душе было пусто.
Впрочем, она действительно наконец-то перестала бить Гурия ножом в грудь, а буквально свалилась на землю и тихо расплакалась, чувствуя, как невообразимый холод заставляет её слишком сильно дрожать.
- Зачем ты? – Валялкин попытался её обнять, но, впрочем, ничего толком не получалось. Она вырывалась, царапалась и отмахивалась, не собираясь подчиняться хотя бы на одно чёртово мгновение, которое так сильно раздражало её и могло стоить самой настоящей, отвратительной, между прочим, жизни.
- Зачем я что? – Гроттер прошептала эти слова совсем-совсем тихо, глядя на него, словно какая-то дьяволица.
- Била его…
- Потому что надо!
Она поклялась себе ни за что не говорить больше ничего, ни единого слова правды о своих видениях.
Ванька этого не заслуживал, совершенно не заслуживал, и это было противно – подчиняться ему в такой ситуации.
Она так хотела сбежать…
- Мне холодно, - наконец-то пожаловалась Гроттер. – Очень холодно, принеси чего-нибудь, чтобы можно было согреться.
Гроттер была уверена в том, что действительно совершенно недавно побывала в воде, в том самом омуте, который едва ли не утянул её вниз, а после ещё и смотрела в чёрные, непробиваемо чёрные глаза некромага.
Она чувствовала себя очень слабой и напуганной, и просто не знала, как можно научиться сопротивляться всему тому, что только случилось с нею. Она смотрела на Валялкина, как на предателя, и понимала, что была права.
Ему нельзя было доверять даже сейчас, даже в это проклятое мгновение, когда он строил с себя джентльмена.
- Я не хочу, чтобы ты был рядом со мной, - в спину Ивана прошептала девушка, но тот, впрочем, даже не попытался услышать её.
Это было отвратительно, и девушка фыркнула в ответ на свои собственные слова, наблюдая за тем, как Валялкин уходил.
В его голове мелькнули такие мысли, которые воссоздали новую жизненную линию, ответвление, которое не стало реальным только потому, что ненависть в Валялкине проснулась намного раньше. Всё это было просто ужасно – она чувствовала себя брошенной и несчастной.
- Я схожу за хворостом, - оглянувшись, громко воскликнул Валялкин, чувствуя себя каким-то неправильным.