Нарисуй узоры болью...(СИ) - Страница 107

Он не позволил ей договорить, целуя в губы.

Таня не стала сопротивляться. Сегодня Бейбарсов не причинял ей боли – и она спокойно относилась к нему, чувствовала, как где-то внизу живота нарастает желание, свёртываясь в тугой комок…

Всё было таким нереальным. Таким пустым.

Таким глупым-глупым, что она могла просто прощаться с жизнью прямо сейчас, помахав миру рукой.

Таня чувствовала его прикосновения, ощущала осторожные или даже грубые толчки внутри себя, но не сопротивлялась.

…Гроттер вдруг вспомнила, что просто лежать и обнимать человека было приятно. Бейбарсов не спорил – он тоже приобнял её одной рукой за талию, позволяя девушке устроиться поудобнее на его плече.

- Ты так и не договорила, - внезапно промолвил он.

- Придумай конец сам, - предложила Таня. Она не видела лучшей альтернативы, просто не пыталась сопротивляться тому, что сказал бы сейчас некромаг.

- Не хочу, - пожал плечами Бейбарсов.

Им просто не хватало смелости. Слишком много боли и слишком много крови, которая катилась по их рукам и оставляла отвратительные следы на одежде. Слишком много всего, чему так трудно сопротивляться.

Они просто молчали. Они не умели признаваться в любви, потому что проклятая жизнь предпочитала не учить этому.

Она лишь оставляла мелкие и огромные шрамы на душе.

Таня прикоснулась губами к тому, который ей казался у Бейбарсова самым большим – он словно переходил к его сердцу, становясь всё более и более страшным с каждым мгновением созерцания.

Глеб обнял её крепче.

- Я тебя люблю, - послышалось тихое, практически неслышимое признание.

И никто не знал, кто говорил это.

========== Боль пятьдесят седьмая. Правление ==========

Прежде утро не казалось ей настолько болезненным и страшным; теперь Гроттер, сама не зная, почему так, стремилась как можно быстрее сбежать в ночь, спрятаться от проклятых солнечных лучей, которые доводили её практически до безумия.

Кому что приносит принуждение? Гроттер на этот вопрос ответить пока что не могла, но, тем не менее, упрямо верила в то, что её жизнь действительно лишь череда случайностей, которые привели её к нынешнему состоянию.

Шрамы некромага стали менее заметными, наверное, за неделю регенерация практически закончила собственное дело, но Таня всё равно могла увидеть их.

Остался, впрочем, на самом деле только один – тот, широкий и слишком длинный, прошедший едва ли не до сердца магической молнией.

Бейбарсов говорил, что ему, в принципе, абсолютно наплевать на шрамы, всё равно заживёт, но Тане казалось, что он умирает.

Почему?

Рыжеволосая понятия не имела, что нагоняло на неё это странное беспокойство, которое порой превращалось в странное, отвратительное торжество, но, тем не менее, Бейбарсов бледнел и бледнел, и всё чаще куда-то пропадал.

А она – правительница.

Она вообще не понимала, как можно было выжить на такой должности много лет – Тане в последнее время казалось, что легче сойти с ума, чем согласиться продолжать работать в подобном темпе.

Тем не мене, ей не оставляли выбора, и девушка, сцепив зубы, терпела собственные обязанности, периодически срываясь.

- Где тебя носило? – она вновь внимательно посмотрела на Бейбарсова, а после, словно желая что-то проверить, дёрнула его за воротник рубашки, пытаясь проверить что-то.

Ничего.

Крови не было, хотя ей почему-то показалось, что Глеб явился с очередной порцией новых ран.

- Ты должен помогать мне править, - упрямо промолвила Таня. – А вместо этого ты пропадаешь чёрт знает где.

- Я ничего тебе не должен, Гроттер, - он перехватил её руку за запястье, отводя её в сторону – Таня не успела даже подумать о том, чтобы ударить Бейбарсова, но он, очевидно, научился ощущать, что именно она будет творить спустя несколько мгновений. – И советую тебе поспешить на очередное заседание, а то ведь опоздаешь.

Таня скривилась.

- Я тоже ничего никому не была должна, - выдохнула Таня. – Пока, чёрт возьми, не оказалась тут.

Бейбарсов спокойно пожал плечами, словно ему было абсолютно наплевать на то, что считала Таня.

- Если хочешь, - наконец-то достаточно мирно промолвил он, - то сегодня я могу сходить с тобой.

Таня кивнула. Она не привыкла к тому, чтобы хоть кто-то заботился о ней – последняя неделя отозвалась глупой чередой странностей и бесконечного одиночества, которое постепенно начинало ей надоедать.

Гроттер очень хотелось, чтобы всё было, как тогда, в то первое утро, когда она проснулась счастливой рядом со своим мужем и чувствовала, что, возможно, она теперь доверяет ему немного больше, чем это было прежде.

Бейбарсов, если честно, никуда и уходить не хотел в тот, в первый день, пытался её поддержать, улыбался даже – для него это вообще было редкостью.

А после появилось то, что называлось её работой.

Таня понятия не имела, почему она вообще согласилась идти куда-либо, зачем отправилась туда, но, тем не менее, тонкая молния невидимых слов разрушила всё то, что прежде было между ними общего. Хорошее растворилось в воздухе, не оставляя ей ни единого шанса.

А у них всё могло быть хорошо.

- Хочу, - кивнула девушка, отряхивая собственный пиджак от пыли, которой не существовало.

Глеб кивнул.

- Тогда собирайся. Десять минут осталось, - он вздохнул, присаживаясь на диван и устало глядя на потолок, словно там было что-то интересное.

Впервые в жизни Гроттер настолько сильно захотелось отказаться от всего, чем она вынуждена была тут заниматься.

Зачем всё это?

***

Она терпеть не могла все эти заседания, которые тянулись просто неимоверно долго, ненавидела всё, что только было с ними связано, и так надеялась на прекрасную возможность сбежать от ответственности, что теперь это стало просто невыносимым, до ужаса невыносимым.

Рыжеволосая попыталась как-то справиться с собственными глупыми, необъяснимыми мыслями, вот только теперь их стало ещё больше.

- Ваше высочество, - кто-то уклонился ей, но Таня не смогла узнать этого человека, потому что видела его впервые в жизни.

Она заняла своё место за столом, даже не посмотрев на Бейбарсова – тот сел напротив, словно специально устанавливая расстояние в длину стола, и Гроттер стало как-то не по себе от этого факта.

Тем не менее, зато она могла смотреть вперёд и видеть некромага, а не какую-то очередную жирную тушу, которая по ошибке считает себя человеком.

Рыжеволосая усмехнулась этой абсурдной мысли и продолжила внимательно осматриваться, словно надеясь на что-то другое, новое и, возможно, хорошее.

- Садитесь, - взмахом руки приказала Таня, не глядя на тех, кто называл себя советниками и министрами.

Она не знала, зачем вообще нужны были собрания, на которых никогда ничего не решалось, но они требовали это и без конца портили нервы ей собственными придирками.

Воздух был переполнен волшебством. Гроттер не хотела впутывать его, хотя, впрочем, могла; Бейбарсов вёл себя ещё спокойнее, но вокруг его рук скользили тонкие синие искорки.

Кажется, некромаг словно вернулся к жизни – Таня не понимала, откуда у него появлялось такое энергетическое истощение, но не задавала себе этого вопроса.

“Всё вокруг было серо-белым. Серо-белые министры с отсутствующей аурой, весь мир серо-белый.

У этих предметов не было больше энергетики. Вся она скопилась вокруг Бейбарсова, словно он не мог просто так взять и отпустить несколько капель волшебства на свободу.

Где-то совсем рядом только что превратился в два засушенных листка прекрасный вазон. Цветы в вазе завяли.

Один министр упрямо держался за сердце. От него велась тонкая синеватая ниточка, и тоже таяла в непонятном клубке, что его держал в руках Бейбарсов, и это вызывало удивление”.

Гроттер с удивлением осознала, что видение было реальностью. Министр действительно держался за сердце и едва слышно хрипел.

- Покиньте помещение, - приказала равнодушным голосом ему девушка – этот старик был единственным, кого она спокойно терпела из всего этого высокого совета, с которым она, видите ли, вынуждена советоваться.