Нарисованная любовь (СИ) - Страница 48

Зачем сталкиваются двое, которым нельзя быть вместе? Кто назначает такой путь друг к другу, скрещивает дорожки, которые потом непременно под действием закона расходятся в разные стороны? А когда не скрещиваются, идут параллельно, то и встреча может не состояться. Ждём, смутно понимаем, чего хочется, а обрести не получается. Вот и с Робертом так. Его судьба уже написана обществом, в котором родился. То, что они с ним соприкоснулись, не имеет никакого значения. Поэтому Дженни не строит планов, не позволяет себе ухватиться за мысль о Роберте, уверена: то, что между ними происходит — дань нежной дружбе. Это ненадолго. Роберт женится, а что такое иметь дело с женатым, Дженни знает. Так что её сегодняшняя прогулка с ним, скорее всего, лебединая песня. Такой и запомнится: покой, поддержка, похожие мысли в тревоге за других.

Роберт старался не думать ни о чём. Он не переживал за Элизу и Георга. Узнай это, Дженни, наверное, очень бы удивилась. Скорее всего, они ничего не смогут изменить, это знала и Элиза. Смирилась, согласилась не быть паршивой овцой в стаде. Что ж, это её выбор, он не может её винить или оправдывать. Не винит же себя, что собирается жениться на Ларисе. Так надо. И только потому, что ему не предназначена Дженни. Опоздал, не попытался отвоевать у судьбы эту девушку. В том, что она будет несчастна с Артуром, он не сомневался. Слишком они разные. Артур — приземленный, ему не оценить плещущей из Дженни жизненно энергии. Он так и будет относиться к ней, как к шалившему ребенку, не понимая, что её смех, действия — не ребячество, а восприятие жизни в любой ситуации, в любом настроении. Это она всю жизнь будет оберегать его, успокаивать, взваливая на свои плечи груз морального благополучия в семье. Быть стойкой, не гнуться, а Артур будет всё чаще пользоваться её сильным плечом, привыкнет и забудет, что ей так хочется спрятаться за мужскую спину, стать слабой, не приспособленной ни к чему. Чтобы её берегли, баловали, говорили: «я сам» и «не женское дело». Этого хочется любой женщине, какой бы сильной она себя не считала. Просто прийти, уткнуться в плечо мужа и рыдать, ничего не объясняя. С Артуром так не получится. Чем в такой ситуации может помочь он, Роберт? Изложить свои мысли Дженни? Но разве слова могут объяснить, что он имеет в виду. Это — его ощущения. Возможно, он даже не прав, а пытается оправдаться, почему считает, что именно он лучше подходит Дженни, обманываясь. Да и она поймет это спустя годы, когда жизнь пройдет, и однажды станет горько и откроется истина. Но ничего нельзя будет вернуть назад.

«Что-то я слишком умно рассуждаю, по — стариковски», — усмехнулся про себя Роберт. Потом оправдал себя:- Значит, я пошел в дядю Фреда. Вот кто кладезь жизненной мудрости».

Роберт уцепился за эту мысль, не подумав, что дядя пришел к мудрости или разбудил её через удары судьбы, сумев выискать для себя ценное зерно, позволившее возродиться к жизни и принять её в новом виде.

— Далеко ещё? — прервала его размышления Дженни.

— Сейчас поднимемся на пригорок, останется только спуститься с него и пересечь поле. Но я даже не знаю, есть ли смысл направляться туда. Поезд давно ушёл, по пути мы никого не встретили или разминулись, времени прошло много. Давай остановимся и подумаем, что нам делать.

Вид с пригорка открывался замечательный — бескрайнее поле с небольшим леском невдалеке.

— Я ведь однажды проезжала здесь, когда вместе с Элизой направлялась на вечер к Артуру. Только тогда я ничего этого не замечала, хотя, казалось, старалась охватить взглядом и запомнить всё сразу. Ой, Роберт, смотри, там, возле леса, двое на лошадях. Боже, неужели это Элиза с Георгом? Да, да, они, я уверена! Ура, всё получилось! Я верила в это!

— Я никого не вижу, тебе показалось.

— Они были, точно, въехали в лес. Давай поскачем к ним. Роберт, вперёд! Простите, лошадки, но потерпите ещё немного, у нас сегодня судьбы решаются!

Дженни рванула с места, чуть позже присоединился Роберт. С горки, по невысокой траве, с подъемом в душе скакалось легко. От быстрой скачки ветер обдувал лицо, Дженни что-то напевала, и ветерок относил незатейливый мотив к Роберту, державшемуся позади. Он улыбался, и ему так хотелось догнать Дженни, свалиться с ней с лошадей в траву и целоваться там бесконечно, забыв про время и то важное дело, которым они сейчас заняты. Ну, хорошо, сейчас они, если встретятся, поздравят Элизу и Георга, порадуются вместе с ними, а потом оставят их одних, им есть что сказать друг другу в этот день. А он и Дженни…

«Украду, увезу или сойду с ума», — шептал Роберт навстречу ласкающей лицо мелодии.

— Они в лесу недалеко, вон лошади пасутся, — повернула Дженни к Роберту разгоряченное лицо и счастливо засмеялась. — Догоняйте, сэр, или силенок не осталось?

Какие у Роберта глаза! Наверное, стоит опасаться пылающего внутри огня, слишком он неприкрытый. Поэтому и не нагоняет, сдерживается, борется. Дженни тряхнула головой: ну и мысли. Что вы, девушка, о себе возомнили?

Вдруг Дженни резко осадила лошадь, Роберт по инерции пролетел далеко вперед. Развернулся, подъехал.

— Дженни, что за фокусы? Демонстрируешь выездку по высшему разряду?

— Лошади… — Дженни указала в сторону леса. — Там лошади…Это не Георг…

Бледное лицо, растерянный взгляд.

— Подъедим ближе, ты можешь ошибаться, не расстраивайся. — Он подался вперед. — Дженни, ну же. Да что с тобой?

— Это Артур, его лошадь… А еще Алисии…У нее очень красивый скакун…

Роберт резко обернулся в сторону леса, вгляделся.

Дженни сидела, закрыв лицо руками.

— Я так и знала…Я чувствовала…

— Все может быть не так, как ты думаешь. Они объезжали поля или возвращались из города, дали лошадям отдых. Мы же с тобой вдвоем весь день и что? Давай вернемся, Артур приедет и сам всё расскажет.

— Зачем долго ждать?

Она сжала губы и тронулась в сторону леса.

— Дженни, зачем ты это делаешь? Нехорошо, словно подглядывать. Недостойно.

— У меня свои соображения о достоинстве, отличные от вашего общества, где все можно, лишь бы не говорить в открытую!

— Не наделай глупостей, подумай.

— Ты меня плохо знаешь. Я не истеричная барышня, не буду царапать лицо сопернице.

Дженни спокойно слезла с лошади, чуть задержалась, погладив ее по морде, успокаивая или успокаиваясь, оглянулась на Роберта. Твердый взгляд, сухие глаза, ободряющая его, Роберта, улыбка.

— Останься с лошадьми, пожалуйста.

Артур и Алисия были на поляне. Распущенные волосы, расшнурованный корсет, губы, дрожащие от поцелуя, трепет на его лице.

Дженни специально с силой хрустнула сломанной веткой. Двое вздрогнули, растерянно смотрели на неё, выходившую на поляну.

— Добрый день, — улыбнулась Дженни, — как отдыхается? Простите, что беспокою, завернула сюда проездом, но уже ухожу.

Она помахала рукой и развернулась.

— Дженни, — Артур вскочил и подбежал к ней, — ты как здесь оказалась? Ко мне ездила? Не застала?

Он попытался взять её за руку.

Дженни отстранилась.

— Тише, тише, ваша дама смотрит, как вы можете при ней прикасаться к другой? Это неприлично.

— Дженни, какие глупости ты говоришь!

— Лучше говорить, чем совершать. Впрочем, вам виднее, что считать глупостью. Прощайте. — Она сделала шаг, но остановилась: — И, учтите, навсегда.

Артур перекрыл ей путь

— Зачем ты бросаешься такими словами? Что я сделал? Я всё объясню!

— Что? — Дженни смотрела на него, как на больного. — Мне не нужно объяснений, никогда и никаких. — Дженни бросила взгляд на поляну. Алисия сидела, отвернувшись. — Артур, я всегда утверждала: любовь — это превыше всего, её не решишь умом. Хоть ты не отказывайся, если тянет сердце.

— Да не тянет…

Артур не договорил, взорвалась Дженни.

— А что тогда толкает тебя на такое? Любовь — я бы поняла! Ничего другого не принимаю! Я буду верить, что это любовь. Не хочу думать о тебе плохо, иначе пожалею обо всем, что было между нами. Столько искренности потрачено… Люби, ничего больше не завещаю на прощание.