Напоминание о нем - Страница 2

Собственная квартира может помочь мне, когда я стану защищать свое дело перед Ландри. Это покажет, что я теперь независима. Даже если за свою независимость мне предстоит бороться.

Котенок хотел на пол, и я отпустила его в гостиной. Он пошел по квартире, плача о том, что оставил там, внизу. Мне стало до боли жалко его, когда я смотрела, как он тычется по углам в поисках выхода. Чтобы попасть домой. К матери и братьям с сестрами.

Со своей черно-оранжевой пятнистой шкуркой он походил на шмеля или на что-то, оставшееся после Хеллоуина.

– Как же нам тебя назвать?

Я знала, что, скорее всего, ему придется провести без имени несколько дней, пока я буду думать об этом. Я очень серьезно подходила к выбору имен. Когда я в последний раз должна была кого-то назвать, я подошла к этому серьезнее, чем ко всему на свете до того. Может, это от того, что всю свою беременность я просидела в камере, где было больше нечего делать, кроме как выбирать имя для ребенка.

Я выбрала имя Диэм, потому что знала – как только меня выпустят, я вернусь и сделаю все, что в моих силах, чтобы найти ее.

И вот я здесь.

Carpe Diem.

Я поставил свой грузовик на стоянке позади бара и только теперь заметил яркий лак на ногтях своей правой руки. Вот черт. Я и забыл, что вчера вечером играл в наряды с четырехлеткой.

Ну, по крайней мере бордовый цвет подходил к моей рабочей рубахе.

Когда я вылез из кабины, Роман как раз выкидывал в помойку мешок с мусором. Увидев у меня в руках подарочный пакет, он понял, что это для него, и протянул руку.

– Дай угадаю. Это кофейная кружка? – Он заглянул внутрь.

Это была кружка. Как всегда.

Он не поблагодарил. Как всегда.

Мы никогда не обсуждаем, что эти кружки символизируют трезвость, но я каждую пятницу покупаю ему еще одну. И это уже девяносто шестая кружка.

Наверное, мне пора бы перестать, потому что у него уже полно этих кружек, но я не собираюсь сдаваться. Он не пьет уже без малого сто недель, и я уже некоторое время присматриваюсь к сотой, знаменательной кружке. Это будет кружка с «Денвер Бронко». Его последней любимой командой.

Роман указал на заднюю дверь бара.

– Там пара человек донимает остальных клиентов. Может, тебе взглянуть?

Это было странно. Обычно в такое раннее время не приходится иметь дело с беспорядками. Еще и шести-то нет.

– Где они сидят?

– Возле музыкального автомата. – Он взглянул на мою руку. – Отличные ногти, парень.

– Правда? – Я вытянул руку и пошевелил пальцами. – Для четырехлетки у нее неплохо получилось.

Я открыл заднюю дверь, и на меня обрушились звуки моей любимой песни, которую орал из динамиков Ugly Kid Joe.

Только не это.

Я прошел в бар через кухню, и тут же увидел их, склонившихся над автоматом. Я тихо подошел сзади и глянул, как она снова и снова нажимает те же четыре цифры. Они хихикали, как непослушные дети. Я взглянул поверх их голов на экран. «Кошка в колыбели» была проиграна тридцать шесть раз подряд.

Я кашлянул.

– Думаете, это смешно? Заставлять меня слушать ту же песню четыре часа кряду?

Услышав мой голос, мой отец повернулся ко мне.

– Леджер! – Он обнял меня. От него пахло пивом и машинным маслом. И, кажется, лаймом? Они что, напились?

Моя мать снова повернулась к автомату.

– Мы не нарочно. Мы пытались его починить.

– Ну конечно. – Я обнял ее.

Они никогда не предупреждали, что собираются приехать. Просто появлялись, оставались на день, два или три и снова уезжали на своем трейлере.

Но то, что они пьяные – это что-то новое. Обернувшись через плечо, я увидел Романа за стойкой бара и указал на родителей.

– Это ты сделал или они уже такими пришли?

Он пожал плечами.

– И так, и этак.

– У нас годовщина, – сказала мать. – Мы празднуем.

– Я только надеюсь, вы не за рулем.

– Нет, – сказал отец. – Наша машина в мастерской, надо починить кое-что, так что нас подвезли. – И похлопал меня по щеке. – Мы хотели повидать тебя, но тебя не было больше двух часов, и мы уже уходим, потому что проголодались.

– Именно поэтому стоит предупреждать меня до того, как приедете. У меня своя жизнь.

– А ты помнишь про нашу годовщину? – спросил отец.

– Вылетело из головы. Прости.

– Я тебе говорил, – сказал он матери. – Давай, Робин, плати.

Мать полезла в карман и вручила ему десятку.

Они всегда держали пари на все. На мою личную жизнь. Какие даты я помню. На каждую футбольную игру с моим участием. Но я почти уверен, что все эти годы они просто передавали друг другу все ту же самую десятку.

Отец поднял пустой стакан и взмахнул им.

– Бармен, налей нам еще.

Я взял у него стакан.

– Как насчет воды со льдом? – Оставив их у автомата, я прошел за стойку.

Я наливал в стаканы воды, когда в бар вошла девушка с каким-то потерянным видом. Она оглядела зал так, словно никогда не бывала тут, и, заметив пустой угол в дальнем конце стойки, сразу же прошла туда.

Я смотрел на нее все время, пока она шла через бар. Смотрел так внимательно, что переполнил стакан и вода разлилась. Схватив полотенце, я начал вытирать ее. Когда я взглянул на свою мать, она смотрела на девушку. Потом перевела взгляд на меня. Потом опять на нее.

Черт. Последнее, что мне нужно – чтобы она начала сводить меня с клиенткой. Она и трезвой-то всегда пытается меня сватать, так что страшно представить, что она может устроить, когда выпьет. Надо убирать их отсюда.

Я принес им воды и протянул матери свою кредитку.

– Пойдите в «Стейкхауз Джейка» и пообедайте за мой счет. Идите пешком, как раз по дороге протрезвеете.

– Какой ты милый. – Она драматически прижала руки к груди и поглядела на отца. – Бенджи, какой мальчик у нас вырос. Пошли, отпразднуем это с его кредиткой.

– У нас отлично получилось, – согласился отец. – Надо было завести побольше детей.

– Да, все климакс, милый. Помнишь, как я целый год на тебя бросалась? – Мать подхватила свою сумку, и они взяли стаканы воды с собой.

– Раз уж он платит, закажем антрекоты, – бормотал отец.

Облегченно выдохнув, я вернулся за стойку. Девушка тихо сидела в уголке и что-то писала в блокноте. Романа за стойкой не было, и я решил, что никто не взял у нее заказ.

Я с радостью это исправлю.

– Что вам принести? – спросил я.

– Воды и диет-колы, пожалуйста. – Она не взглянула на меня, и я пошел выполнять заказ. Когда я вернулся с напитками, она продолжала писать в своем блокноте. Я попытался взглянуть, что она там пишет, но она закрыла блокнот и подняла взгляд. – Спаси… – Она сделала паузу посреди слова, которое, как я полагал, было попыткой сказать Спасибо. Пробормотав бо, она сунула в рот соломинку.

Она казалась взволнованной.

Мне хотелось поговорить с ней, спросить, как ее зовут и откуда она, но за годы владения этим баром я усвоил, что вопросы, заданные одиноким людям, часто приводят к разговорам, от которых потом не отделаешься.

Хотя большинство тех, кто приходил сюда, не привлекали моего внимания настолько, как эта девушка. Кивнув на ее два стакана, я спросил:

– Вы кого-то ждете?

Она подвинула оба стакана к себе.

– Нет. Просто хочу пить. – Отведя взгляд, она откинулась на спинку кресла, снова взяла блокнот и погрузилась в него.

Я понимаю намеки. Я ушел в дальний конец бара, чтобы оставить ее в покое.

Роман вернулся из кухни и мотнул в ее сторону головой.

– Кто это?

– Не знаю, но у нее обручальное кольцо, так что она не в твоем вкусе.

– Очень смешно.

Скотти, милый.

Представляешь, они открыли бар в старом книжном. Вот такая фигня…

Интересно, что они сделали с тем диваном, на котором мы сидели по воскресеньям.

Клянусь, все это похоже на то, как если бы весь город был большой доской для игры в «Монополию», и теперь, когда ты умер, кто-то взял доску и смешал все карточки.