Наполеоновские войны - Страница 9

Современники Наполеона из уст в уста передавали еще один занимательный рассказ, окутанный неким мистическим флером. «Бонапарт потребовал вынести ему саркофаг с телом Рамсеса Великого. “Вам любопытно, мой генерал?” – спросил Жюно. “Я хочу посмотреть на человека, которого даже его враги считали богом, на великого фараона, жившего за пять столетий до Эллады и за тысячу лет до Рима”. Немного помолчав, произнес: “Египтяне – самый великий народ из живших когда-то на этой Земле – только у них Смерть не была всесильна! Они лишили ее первородного права глумиться над лицами самых красивых женщин и самых великих правителей! Бросить смерти вызов… Как эти пирамиды. О фараонах будут помнить вечно!” Из тайного зала дворца Султана вынесли открытый саркофаг с мумией Рамсеса. Как велел Бонапарт, его поставили, прислонив к полуразрушенной стене древнего храма… Мумия была как живая! “Господи, мне кажется, он дышит!” – произнес Бонапарт, давно я не слышал от него имени Создателя. Бонапарт встал перед мумией, скрестив руки на груди, почти так же, как египтяне скрещивали руки своим умершим властителям. Так, под палящим солнцем Востока Бонапарт, не проронив ни слова, смотря прямо в лицо мертвого великого фараона, простоял почти два часа». Было это или не было – неизвестно. Но может быть именно тогда, в Египте великий французский полководец таким образом «заглянул в глаза Вечности»?

Одним из направлений научных разработок Наполеон предложил сделать создание календаря, «который бы заключал разделение времени по французскому и по египетскому способу». Изучив восточное летоисчисление, «астроном и консул» Бошам вскоре представил такой календарь. Но вместе с Нуэ он пошел дальше и издал альманах, включавший пять календарей: Французской Республики и церквей (римской, греческой, коптской и мусульманской). Кроме того, были напечатаны французский словарь и грамматика, начато издание двух газет на французском языке: «Египетская декада» и «Курьер Египта».

Однако основополагающим в работе ученых, по мнению Наполеона, должна была стать помощь армии. Он считал, что для этого необходимо найти сырье для изготовления пороха, восстановить оросительную систему, строить ветряные мельницы для производства муки и совершенствовать технологии выпечки хлеба, разработать систему фильтрации нильской воды. По предложению Наполеона «глава воздухоплавателей» Конте создал в Каире специальные механические мастерские, которые обслуживали армию, а также построил новые гидравлические машины для очищения селитры.

Бонапарт активно покровительствовал торговле. «Новая таможня, – писал генерал Бертье, – которой пошлина была не столь тягостна, как была до него, заменила бывшую до его прихода. Он принял меры обеспечения и охранения транспорта из Суэца в Каир и Бельбей; наконец, старался всеми средствами возвратить Суэцу его древний блеск». С этой целью в конце декабря 1798 года Наполеон вместе с частью академиков и генералов отправился в этот город, чтобы осмотреть его, увидеть следы древнего канала, построенного во времена правления фараона Нехо II, и побывать на берегах Красного моря. В Суэце, как писал А. Иванов, он нашел «прекрасный базар, несколько красивых мечетей, остатки красивых набережных, около тридцати магазинов и дома для населения в 2000–3000 душ и отдал приказы о сооружении батареи для защиты фарватера и порта… Затем Бонапарт сел на коня, чтобы посетить “Моисеевы источники” (ключи, бившие из холмиков), и пробыл в пустыне до поздней ночи. Он видел остатки венецианских складов, следы былого величия».

Это путешествие не обошлось без происшествия. Вот как описал его в своей книге А. Иванов: «В девять часов вечера егеря вдруг стали кричать, что они погружаются в воду – начался прилив! К тому же, группа сбилась с пути… Эскадрон стоял в боевом порядке посреди впадины – лошади по брюхо в воде; ночь была темной, луна должны была взойти только в полночь, на море замечалось легкое волнение, и ветер как будто свежел, продолжался прилив, идти вперед было столь же опасно, как и отходить назад.

“Неужели мы пришли сюда, чтобы погибнуть, как фараон?” – воскликнул Бонапарт. К счастью, солдаты нашли выход: отличились квартирмейстер Луи и бригадир Карбонель. Пережив тяготы и тревоги, путешественники через несколько часов достигли суши, будучи по пояс в воде».

Вскоре после этой поездки были начаты подготовительные работы по обследованию и выравниванию уровней грунта на Суэцком перешейке для соединения двух морей. Но, к сожалению, из-за недостатка воды, постоянных опасностей и, самое главное, неудачи последующей сирийской экспедиции Наполеона, они были приостановлены.

Столь успешная работа ученых Института была бы не возможна без поистине сверхъестественной активности Бонапарта, который, по словам А. Иванова, «успевал и воевать, и управлять, и исследовать, и учиться, и советовать». Нося генеральскую форму, великий полководец никогда не забывал о своей академической мантии и однажды даже заметил: «Если бы я не стал главнокомандующим, то занялся бы точными науками… И поскольку я всегда был успешен в моих великих начинаниях, я стал бы выдающимся ученым». Таким образом, становится ясно, что во время пребывания в Египте, помимо полководческих, он в полной мере проявил и другие свои способности, а его участие во всех сферах жизни страны свидетельствовало о долговременных планах, направленных не только на завоевание ее территории, но и на строительство здесь новой жизни. Вспомним, как он заявил своим легионерам: «Мы здесь надолго. Возможно, навсегда».

Та же мысль, но только в несколько слащавой и пафосной форме была выражена и Жаном Ламбером Тальеном в газете «Египетская декада»: «Мы более не живем в то время, когда единственным делом завоевателей было разрушение, где жадность была главным мотивом, а опустошение, насилие и нетерпимость сопровождали каждый их шаг. Сегодня французы уважают не только законы и обычаи страны, но и предрассудки тех, чью территорию они занимают». Однако сказанное журналистом являлось правдой лишь отчасти: на самом деле уважение законов и обычаев соседствовало с насилием и жестокими карательными мерами, а перемены, зачастую непонятные и неприемлемые для египтян, насаждались силой. Все это не могло не вызывать протестов у местного населения. Его недовольство порядками, навязываемыми европейцами, поднималось, как нильская волна во время прилива, пока наконец не обрушилось на них шквалом восставшего Каира.

Не догадывавшиеся о грядущих волнениях французы продолжали обживаться в незнакомой стране. Благодаря усилиям Наполеона по общественному переустройству, восстановлению хозяйственных объектов и улучшению экономики, их положение в Египте к осени 1798 года стало стабилизироваться. Армия имела достаточно продовольствия и лошадей, успела отдохнуть и уже не так тяжело переносила непривычные климатические условия, тем более что самое жаркое время осталось позади.

Наступило небольшое затишье, пользуясь которым, Бонапарт активно занялся подготовкой легионеров к будущим боям. Для прикрытия пехоты от кавалерийских атак мамелюков изготавливались специальные колья с металлическими наконечниками. Скрепленные между собой цепями, они должны были устанавливаться перед французским каре. Кавалеристы приучали лошадей не бояться оружейной и артиллерийской стрельбы, а для себя изготавливали седла арабского типа. Артиллеристы переделывали свои упряжки для использования верблюдов, мулов и буйволов. На побережье строились новые батареи. Наряду с этим отдельные подразделения по приказу Бонапарта продолжали вести боевые действия в различных регионах Египта: генерал Дезе с 5 тысячами солдат и речной флотилией, преследуя в Верхнем Египте Мурад-бея, нанес ему поражение в битве под Седимане. Ему понадобились долгих пять месяцев (с сентября 1798 года по январь 1799-ш), чтобы покорить весь Верхний Египет. Тем временем Клебер успешно завоевывал дельту Нила.

Однако Наполеон понимал, что успех в войне обеспечивают не только боевые действия. Если турки и мамелюки отстранили местных шейхов от дел управления и правосудия, то он передал им уголовное и гражданское судопроизводство, а также спорные административные вопросы. Это быстро подняло авторитет шейхов в народе. Он хорошо усвоил уроки «идеологов», в первую очередь Вольнея, который говорил: «Чтобы утвердиться в Египте, придется выдержать три войны: первую – против Англии, вторую – против Порты, а третью – наиболее трудную из всех – против мусульман, составляющих население этой страны». Вот эта-то, третья, требовала от Бонапарта особенно много сил и энергии. Занимаясь общественным переустройством Египта, налаживанием дружеских связей с населением, он обратил внимание на идеологический центр местного мусульманского общества – школу мечети Аль-Азхар, основанную Саладдином и являвшуюся гордостью Востока. Преподававшие в ней 60 докторов богословия постоянно занимались вопросами мусульманской веры и толкованием Корана. Понимая, что именно их суждения во многом формируют общественное мнение в стране, Наполеон всячески старался сделать богословов своими союзниками. С этой целью он регулярно встречался с ними и обсуждал Коран, просил разъяснить ему его наиболее важные места, неизменно восхищался пророком. Настроенный на примирение с мусульманами, он даже выучил наизусть несколько сур Корана и пламенно убеждал богословов и улемов, что Магомет, спустись он сегодня с небес на землю, направился бы не в Мекку, которая не является центром мусульманской империи, и не в светский Константинополь, где неверных больше, чем верующих, а именно в Египет.