Напиши мне ответ - Страница 8

Так это ж Генка! Во дает! Я его только вчера вечером видел. Да и в школе целый день вместе были.

Я побежал к телефону и набрал Генкин номер.

— Генка, здорово! А я твое письмо получил.

— Получил, да? — обрадовался он. — Ну как ты, удивился?

— Еще бы. Мне раньше никто не писал. А тут вдруг папа письмо приносит. Только вот в кружок авиамодельный мы с тобой еще вчера ходили записываться. А ты пишешь, что послезавтра пойдем.

— Так это ж я в четверг писал. Письмо что-то долго шло. Ну, ничего. Ты только обязательно ответ напиши.

И я сел писать ответ.

Тут я задумался, потому что не знал, что дальше писать. Я посмотрел в окно. На улице шел дождь. И я приписал:

Когда я вышел на улицу, чтобы письмо опустить, я вдруг подумал: как же Генка узнает, что я его на рыбалку зову, если письмо целых три дня идет? И тогда мне пришла идея. А зачем, собственно, его по почте посылать, если Генка через три дома от меня живет? Пойти да опустить к нему в ящик!

Так я и сделал.

А когда домой вернулся, Генка уже звонит мне.

— Серега, я письмо твое получил! Меня папа как раз за газетами послал. Открываю ящик — а там письмо. Это ты здорово придумал — сразу в ящик положить! Кстати, у нас тоже дожди идут.

— На озеро-то пойдем? — спросил я.

— Пойдем, конечно! Я папину плащ-палатку возьму. Потом я стал готовить удочку. А через час пришел Генка.

— Держи, — сказал он и протянул конверт. — Это я ответ накатал. Сначала я хотел, как ты, в ящик опустить. Потом подумал: а вдруг вы сегодня за почтой больше не пойдете. Вот и принес.

Я открыл конверт и прочитал:

И мы пошли на озеро.

Во время большой перемены мы с Генкой стояли на школьном дворе и думали. Следующий урок алгебра. Контрольная. А вчера мы целый вечер печатали фотокарточки и подготовиться, конечно, не успели.

— Вот если бы нас собака покусала, — мечтательно сказал Генка, — нас бы тогда отпустили.

— Может, и отпустили бы, — сказал я. — Только перед этим по двадцать уколов. Против бешенства.

— Зачем же бешеную собаку брать?

— А ты что, справку у нее попросишь перед тем, как она тебя кусать будет? Да и что там говорить. Все равно собаку взять негде. Не будешь же сам себя кусать.

Мы замолчали и стали глядеть, как первоклашки гоняют в футбол. Вдруг Генка просиял:

— Идея! Идем сейчас к врачу и говорим, что у нас сотрясение мозгов. Играли в футбол и в борьбе за верхний мяч столкнулись лбами. А теперь кружится голова и все такое прочее.

— Так она нам и поверила. Ты что, нашу врачиху не знаешь? Ведь шишки нужны! Большие хорошие шишки.

— Сделаем, — сказал Генка.

— Как это — сделаем?

— Очень просто. Набьем. Что у тебя, шишек никогда не было? Хороший щелбан — и дело в шляпе. Ну-ка, давай попробуем.

Генка выставил лоб. Я щелкнул.

— Да ты сильней давай. Не бойся.

Я щелкнул сильнее.

— Слушай, ты что, не ел сегодня? Кто же так щелкает?

— Нет, — сказал я, — щелбанами шишку не набить. Предмет нужен.

И мы принялись искать подходящий шишконабиватель.

— Во, гляди, что нашел! — закричал Генка, вылезая из кустов. В руках у него был здоровенный ржавый молоток, похожий на кувалду.

— Ты что, спятил? — сказал я. — Тут сразу ноги протянешь. Я вот что думаю. Ботинком надо попробовать. Он и мягкий и в то же время твердый.

Генке моя мысль понравилась. Мы сняли по ботинку и внимательно их осмотрели. Каблук моего показался нам подходящим: острые края уже сносились и резина в самый раз, средней жесткости. Генка сел на ящик, стиснул зубы и зажмурился.

— Давай! — выдавил он.

Но легко сказать — давай. Попробуй-ка вот так, ни за что ни про что, треснуть своего товарища башмаком по лбу.

— Не могу, — сказал я. — Рука не поднимается.

— Трус, — сказал Генка.

— И ничего не трус. Хочешь, бей меня первого.

— Ну, ты представь, что это не я, а просто стенка.

— Как же я могу стенку представить, если твою голову вижу.

— Иди тогда и пиши контрольную. А я сам себе такую дулю навешу, что и правда сотрясение мозгов будет!

Напоминание о контрольной оживило меня. Я размахнулся и треснул Генку по лбу.

— Молодец! — крякнул он и схватился за ушибленное место. И тут я услышал за своей спиной голос:

— Ничего умнее вы, конечно, придумать не могли?

Я выронил башмак и обернулся. Позади меня стояла завуч.

— Что за дикие игры такие? — строго спросила она. — Инвалидами хотите друг друга сделать?

— Мы это вот… Опыт вот хотели произвести, — заикаясь, сказал Генка.

— Ага, опыт, — сказал я. — По физике.

— Ну вот что, физики, — сказала завуч, — сейчас марш на урок, а после занятий зайдите ко мне. С дневниками. Разберемся, что у вас за опыты.

И она ушла.

— Влипли, — сказал Генка. — И чего она сюда пришла? Все так хорошо шло.

Тут я взглянул на Генку и увидел у него на лбу шишку.

— Генка, а шишка-то выросла. Больша-ая.

Но он только махнул рукой.

— Кому она теперь нужна, эта шишка. Дай-ка лучше пятак приложить.

А в классе мы узнали, что контрольную перенесли на другой день.

— Несправедливо, — обиженно бубнил Генка, когда мы шли из школы. — Зачем же сразу единицу. Ну, поставил бы двойку. Чем плохая отметка? Нет, надо обязательно единицу!

И хотя я не понимал, какая, в общем-то, разница между двойкой и единицей, но я молчал. Сегодня, когда на последнем уроке дежурный роздал нам дневники, Генка и обнаружил в нем эту мерзкую цифру. А я, как назло, получил пятерку, и мне было как-то неловко.

— И ведь что обидно, — продолжал он кипятиться. — Изложение-то домашнее. Я ведь мог и бабушку попросить проверить. Или вон Славик, сосед — лауреат конкурса баянистов. Он бы мог все до последней помарочки поправить. Так нет, я сам все сделал, по-честному. Никого не просил. И вот тебе — кол. Эх, плакал теперь мой велосипед. Несправедливо!

Дело в том, что Генкины родители обещали купить ему складной велосипед, если он закончит месяц без троек. Все шло отлично, Генка старался изо всех сил и даже каким-то чудом получил пятерку по рисованию за композицию «Чайник и груша». И вот, когда месяц почти прошел, все летело насмарку.

— Я ее уничтожу, — вдруг угрюмо сказал Генка.

— Кого? — не понял я.

— Единицу. Сотру, и все тут. Бензином выведу. Или скипидаром.

— Ты что, Генка! Хуже будет.

— Хуже не будет. В журнале она все равно останется. А дневник что. Ерунда. Забудется, может, потом. Ты же знаешь, какой Николай Михайлович рассеянный. Главное, чтоб папа ее не увидел. У тебя бензин есть?

Честное слово, если б я сам не получил пятерку и если б не знал, как Генке хочется иметь складной велосипед, я бы ни за что не согласился. А так я сказал:

— Зачем же бензином. Грязь только разводить. У меня дома есть специальный пятновыводитель. «Минутка» называется. Отличная штука. Мне папа ею так брюки вычистил, что лучше любой химчистки.

— А чернила она возьмет?

— Конечно. Что угодно возьмет. Универсальное средство. У меня на правой штанине пятно с кулак было. А сейчас и следа не осталось.

— Так идем скорей к тебе, — нетерпеливо сказал Генка. Перед тем как начать действовать, мы изучили инструкцию.

— «Выжмите на пятно небольшое количество пасты и разотрите ее тонким слоем, — читал я. — Пасте дайте полностью высохнуть и оставшийся порошок очистите щеткой».

— Как просто, — сказал Генка и открыл дневник. Когда паста подсохла, я взял щетку и счистил порошок.