Наперекор богам (СИ) - Страница 31

На сем и простились до весны. Лишь месяцы спустя вспомнит Дана эту фразу, да задумчивый и немного грустный взгляд вошедшей в тело своей жрицы богини.

В конце зимы Всеслав велел готовить ладьи к долгому походу. Из полюдья князь вернулся с возами, груженными мехом, воском, медами да льняными тканями. Наученные новоградским торгом купцы, горели желанием самим отправиться в чужие земли. Нутро их чуяло богатый прибыток. Всю зиму велись о том долгие споры, с новой силой вспыхнувшие после возвращения князя с данью. Не по нраву старикам было отпускать соплеменников в земли неведомые. Грозили, что не вернуться люди оттуда. А коли вернуться – не они это будут, а злые духи в их тела вселившиеся. Те, кто моложе и бойчее, напротив, рвались в путь. Хотелось им мир посмотреть, себя показать, товары диковинные привезти.

Решили спросить совета у богов. И каково было изумление, когда те в один голос указали – плыть купцам в варяжские земли, сулили прибыток и успех. Когда же стали жрецы Морены спрашивать, кому плыть – лишь трем десяткам богиня смерть показала. Но как только вопросили, что ждет тех людей, останься они в Полотеске, ответ был тот же самый – смерть. Не стали жрецы имена людей открывать, не решились омрачить ожиданием беды последние дни людей. Лишь поведали князю, что не все назад возвернуться, ибо судьба такова. Выслушав жриц и жрецов, Всеслав велел смолить ладьи и готовить товары.

Дана в приготовлениях не участвовала. Свою долю она получала в гривнах, и остававшиеся от покупки одежды и оружия деньги отдавала жрицам Макоши, лишь немного приберегая для себя. Жила она при дворе князя, там же и столовалась. Разве когда пряником али орешками себя тешила. Да много ли на то надобно. Да и кроме того княгиня сказала, что от себя не отпустит. Нечего девушке в чужедальних землях делать. Хоть и хотелось Дане с прочими воями отправиться, да перед княгиней сам Всеслав отступал. Пришлось девушке смириться. Лишь одно утешение сулило – обещался урманин этим летом в Полотеск вернуться.

Каково же удивление всеобщее было, когда за день до отъезда явилися на двор княжеский жрецы Перуна да Велеса, а с ними жрица Лады. Долго что-то Лазора княгине выговаривала, да только после разговора того вышла женщина из светелки своей задумчивая. Ни с кем словом не перемолвившись, к дружинному дому направилась. Лишь там велела передать Дане, чтобы та собиралась с прочими воями в дорогу.

Свинцовые воды бились о борт ладьи. Парус пришлось спустить, чтобы его не сорвало ветром. Лишь мастерство рулевого Путислава да силы людей, сидящих на веслах, удерживали суденышки на достаточно близком расстоянии одно от другого. Утомленные борьбой со стихией вои творили молитвы богам, но все было тщетно. Темнело. Если при неверном свете дня еще можно было различить другие ладьи, то с наступлением ночи волны разметают их по глади морской. И как друг друга после найдешь – неведомо.

Дана, привязавшись к мачте, взывала к Перуну. Но бог то ли не слышал ее, то ли были у него дела важнее. Девушка вздрогнула, когда на палубу обрушилась очередная волна. Вот и настал конец, подумалось ей. И не было ни страха, ни отчаянья. Только сердце сжалось от тоски по чему-то далекому и не сбывшемуся. Да мелькнула мысль, что Чернобог получит, наконец, обещанную ему душу. Еще один удар, и громкий треск, перекрывший вой ветра. А потом все почувствовали, что ладья больше никуда не движется, налетев на подводные камни.

– Отплавались, – прокатился тихий шепот и смолк под суровым взглядом кормчего.

– Ждем до утра, – распорядился Путислав.

Утомленные борьбой со стихией люди крепили весла и без сил сползали со скамей. Впереди предстояла тяжелая ночь. Волны раскачивали ладью, и людям начинало казаться, что еще немного, и вода сорвет ее с камней, а в следующее мгновение напротив, мстилось, будто еще больше оседает их судно на мели. Временами людям слышались голоса их товарищей, распределенных по другим судам, и тогда они начинали звать их, стараясь перекричать ветер. А когда на время стихал грохот волн, всех оглушала тишина.

Утро не принесло не только желаемого спасения, но и облегчения страданий. Отлив еще больше загнал на мель одинокую ладью. Сильный ветер и волны били по суденышку, не давая людям роздыху. Надежды спастись самим почти не было. Качка все больше увеличивала трещину в днище. Путислав приказал достать смолу и пеньку, но не было возможности развести огонь, чтобы как следует законопатить пробоину. Вои ждали ночного прилива, надеясь столкнуть ладью с мели и плыть до ближайшей суши. Что ждет их там – об этом старались не думать.

Девушка молилась всем известным ей славянским богам, а вместе с ним урманскому Ньерду, о котором много слышала летом, во время похода к Новеграду. Впрочем, уже неважно было, какие боги явят свою силу. Три десятка воев, оказавшиеся одни посреди неспокойного Варяжского моря, были обречены на гибель.

К вечеру буря стихла. Лучи закатного солнца пробились сквозь тучи, окрасив воду в огненно-алый цвет. Мужчины творили оберегающие знаки, сжимали амулеты, шептали молитвы богам, словно за бортом текла кровь. Дана, как завороженная смотрела на воду, любуясь на невиданное доселе чудо. Золотом горели барашки мелких волн, а к горизонту уходила солнечная дорожка. И уже неважно было, что ее ждет через считанные часы. За возможность лицезреть такую красоту не жалко было и жизни.

Постепенно темнело. Вои наскоро перекусили промокшим солоноватым от морской воды хлебом, и приготовились в ожидании прилива. Дана ожидала возле пробоины. Рядом приготовили большой глиняный горшок, чтобы, если понадобится, развести в нем огонь и разогреть смолу. Постепенно вода прибывала. Корма поднималась все выше. На носу, вооружившись веслом, караулил Ратибор, готовый по первому требованию Путислава попытаться столкнуть судно с мели. Время тянулось словно патока, но вот вода подхватила кораблик и сняла его с камней. Воины тут же заработали веслами, стремясь как можно дальше уйти от коварного места. Вскоре Путислав дал команду остановиться. Распределив ночную стражу, осмотрел ладью. Но пробоина больше не напоминала о себе. Все, кроме несших караул, повалились на палубу и через несколько минут спали крепким сном.

– Корабль! – разбудил Дану крик одного из воев.

Девушка вскочила на ноги и огляделась. К их ладье приближался корабль под полосатыми парусами.

– Урмане, – прошептал кто-то за ее спиной.

Дана вглядывалась, пытаясь рассмотреть фигуру на носу приближавшегося драккара. Но это был незнакомый ей корабль с красным щитом наверху мачты.

– Поднять щиты, луки готовь, – быстро сориентировался в ситуации Светозар, возглавлявший второй десяток. – Мечи рядом положите.

Воины быстро вздевали кольчуги, все еще надеясь, что беда пройдет стороной, а враги в последний момент окажутся друзьями. Но чуда не случилось. И вот с урманского корабля сорвалась в полет стрела, другая, кто-то повалился на палубу, окрашивая доски кровью. Звон тетивы. Стрелы сорвались со славянских луков, но лишь две из них ударили в борт вражеского корабля. Дана, прикрытая воями, вздрогнула. У измученных испытаниями людей, не привычных к бою на воде, не было и малейшего шанса выжить в противостоянии с опытными мореходами. И некому прийти им на помощь. Так тому и быть. Вот только жаль, что не соединится ее душе с душами предков. Не выполнена клятва, а значит ждет ее царство Чернобога. А еще взгрустнулось от того, что не встретиться ей с желтоглазым урманинм. Напрасно пойдет он этим летом к Полотеску. Не будет там ее, не вернуться ей боле на родину, не увидеть родных краев.

Усилием воли Дана отогнала грустные думы. Пусть впереди смерть, пусть суждено им погибнуть посреди враждебного моря, но они постараются забрать с собой как можно больше врагов. Девушка вытащила из-под скамьи свой лук, натянула тетиву и, почти не целясь, выстрелила. Вскрик с другого корабля подтвердил, что ее стрела достигла цели.