Наперегонки с бананами. Сборник рассказов - Страница 12

Всю ночь пичуга продрыхла аки младенец с чистой совестью. Даже не бормотал во сне. И только под утро он еле-еле продрал свои осоловевшие глазки и начал пытаться понемногу функционировать. Но уже все чин по чину, без всяких там громогласных дебатов и оскорблений. Сидел себе на жердочке, балансировал, рискуя в любую минуту с нее свалиться, и глупо смотрел перед собой. В общем – пребывал в жесточайшем бодуне.

Но жизнь жестока и, так как рассол к снотворному во флакончике не прилагался, а до самолета оставалось всего три часа, пришлось ему нырять в забвение вторично. Благо наша самоучка-анестезиолог методику постигла еще вчера и прикладывала ватку со снадобьем к клюву уже вполне профессионально. И попугайчик отправился дальше смотреть мультики.

За ночь она все продумала до мелочей. Попугай штука заметная и габаритная (шутка ли, 30 сантиметров оболтус?), поэтому в ручную кладь его брать как-то не с руки. А вот в багаж самое оно! И, связав его лапки и крылья ленточкой, упаковала она сонную птицу в чемодан. С жесткими ребрами, вы не подумайте, с жесткими. Чтобы не смяло бедолагу при погрузке-разгрузке и вместо нового друга семьи не пришлось дарить детям кровавую лепешечку. Положила она его возле самой застежки-молнии и легонечко ее приоткрыла, буквально на сантиметр, чтобы пернатому было чем дышать. Все-таки перелет не близкий, в другое полушарие…

По дороге в аэропорт начало у нее сосать под ложечкой как бы чего не вышло. А, так как тут все-таки не какой-нибудь человек в футляре, а самый настоящий попугай в чемодане, опасения ее были вполне обоснованными. Но, решила она, если еще вчера вечером отступать было поздно, то уж сегодня днем и подавно. Тем более, что если уж и сдаваться сейчас, уже на финишной прямой, то куда тогда девать сонного тридцатисантиметрового попугая? Оставить в пакетике где-нибудь под столом в кафе, отдать случайному прохожему (вот тот удивился бы такому счастью), выбросить по дороге в урну? Куда его теперь деть-то? Поэтому, отбросив пораженческие настроения, и усилием воли переступив через свои страхи, дотащила она чемоданчик с пернатым безбилетником до регистрационной стойки и сдала в багаж. Проследила с замирающим сердцем как неспешно уезжает по ленте контрабандный попугай в чемоданной обертке и пошла на посадку. Зайцы – они тоже разные бывают.

Оставшиеся полтора часа до посадки она была как на иголках. Смотрела на часы по два раза в минуту, и все ждала когда по громкой связи объявят что, мол, хозяина такого-то чемодана такого-то цвета просьба немедленно подойти туда-то…

Но, представьте себе, все получилось! Попугай благополучно пропутешествовал по закоулкам аэропорта и был погружен в багажное отделение среди прочих вещей так и не обнаруженным. А что? Наркотиками он не пахнет, на бомбу тоже не похож, да и до биологического оружия не дотягивает… В общем, все прошло гладенько.

Перелет тоже прошел без эксцессов. По крайней мере, никто кроме мух по салону не летал.

Когда уже дома, в аэропорту, в точке выдачи багажа, наша героиня увидела как из мрачных недр на движущуюся ленту выползает ее чемодан и, кувыркнувшись падает на чью-то сумку, в груди у нее екнуло. Только тогда она, наконец, перестала переживать за себя и всецело забеспокоилась за свой контрабандный товар. И пожалела особенно остро, что на Малой Арнаутской делают все кроме попугаев. Вот уж действительно упущение. И что только одесситы себе там думают вообще?

Терзаемая смутными сомнениями и дурными предчувствиями, стащила она с ленты свой багаж и понесла его к выходу. Чемодан хранил молчание.

Её встретили. Её везли домой. Её начали расспрашивать. Но все её мысли были только об одном: "Только бы он был жив. Только бы он был цел". Ей было стыдно. Она ругала себя за столь жестокое обращение с живностью и с нетерпением и страхом ждала того момента, когда получит ответы на свои вопросы.

Вот и дом. Прихожая. Гостиная. Диван. Вокруг неё столпились муж и дети. Она еще ничего им не рассказала. Вот она с замирающим сердцем расстегивает застежку-молнию…

И встречается взглядом со взъерошенным попкой. Он жив. Он не в себе, но он жив и не сломан. Ни духом ни телом.

Дети в восторге! Муж в нокауте. Она пьёт валерьянку и облегченно вздыхает. Попугай молчит и лишь бессмысленно моргает. Его укачало и до сих пор не отпустило после наркоза. Но детям этого не объяснишь и они, сцапав подарок, носятся с ним по квартире и искренне радуются.

– Где мы его держать-то будем? – вопрошает медленно приходящий в себя муж. – У нас же даже клетки нет.

– Ничего. Я завтра куплю, – обещает она.

– А сегодня что?

Мимо них проносятся дети с попугаем в кулаке. Они показывают ему его новый дом.

– Да ты посмотри на него, – кивает жена, – ему сейчас ни до чего. Овощ, а не птица. Не улетит. А завтра уже клетку купим…

В общем, на том они и решили. Тем более что счастливые дети не выпускали его из рук до поздней ночи, чем окончательно взболтали до пены птичкин мозг и дезориентировали пернатого чужестранца. Когда же, наконец, пичугу у них отобрали и еле живого посадили на спинку стула, птица тут же закрыла уставшие шальные глаза и демонстративно уснула.

– Тихоня какой, – заметил муж, который, видя эйфорию детей, уже смирился с появлением нового члена семьи. – Даже не чирикнул ни разу. Стесняется, может быть. Или просто устал.

– Не знаю, – уклончиво ответила наша героиня. – Может и устал.

Вообще, стрессовые ситуации частенько меняют людей. Вдруг, думала она, попуга тоже изменится и будет поприличнее себя вести нежели в Гаване. Тем более, что тогда его только-только вырвали из привычной среды обитания, а на это реагируют даже черенки деревьев, не говоря уже про животных и птиц. А со временем в неволе привыкают жить тоже все, от кактусов и до человека, как мы помним, считающего себя разумным. Так что, надеялась она, и (нечто среднее между зеленым кактусом и разумным человеком) зеленый попугайчик привыкнет, нужно только клетку побыстрее приобрести. И, на всякий случай, то что питомец их отнюдь не молчун, а очень даже любит поорать, решила она до поры не афишировать.

Пичуга же, спрятав клювик под крылышко, тихонечко дрыхла и не жаловалась, давая понять что её на данный момент все устраивает. В этой смиренной позе её и оставили на всю ночь.

Утром дети встали по первому зову и тут же понеслись смотреть как там их питомец. Попугайчик все так же сидел на спинке стула, но теперь его глаза были уже далеко не такими затуманенными. Он, уже окончательно протрезвев, внимательно осматривался по сторонам и время от времени взмахивал крыльями, словно прогревая турбины перед стартом. И при этом все так же хранил свои мысли при себе, даже не разевая клюва.

Действие наркоза уже давно прошло, он выспался и его покормили хлебными крошками и яблоком.

Но и после завтрака амазон продолжал себя вести как приличный, и наша героиня вздохнула с облегчением, наконец-то окончательно перестав сомневаться в том, что она все сделала правильно.

Детей выпроводили в школу, муж укатил на работу, а она отправилась на блошиный рынок искать подходящую ёмкость для питомца. Нашла, кстати сказать, далеко не сразу, потому что в основной своей массе клетки продавались либо слишком маленькие, либо уже с начинкой в виде птички в середине. Но в третьем или четвертом зоомагазине ей таки удалось отыскать подходящую переносную камеру для пернатых и, возрадовавшись, она направилась домой…

Тем временем, пока мама шныряла в поисках клетки, ее дети ерзали на своих пятых точках в школе. Учительница что-то неспешно рассказывала, о чем-то спрашивала, вызывала к доске, ставила отметки в журнал…

Но сегодня эти двое ребятишек, которых дома ждала такая прекрасная птица, мыслями были далеко-далеко за пределами классной комнаты. Они представляли себе как придут сейчас домой, как будут играть, как научат попугая говорить слово «ж..па»… В общем, не до занятий им было в этот день совершенно. Может быть как раз поэтому у них и «заболели животы» после второго же урока, и они умчались вприпрыжку домой, успев вернуться раньше родителей…