Напарник чародея - Страница 48

Гвен мягко улыбнулась детям и присоединилась к мужу.

Дети неохотно последовали почину родителей и вскоре уже молча лежали при свете очага.

— Может быть, — сказала наконец Корделия, — нам вообще не нужно вмешиваться в это дело?

— Нет, мы должны вмешаться! — громко возразил Магнус.

— Потише, потише, сын, — откликнулась Гвен. — Не думаю, что мы своим вмешательством усугубили положение несчастной девушки, Корделия, а вот помочь ей обязаны попытаться. Кроме того, в этом благом деле у нас есть и свой интерес.

Джефри оторвал голову от подушки:

— Какой?

— Я не намерена жить в доме, в котором по ночам бродят призраки и тревожат наш сон, — решительно заявила Гвен. — Терпеть не могу посторонних в тот час, когда мое измученное дневными заботами тело намерено отдохнуть.

— Отличный довод, — согласился Род. — Но ты права вот в чем, Корделия: если бы это не задевало нас, нам следовало бы в первую голову заниматься своими делами.

— Нет, даже тогда из простой человечности нужно было бы попытаться облегчить горе несчастной девушки! — воскликнула Корделия.

— Но ведь ты сама говорила, что нам нужно отступиться и не тревожить призраков в их вотчине. Ну, поскольку все согласны утихомирить разбушевавшихся фантомов, завтра поутру обсудим способы и средства. А сейчас всем спать! — и Род плотнее завернулся в одеяло.

Магнус лежал неподвижно и молчал.

Постепенно в зале стихло.

Треснула ветка в очаге.

Корделия металась, не в силах уснуть. Тихое ровное дыхание братьев и матери и негромкое сопение отца говорили девочке, что она одна не спит.

Это испугало ее. Послышался легкий звук где-то в большой комнате, девочка подняла голову и посмотрела широко раскрытыми глазами. Сердце ее сильно забилось.

Она по-прежнему видела спящих родителей и братьев и силуэт большой черной лошади, стоящей рядом на страже. В глазах робота отражался огонь очага. Фесс никогда не спит.

Корделия почувствовала облегчение: она не одинока в своем бодрствовании. Очень тихо девочка выскользнула из постели и босиком прошлепала к роботу. Фесс поднял голову при ее приближении.

— Лежи спокойно, Корделия. Сон придет. Если не сразу, то чуть погодя.

— Я хочу поговорить с тобой, — она вплела пальцы в его гриву.

— Твои чары ничего тебе не дадут, Корделия: я сделан из металла.

— Когда вырасту, буду испытывать на прочность мужчин. Вряд ли их плоть составит конкуренцию твоему металлу, — Корделия слегка улыбнулась собственной шутке. — Поговори со мной, чтобы я смогла уснуть.

— Неужели я такой скучный собеседник? Нет, не отвечай. Скажи, о чем ты хочешь поговорить.

Она ничего не ответила, только продолжала заплетать гриву.

— О любви, конечно, — со вздохом сказал Фесс. — Ведь в конце концов ты уже молодая девушка.

— Да... Ты помнишь, как вел себя папа, когда становился мужчиной? Был ли он таким, как Магнус сегодня вечером?

— Корделия! — укоризненно произнес Фесс. — Я уже говорил тебе, что дела твоего отца конфиденциальны, и только он один может о них рассказывать.

— Ты даже не знаешь, когда его впервые поразил пухлый лучник?

— Ты имеешь в виду озорного мальчугана по имени Амур?

— А что, есть и другие? — лукаво улыбнулась Корделия.

— Откуда мне знать, если я всего лишь металлический предмет и никаких чувств не испытываю? Как мне узнать, что я имею дело с романтическими чувствами, именуемыми людьми любовью?

— Ты можешь узнать ее по внешним признакам.

— Если человек владеет собой, эти признаки можно скрыть. Скажу тебе только одно: когда люди скрывают признаки любви, они сами перестают ясно сознавать, что влюблены.

Корделия задумчиво смотрела на него:

— А это ты откуда знаешь?

— Я пятьсот лет изучаю людей, Корделия. Уж в чем-чем, а во взаимоотношениях двуногих прямоходящих приматов как-нибудь разбираюсь. А теперь иди и подумай об этом.

Она улыбнулась, заинтересовавшись.

— Хорошо. Я знала, что ты найдешь средство от бессонницы, добрый Фесс, — и она вернулась к своему одеялу.

Конечно, Фесс распознавал признаки влюбленности с первого взгляда и помнил, как юного Родни д'Арманда сильно беспокоило, что с ним никогда ничего подобного не происходило. Но, глядя на красавиц Максимы, Фесс прекрасно понимал и причину этого. И потому не удивился, что едва оставив дом, Род моментально влюбился в первую же смазливую девчонку. Робот помнил эти события с той ясностью, которую может дать только разница электрических потенциалов. Тогда радость и боль Рода проявились так отчетливо, что Фесс радовался отсутствию у себя эмоций. Достаточно было с него эмоций Рода. О, да, он помнил...

Посадочный аппарат коснулся борта торговца. Последовал толчок.

Род ждал. Возбуждение от новизны впечатлений уже начало превозмогать печаль, которую он испытывал, покидая отчий кров.

Пластина, вмонтированная в броню рядом с люком, позеленела. Род открыл люк и шагнул в свою новую жизнь.

Приветственный комитет состоял из приземистого человека с трехдневной щетиной, экипированного в слишком тесный мундир космофлота.

— Вот не повезло, богатый мальчишка! — простонал этот человек. Его лицо перекосилось, словно его мучил зуб мудрости, вырвать который руки не доходили да и жалко было. — Да еще в сопровождении личного робота! Какая прелесть... Мне следует раскатать красный ковер для тебя, милорд?

— Я не лорд, — автоматически ответил Род, не принимая пикировки.

— Ну, хоть это знаешь, — хмыкнул человек. — Но тебе придется узнать еще много другого, сопляк. Например, то, что пройдя через этот шлюз, ты стал самым младшим членом экипажа. И закрывай за собой люк!

Род повернулся.

Он был уверен, что закрыл люк.

Да, так оно и было.

Небритый протиснулся мимо него, проверил герметичность и неохотно признал.

— Что ж, закрыто будто бы правильно.

Род и так знал, что правильно. Тот, кто вырос на астероиде, привыкает закрывать люки правильно. В противном случае закрывать станет некому. Но самый младший член экипажа не стал перечить и сказал только:

— Спасибо, сэр.

Глаза мужчины сузились.

— Ну, это тоже верно, — смекалка новичка ему явно не пришлась по вкусу — много себе понимает, мозгляк. — Да, ты всех здесь должен называть «сэр». Меня зовут Олби Вайсер, я второй офицер доброго корабля «Мюррей Рейн», а у тебя на борту самый низкий статус. Поэтому всякий, кого видишь на борту, для тебя «сэр». Все старше тебя по положению, а старших следует приветствовать должным образом.

Род принял положение смирно, которое казалось ему соответствующим при гипотетической встрече со всяким, кого он увидит на борту, и откозырял двумя пальцами, как видел однажды в старинном голографическом боевике из жизни космофлота.

— Нет, нет! — Вайсер обрадовался, как капрал, которому есть что передать новобранцу из своего богатого жизненного опыта, тут же поправил руку Рода, согнул ее в запястье. — Локоть выше, чтобы рука была параллельна палубе, и отверни ладонь в сторону!

Род стиснул зубы, чтобы удержаться от ойканья.

— Вот так хорошо, — заключил офицер. — А теперь пойдем, я покажу тебе твою койку.

Он резко оттолкнулся от стены и поплыл по коридору. Через пару секунд он оглянулся.

Вероятно, чтобы убедиться, что подопечный следует за ним, подумал Род. Выглядел Вайсер чрезвычайно разочарованным, и сердце Рода упало. Неужели он не справится даже с ролью самого младшего члена экипажа?

Нет, так просто сдаваться не в его правилах. Юноша с трудом глотнул и набрался храбрости. Он решил стать лучшим новичком, каких только видел на своем веку офицер Вайсер.

Фесс индифферентно плыл за Родом в нулевом тяготении. Он был не так наивен, как его хозяин, и понимал, что Вайсер ждет не дождется неловкого поведения новичка в невесомости. Очевидно, второй офицер не понимал, что жизнь на астероиде, пусть даже сравнительно большом и снабженном искусственной гравитацией, дает его обитателям немало возможностей на собственном опыте познакомиться с невесомостью.