Нам не жить друг без друга - Страница 3

За столом, перекрывая разговоры, раздался голос отца:

– Месье Волеран, могу ли я узнать, что заставляет вас прятаться под столом вместе с моей дочерью?

Мучительно покраснев, Селия в полном смятении попыталась отдернуть руку, но он только покачал головой.

– Да, Филипп, – прошептала она наконец, и была вознаграждена чудесной улыбкой. Рука получила свободу.

Несколько дней спустя он пришел снова. Казалось, Филипп Волеран не замечает смущения Селии. И мало-помалу ее скованность прошла. Они гуляли по саду, болтая обо всем на свете, и Селия с удивлением отметила, что с ним ей легко, просто и спокойно.

Они подошли к стене, увитой вьющимися розами, и Филипп неожиданно привлек ее к себе.

– О нет! – Селия выскользнула из его рук, и сердце ее неистово забилось.

– Недотрога, – тихо и ласково засмеялся он. – Все тебя считают недотрогой, правда? Тебе никто не нужен. И ничего не нужно, кроме книг и одиночества.

– Да, – прошептала она, – именно такой меня и считают.

– Но это не правда. – Он снова привлек ее к себе и легонько коснулся губами уголка ее рта. – Я знаю это, Селия. Тебе нужно, чтобы тебя любили. И ты будешь моей…

И вот теперь она заперта в зловонном трюме пиратской шхуны. Селия вытерла рукавом слезы. Их первый поцелуй и этот страшный день разделяет больше трех лет. Окончив курс, Филипп вернулся в Новый Орлеан. Началась война <Англо-американская война 1812-1814 гг.>, и целых три года они не виделись. Три года переписки, надежд, отчаяния и сомнений.

Но Филипп вернулся за ней. И только тогда Селия поверила в свое счастье. А теперь… Слезы вновь хлынули из глаз. Почему, ну почему счастье обернулось горем? Вдруг она почувствовала раздражение, почти обиду на Филиппа. Он должен был сделать все, чтобы этого не произошло! Он же знал, что залив кишит пиратами! Селия со стоном опустила голову на колени. Теперь, когда Филипп погиб, незачем жить и ей. Остается лишь молить Бога, чтобы смерть не заставила себя долго ждать.

У него было несколько имен, но матросы знали его под именем капитана Грифона. Подобно мифическим птицам с клювом орла и телом льва, он был подвижен, коварен и смертельно опасен. Его шхуна «Бродяга» могла обогнать на море любое судно, а своим матросам он сумел внушить, что дисциплина – самый верный способ достичь желаемой цели.

Вытянув длинные ноги, Грифон облокотился широкой спиной на вытащенную на берег пирогу, зажег тонкую черную сигару и с наслаждением вдохнул ароматный дым. Синие глаза – темные, как ночное море, – нашли на голубой глади, расстилавшейся перед ним, «Бродягу».

Уже несколько дней шхуна стояла в гавани острова Корнейль, или Воронова острова, как называли свое убежище джентльмены удачи, промышлявшие в Мексиканском заливе. В гавани теснилось более дюжины больших и малых судов – бригантины, канонерки, шхуны. А на острове, среди густых зарослей кустарников и кривых дубов, виднелись склады, куда пираты свозили добычу, хижины, крытые пальмовыми листьями, загоны для рабов; был здесь даже бордель.

Пока «Бродяга» стоял на якоре, его команда, сотня отчаянных головорезов, веселилась на берегу, благо дешевых проституток и вина здесь было достаточно. В последний раз Грифону удалось завладеть неплохим грузом, и сейчас товары переносили на берег. Добыча, как обычно, будет поделена поровну.

Сейчас Грифон отдыхал, но внутреннее напряжение не покидало его. Теперь, когда американское правительство объявило его вне закона, он не мог позволить себе расслабиться хоть на миг. Год назад его деятельность считалась более или менее законной. Снабженный каперским <Каперство – нападение вооруженных частных судов воюющего государства с разрешения правительства на неприятельские торговые суда. Запрещено Декларацией о морской войне 1856 г.> свидетельством от Картахены <Картахена – город и порт на Карибском море, входил в состав испанской колонии Новая Гранада.>, он грабил испанские торговые суда и сумел сколотить значительное состояние. Однако Грифон не упускал возможности напасть на богатых торговцев из других стран, тех, корабли которых не имел права грабить.

В конце концов из капитана капера он превратился в настоящего пирата. Он никогда не трогал только американские суда – все остальные считал своей законной добычей.

Решив, что уже давно пора пропустить стаканчик-другой, Грифон лениво поднялся и не спеша направился к полуразрушенному форту. Именно там был центр жизни Воронова острова.

Освещенная масляными лампами и факелами таверна под названием «Кошачья голова» уже была полна.

– Кэп! – окликнули Грифона из угла.

Это был Джон Риск, черноволосый ирландец с неизменной лукавой улыбкой на физиономии, правая рука капитана и лучший канонир на «Бродяге». Черная повязка прикрывала вытекший глаз, который он потерял в прошлом году. Тогда они взяли на абордаж испанца, его команда сражалась отчаянно, и если бы не Риск, кормить бы теперь Грифону рыб на дне моря.

На коленях у Риска сидела некрасивая девица с плоским лицом.

– Кэп, когда снимаемся с якоря? – спросил Риск, протягивая Грифону бутылку рома.

Грифон взял бутылку, сделал большой глоток и вытер рот тыльной стороной ладони.

– Горишь нетерпением выйти в море, Джон?

– Да. По правде говоря, я сыт по горло хвастливыми рассказами людей Легара. За последнее время они захватили шесть судов… Но разве мы не сделали того же полгода назад? В следующий раз мы покажем этим шакалам, с какой добычей следует приходить из плавания. Мы приведем на буксире десяток кораблей! Мы…

– Мы на некоторое время ляжем на дно и будем вести себя тихо, – спокойно прервал его речи Грифон. – Залив кишмя кишит канонерками из Нового Орлеана.

Риск нахмурился:

– Да, капитан. Если вы так считаете…

Имеется в виду испанский корабль.

– Я так считаю.

– Э-эх! А суда, набитые всяким добром, пройдут мимо, – мечтательно продолжал Риск. – Может быть, мы наконец займемся…

В темно-синих глазах Грифона блеснул недобрый огонек.

– Я не занимаюсь работорговлей, Джон.

– Знаю, но ведь какие деньги можно получить…

– Кажется, наши дела и так идут неплохо.

Риск нахмурился.

– Не могу с этим спорить, кэп. А вот этот треклятый Доминик Легар не так щепетилен. – Риск приложился к бутылке и покачал головой. – Шесть судов… – бормотал он. – Только посмотрите на этого Андрэ Легара, на этого жирного мерзавца с ухмылкой от уха до уха! Он знает, что его братец Ники отвалит ему изрядную долю награбленного добра. А ведь сам он палец о палец не ударил, только жрет да пьет да…

– Довольно, Джон, – холодно прервал его Грифон, и Риск прикусил язык.

Грифон взглянул туда, куда указал Риск. Андрэ Легар сидел за столом, уставленным тарелками с едой и бутылками вина, и его огромное пузо внушительно возвышалось над всем этим изобилием. Лоснящаяся физиономия с рыжеватой бородой излучала удовольствие.

Братья Легары были поразительно непохожи друг на друга. Доминика, хладнокровного и ловкого хищника, не интересовали ни женщины, ни вино, ни карты. Казалось, им владеет одна страсть – грабить и приносить добычу своему младшему братцу. Он никогда не жаловался, был равнодушен к удобствам. В отличие от него Андрэ, толстый и неряшливый обжора, страдал непомерным аппетитом во всем, что касается еды, выпивки и женщин – именно в такой последовательности.

– Доминик привез для Андрэ новую женщину, – с неприкрытой завистью сказал Риск. – Я сам слышал, какой гвалт поднялся, когда ее вели со «Стервятника». Она визжала так, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Бедная девчонка! Вы, наверное, знаете, что случилось с последней женщиной, которую ему привез Доминик? Она была вся…

– Знаю, – обрезал его Грифон.

Ему было противно говорить на эту тему. Он однажды видел одну из жертв Андрэ Легара, уже мертвую. Девчонка была истерзана и замучена до смерти – сексуальные забавы Андрэ были ужасны. Многие знали об этих «забавах» и презирали Андрэ, однако никто в его дела не вмешивался. На Вороновом острове люди вообще не совали нос в чужие дела, если они не затрагивали их собственных интересов.