Наложница для нетерпеливого дракона (СИ) - Страница 14

Ветер под крыльями донес ворона до места быстро; еще не успело стемнеть, еще не задышало холодом остывающее море, разделяющее остров Дракона и порт Суиратона, когда уставший ворон отыскал среди зеленых улочек дорогу, ведущую к замку Хлои, и направился к темнеющему на фоне вечернего тускло-серого цвета неба зданию.

Облетев фасад, ворон быстро нашел незапертое окно, сквозь решетку протиснул лоснящееся черное тело в комнату и спрыгнул уже человеком на пол.

Робер прислушался, пока глаза его привыкали к царящему полумраку. В огромном доме было тихо; где-то нужно пилил деревяшечку старый сверчок, трель его была тихой, дрожащей и неверной. Ни топота слуг, готовящих дом и его хозяев ко сну, ни распоряжений Робер не услышал. Мертвая тишина, словно дом вместе с Хлоей покинула вся жизнь.

Ах, нет. Сверчок остался.

Осторожно ступая, Робер вынул свою шпагу — отчего-то ему захотелось вооружиться, — и двинулся вперед, по пустым коридорам, отыскать хоть единую живую душу и за одним оценить богатство дома.

Чем дальше Робер шел, тем больше он убеждался, что дом необитаем. Слуг мадам Зизи, наверное, уволила, потому что всюду было грязновато, и от дверей в позолоте отвинчены ручки. Слугам надо было платить, их надо было кормить, а это было жаль. А то, что грязно — так мадам Зизи это не смущало.

Робер прислушался; где-то далеко слышались какие-то звуки, пахло едой. Робер осторожно принюхался — как будто варили кашу, с отборнейшим сливочным маслом, которое тает в ямке, разливаясь янтарной желтой лужицей.

Кто-то надтреснутым нетрезвым голосом распевал песню, изредка слышался плеск — то в крепкую глиняную кружку подливали еще доброго красного вина, — и тогда, после непродолжительной паузы тот же самый нетрезвый голос хихикал и затягивал песню веселее и громче.

Робер двинулся на это пение; и вскоре перед ним предстала кухня — закопченная, с жарко натопленной печью, с кашей, брызжущей и булькающей над огнем, и с мадам Зизи, сидящей за столом и уплетающей кровяную колбасу.

— Ах ты, старая ж ты ведьма, — произнес Робер, пошире распахнув двери и рассматривая внимательнее экономку. Глаза ее были красны и мутны, волосы, кое-как собранные в пучок на макушке, рассыпались, поверх красивого когда-то — а теперь порядком затертого, замусоленного и грязного платья, — был надет передник, и отчего-то казалось, что спит мадам Зизи тут же, свернувшись клубочком на куче теплой золы. — Ну, не расскажешь, зачем тебе шкаф? Колдовать? Путешествовать меж мирами? Зачем?

Упомянутый шкаф стоял тут же, в логове старухи. Он все еще блестел полированными дверцами, хоть копоть потихоньку и осаживалась на его благородном красном дереве. Резные деревянные шишки, головки ангелочков и прочие изыски, украшающие его резные створки, были уже абсолютно черными.

— Какое колдовство, — буркнула мадам Зизи, утирая красный мокрый рот грязным передником. — Просто я всегда мечтала о таком шкафе.

Она любовно провела рукой по его дверце и снова хлебнула из своей большой кружки.

— И ради этого ты человека Дракону отдала? — изумился господин Робер. Кажется, он начал постигать значение слова «помоечники», сказанного Драконом с таким презрением. — Герцогине Суиратонской было мало шкафов?!

— Всегда мечтала именно о таком! А такого у меня не было! — отрезала экономка. — А мой сын, — напыщенно произнесла мадам Зизи, сдувая упавшую на лицо неряшливую прядь, еще хранящую остатки завивки, — подарил жену Дракону от чистого сердца! В знак уважения и почтения!

— Дракон запомнит его щедрость, — хохотнул Робер, направляя свою шпагу на Зизи. — А ну-ка, старая ведьма, говори, где твой непутевый сын!

Зизи, верно, притворялась пьяной, или же хмель их нее выветрился моментально, едва она увидела направленную себе в грудь черную от недоброго колдовства стальную шпагу. Громко взвизгув, она всплеснула руками — и шустрой серой мышью побежала по полу. Робер, чертыхаясь, загрохотал каблуками, пытаясь пристукнуть противное животное, да без толку — мышь юрко мелькала на полу, и Робер и глазом не успел моргнуть, как она выскользнула за двери.

С громкими воплями, перекинувшись обратно в человека, Зизи понеслась по темному коридору, маша руками и топоча каблуками стоптанных туфель. Робер выскочил вслед за нею — в его планы не входило упустить ее и не разузнать ничего о ее сыне, Мишеле, — но в лицо ему дохнуло нестерпимым жаром, и он в ужасе увидел несущийся навстречу вопящей Зизи и себе огненный шар.

«Черти преисподней!»

С воплем рванул Робер обратно, по дороге отращивая крылья, с хриплым паническим карканьем кое-как протиснулся, извиваясь ужом, сквозь решетку, и, теряя перья, вырвался на свободу, неся на хвосте тлеющие искры.

«Вот на какую охоту он отправился!» — думал Робер, изо всех сил маша крыльями и улетая как можно дальше от пылающего дома.

Вечером служанки, готовящие Хлою ко сну, особенно тщательно расчесывали ее волосы, и рубашку отыскали самую красивую, в тонких кружевах и ленточках.

«Дракон придет», — подумала Хлоя — и не смогла разобрать, что она чувствует.

С одной стороны, снова бесстыдная, жаркая возня, а с другой стороны… Щеки Хлои заалели, когда она припомнила, как могут гладить его руки меж ее разведенных ног, и невольно сжала колени, нетерпеливо ерзая на мягком пуфике. Она одновременно и боялась, и желала его прикосновений, его страсти, его жестокость, с какой он овладевал ею, кричащей и бьющейся на пике наслаждения.

— Господин Дракон, — шепнула служанка Хлое на ухо, — вернулся с охоты только что. Говорят, у него прекрасное настроение… и он привез вам какой-то подарок!

На этот раз Хлоя ждала долго. Она слышала, то Дракон явился с охоты, и пропах зверьем, конским потом и псами и наверняка хочет привести себя в порядок и смыть с себя пыль, грязь и все дикие, тревожные запахи, но все же, лежа в постели, она недоумевала, отчего он так долго не идет?

«Пусть бы уже все кончилось», — думала Хлоя, лицом зарываясь в подушки, прикусывая губу — от нетерпения? От предвкушения? — и подтягивая колени к груди, чтобы не было так невыносимо ждать.

Больше всего она хотела сейчас заснуть, чтобы убрать уничтожить томительное время ожидания. Но едва она закрывала глаза, как ей чудилось, что горячая ладонь касается ее бедра, и ее глаза распахивались, а сердце начинало неистово колотиться.

Дракон пришел ближе к полночи; Хлоя уже с ума сходила, мечась по постели в темноте, стараясь устроиться поудобнее, уснуть или хотя бы начать думать о чем-то другом, но мысли возвращались к Дракону.

— Не спишь? Меня ждешь?

Его вкрадчивый голос прозвучал у нее над головой так внезапно, что она подскочила с криком, а он рассмеялся, глядя на ее испуг.

Сколько он уже стоял у постели, наблюдая за ее нетерпеливой возней? За тем, как она поглаживает живот, стараясь унять разгорающееся тревожное желание, прислушиваясь к ее сбивчивому дыханию? Как сумел пробраться незамеченным, так тихо, словно тень?

— Господин Дракон! — Хлоя попыталась вскочит на ноги, чтобы приветствовать его стоя, но Дракон жестом пресек ее порыв.

— Оставайся там, — велел он. — Мне нравится, как ты выглядишь… там.

Как Хлое показалась, он облизнулся совершенно плотоядно, медленно обходя постель и распуская шелковый пояс своего халата. Его черные волосы влажно поблескивали, от его тела при каждом движении пахло медом и молоком и веяло жаром. Он еще не остыл после горячей воды, которой смывал с себя утомление и грязь дороги, однако ж отдыхать не стал, тотчас явился к девушке.

— У меня есть подарок для тебя, — небрежно проговорил он, указывая на корзину, оставленную им у дверей. — Хочешь взглянуть?

— Еще один? — пробормотала Хлоя смущенно, под его горящим взглядом, безотчетным движением стягивая потуже завязи ночной рубашки. — Вы так щедры, повелитель. Мне кажется, было достаточно золота и драгоценных камней.