Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию - Страница 13

Верховное главнокомандование вермахта с начала года неоднократно указывало внешнеполитическому руководству рейха на возрастающую угрозу территории рейха со стороны русской армии и при этом подчеркивало, что причиной этого стратегического сосредоточения и развертывания войск могут быть только агрессивные планы. Эти сообщения Верховного главнокомандования вермахта со всеми подробностями будут доведены до общественности.

Если и было малейшее сомнение в агрессивности стратегического сосредоточения и развертывания русских войск, то они были полностью развеяны сообщениями, полученными Верховным главнокомандованием вермахта в последние дни. После проведения всеобщей мобилизации в России против Германии развернуто не менее 160 дивизий.

Результаты наблюдения за последние дни свидетельствуют о том, что созданная группировка русских войск, в особенности моторизованных и танковых соединений, позволяет Верховному Главнокомандованию России в любое время начать агрессию на различных участках германской границы. Донесения об усилившейся разведывательной деятельности, а также ежедневные сообщения о происшествиях на границе и стычках между сторожевыми охранениями обеих армий дополняют картину крайне напряженной, взрывоопасной военной обстановки».

В общем, «Ледокол» Резуна был написан по «нотам» Гитлера с помощью «хирургических» ссылок на советские источники. Расчет был верным, а удар — точным. Основная масса читателей поверит, как верит многому, что не внушает доверия. А историков можно и за нос поводить. Чем больше они будут невпопад отвечать, тем хуже для них. Пока они будут отбиваться, Резун им — новую «ноту» от «Павлика». Так оно и продолжается до сих пор. Сам же Резун наивно убежден, что его никто не опроверг и не опровергнет. Но парадокс заключается в том, что этого предателя и не нужно опровергать. История войны уже давно написана. Ее можно только дополнить и уточнить. Но переписывать заново в угоду всяким ничтожествам — дело безнадежное, а главное — пустое. Кто желает, пусть читает книги Резуна как низкопробную беллетристику, но ни в коем случае не как объективные исторические исследования. Для звания таковых автору не хватает одного — научного подхода, который, как известно, невозможен без архивных документов и, конечно же, без правды, на которую предателю никогда не получить разрешения у своих хозяев!

Например, кадровый разведчик из ближайшего окружения адмирала Канариса Герд Бухгайт, прослуживший в абвере до 1944 г., пишет: «Абвер никогда не утверждал, что у русских шло полным ходом развертывание войск для нападения на Германию. Для этого вообще не было никаких оснований. У абвера сложилась тогда четкая картина положения противника: группировка советских войск носила сугубо оборонительный характер. Гитлер и Риббентроп точно знали, что Россия не нападет на Германию. Они неоднократно упоминали об этом в разговорах между собой и в беседах с японским министром Мацуокой в начале ноября 1940 г. Гитлер при этом выразил убеждение, что Сталин будет соблюдать договоры „пока он жив“. Также и в своем письме к Муссолини от 31 декабря 1940 г. он писал: „Пока жив Сталин и пока у нас не будет особых кризисов, я не поверю, что Россия предпримет какие-либо шаги нам во вред“. И еще в апреле 1940 г. фюрер говорил послу в России Шуленбургу, что „не следует думать о каких-либо опасностях со стороны русских“. Однако Гитлеру требовался какой-то довод, чтобы представить свою захватническую войну немецкому народу и мировой общественности как превентивно-оборонительную. Поэтому он и приказал хранить гробовое молчание в ответ на составленное лично Сталиным „Заявление ТАСС“ от 13 июня 1941 г., ибо в нем Сталин назвал слухи о сосредоточении немецких войск на германско-советской границе „неуклюжей пропагандой“ сил, враждебных Германии и Советскому Союзу и заинтересованных в расширении войны».

Более того, «ни в одном из германских документов первой половины 1941 г. не зафиксировано серьезных опасений по поводу возможных наступательных действий Красной армии. Напротив, продвижение ее частей к западной границе СССР рассматривалось немецкой военной разведкой как их укрепление оборонительных рубежей».

Таким образом, когда с помощью своего безудержного воображения Резун пытается поставить с ног на голову устоявшуюся оценку событий прошлого, а главное — вопреки очевидным фактам навязать читателю свою ложь, то это можно расценивать просто как очередной удар в спину преданой им Родине!

Будущий фюрер фашистской Германии родился 20 апреля 1889 г. в семье таможенного чиновника Алоиза Гитлера (умер в 1903 г.) в Браунау-на-Инне (Австрия).

Подошедшим до нас воспоминаниям, учился он недостаточно успешно, потому как уже в юношеские годы воспринимал систематический труд как «принуждение и жесткий контроль». Его отношение к учебным дисциплинам и круг его интересов, безусловно, сказались на отметках. В школу, где преподавали презираемый им французский язык, он ходил с отвращением.

В 1924 г. профессор, доктор Эдуард Гемер, который еще двадцать лет назад преподавал Гитлеру, скажет: он «был несомненно одаренным, хотя и односторонне, но почти не умел владеть собой — по крайней мере, он слыл упрямым, самовольным, своенравным и вспыльчивым и ему явно трудно было находиться в рамках школы. Он не отличался прилежанием, иначе мог бы достичь намного лучших результатов при его бесспорных способностях».

По утверждению Вернера Мазера, «свидетельство, выданное 11 февраля 1905 г. и использованное Адольфом вместо туалетной бумаги, выглядело не просто „не очень хорошо“, но попросту скверно. Его знания по немецкому, французскому, математике и стенографии были оценены как „неудовлетворительные“. „Похвально“ и „отлично“ он имел только по рисованию и физкультуре, остальные оценки были удовлетворительными».

И вот тут ему на помощь приходит болезнь — тяжелое заболевание легких. Сам Гитлер вспоминал: «Находясь под впечатлением моего заболевания, мать наконец согласилась забрать меня из реальной школы и дать возможность посещать художественную академию». Однако быстрое выздоровление не приносит приятных надежд. Для поступления в Венскую академию изобразительных искусств не хватает ни полученного образования, ни тем более того самого свидетельства об успеваемости. Тем не менее Гитлер уезжает в Вену (май 1906 г.), где наслаждается полной свободой и безмятежной жизнью.

Затем отправляется в Линц, где записывается в библиотеку Общества народного образования и объединения музеев, занимается музыкой (фортепьяно), ходит в театр, влюбляется в творения Вагнера, рисует красками и карандашом, пишет стихи и сочиняет музыку. Но чему он уделяет больше всего внимания, так это проектам общественных зданий, особенно театральных, и городских мостов.

Осенью 1907 г. Гитлер снова едет в Вену, чтобы попробовать поступить в художественную академию в качестве 113-го кандидата. Но только 28 абитуриентов выдержали вступительный экзамен. Гитлера в этом списке не оказалось. Ректор академии, к изумлению Адольфа, объявил ему о непригодности к живописи и о его очевидных способностях к архитектуре.

И вот теперь будущий фюрер только осознает: «Мне явно воздавалось теперь за то, что по упрямству своему я прогуливал занятия в реальной школе». Ему уже восемнадцать лет!

Вернер Мазер в качестве аргумента приводит следующее: «Осуществление его прошлой мечты стать художником, поступление в строительную техническую школу разбивается о тот факт, что он отказался закончить школу положенным по правилам выпускным экзаменом». По возвращении домой его ожидает новый удар. В декабре умирает его мать Клара Гитлер.