Наивность (СИ) - Страница 89

— Поезд у нас в обед, так что с утра будем собирать вещи, договорились? — словно не замечает этого женщина.

Все сидящие за столом вздрагивают, когда на скатерть с грохочущим звуком Моди ставит поднос с чайником чая и чашками. Никто до последнего не замечает эльфийку, которая становится свидетелем всего этого разговора.

Северус чувствует клокочущую за ребрами злобу от разговоров Розамунд и Риты, а поступок Моди только подливает масла в огонь. Будь здесь Гермиона, она сумела бы обуздать пылкий нрав супруга. Она одна знает, как приручить дикого зверя, живущего у него глубоко внутри.

Этот зверь только Гермиону к себе подпускает. Вылезает осторожно из клетки, опасливо перебирая лапами с острыми когтями, тянется к ласке и тычется мокрым носом в ее ладонь.

Но ее здесь нет.

И зверь готов вырваться на волю, сорвав хлипкие замки давно проржавевшей клетки его души.

— Она никуда не поедет, — дрогнувшим голосом заявляет Моди.

Розамунд удивленно расширяет глаза, ее брови ползут вверх. Она с некоторым непониманием и даже шоком смотрит на эльфийку.

— Прости? — саркастично вопрошает она, положив руку на сердце.

В голове не укладывается то, что она слышит. Рита так вообще даже вилку до рта не доносит. Дейзи смотрит на пожилую эльфийку огромными от страха глазами. Знает прекрасно, что может последовать за непослушание. Она папу знает всю свою недолгую жизнь.

Пожилая эльфийка знает Северуса с его рождения.

И все равно говорит то, что нельзя не сказать, пусть это и является красной тряпкой для хозяина дома.

— Дейзи никуда не поедет, — дрожащим голосом повторяет она и ковыляет к стулу девочки, которая сидит вся бледная и не сводит с нее взгляда.

Она за Моди боится.

Эльфийка берет девочку за руку, побуждая спуститься вниз.

— Я не отпущу ее, — тихо добавляет она.

Моди воспитывает Северуса с пеленок, растит после этого и его дочь тоже. Дейзи для нее так же дорога, как и он сам. Моди была рядом, когда отец Северуса применял грубую силу, успокаивала его, мазала раны и убаюкивала, поглаживая по спине. Моди была для него и другом, и советником.

Со временем Северус отдаляется, и это становится для Моди страшным ударом, который она с гордо поднятой головой переживает, потому что это ее долг. Быть рядом с ним, быть в этой семье, являться ее частью.

Жизнь Северуса окутывается тьмой, но Моди зажигает фонарь и продолжает блуждать в этой темноте, не оставляя надежду на лучшее. И свет приходит в его жизнь. Дважды. Первый раз, когда рождается Дейзи.

Второй раз, когда появляется Гермиона.

Моди не понимает, почему Северус лишается второго источника света, и не знает, за что он так рьяно теперь гасит первый.

Дейзи сжимает губы, когда пытается спуститься со стула. Чувствует, как что-то страшное грядет, и одними губами произносит:

— Моди…

Ножки стула во главе стола скребут по полу, заставляя сердце дрогнуть, пропустив пару ударов. Северус поднимается с места, чувствуя, что боль горит в нем слишком сильно, мешая даже дышать.

Его задевают слова Розамунд, злят выпады Риты, доводит до края собственное бессилие во всей этой ситуации и тот факт, что его зверь вырвался из клетки, а успокоить его некому. Ее нет. Гермионы больше здесь нет.

И он винит себя за то, что поверил по наивности в такую глупость.

В то, что она способна его полюбить.

Поэтому гнев вырывается наружу, потому что ему нужен выход. Поэтому под горячую руку попадает именно она, пусть и совершенно этого не заслуживает.

— В этом доме слова тебе не давали, — холодно чеканит он каждое слово.

— Что это еще такое?! — возмущенно поддакивает Розамунд.

Северус игнорирует ее слова.

Дейзи смотрит в темные глаза родителя и впервые действительно пугается того, что видит. Папа никогда так не злился при ней. Никогда, ни разу в ее жизни. От страха девочка начинает дрожать. Совсем как Моди, которая все еще сжимает тощими костлявыми пальцами ее руку.

— Прочь из моего дома, — указывает на дверь Северус, не сводя сверлящего взгляда с едва стоящей на ногах эльфийки.

Моди вздрагивает от его слов так, словно получает настоящий удар. В больших глазах сразу закипают слезы. Эльфийка поджимает сухие губы. Дейзи смотрит то на нее, то на кипящего от злости родителя. Сердце в груди девочки бьется, как у колибри.

— Прочь из дома, — повторяет он, — и больше не возвращайся сюда. Никогда, слышишь меня? Никогда.

Моди смотрит на Северуса и молча сглатывает, чувствуя, как слезы градом начинают литься из глаз. Она часто моргает и опускает голову, направляясь на кухню. Она делает всего пару шагов, когда понимает, что Дейзи все еще держит ее руку.

Девочка часто дышит, перепуганная до смерти, но не плачет, лишь продолжает цепляться за руку эльфийки. Моди опускает пальцы другой руки на тыльную сторону ладони Дейзи, но не смотрит на нее в ответ. Побуждает раскрыть свою крохотную, но цепкую руку.

Дейзи хочет ослушаться и не отпускать руку Моди никогда в жизни.

Но она отпускает.

И Моди ковыляет на кухню, плотно закрыв за собой дверь.

Дейзи так и стоит возле своего стула, схватившись за ножку, и смотрит на дверь, ведущую на кухню. Она хочет плакать. Так сильно, так горько хочет плакать, что ломит в груди. Словно ее плач сможет все вернуть назад.

Будто ее придет успокоить мамочка, обнимет крепко и будет гладить по волосам, а Моди возвратиться, чтобы прочесть еще одну сказку.

Дверь в кухню закрыта. Мамы здесь нет.

— Все правильно, — первой нарушает молчание Рита. — Следует напоминать этому отребью, где их место…

Удар ладони по столу заставляет всех вздрогнуть, обернувшись на хозяина дома.

— Рита, закрой уже наконец свой рот и покинь пределы моего дома, — чуть склонившись к ней, цедит Северус. — Время для приема гостей давно закончено.

Воспользовавшись праведным недоумением обеих женщин, Северус не дает им вставить слово, оставив последнее за собой, после чего выходит из столовой, гулко хлопнув за собой дверью.

Боль гудит за ребрами, пытаясь протиснуться сквозь густое алое облако праведного гнева, но у нее получается плохо. Северус старается закопать ее в себе, подавить ухающую черноту, залив раствором ярости, и в этот раз это срабатывает.

Он несется на второй этаж через ступеньку, хватаясь дрожащей рукой за перила, и влетает в спальное крыло, уже намереваясь зайти в свою спальню, выпить сонного зелья и забыться забвением до самого утра, потому что он не выдержит собственных мыслей в темное время суток.

Они уничтожат его, Северус это знает.

Однако он едва касается ручки своей двери, как вдруг замирает. Замирает и поднимает голову, уставившись безучастным взглядом в древесный стык на двери. Северус медленно поворачивается и делает два несмелых шага к двери напротив.

Не давая себе подумать, он нажимает на ручку, и дверь поддается, открываясь вперед. Его волосы чуть дергаются назад, когда из комнаты ползет дуновение теплого ветра. Северус делает полшага вперед и заходит в темную спальню, которая почти целый год была занята его женой.

Какое-то время он стоит в темноте, слушая собственное дыхание и звенящую тишину, а после взмахивает палочкой, зажигая канделябры. Слабый свет заливает комнату. Ее постель заправлена, туалетный столик убран, вдали стоят в ряд несколько пузырьков и баночек. На спинке стула висит ее сорочка.

Проходит всего несколько часов с того момента, как она покидает комнату. Он чувствует здесь присутствие Гермионы, слышит ее запах.

Северус подходит к постели и проводит ладонью по пледу, сжав губы. Сколько ночей они провели здесь вместе? Он сбился со счета. Сколько раз он дышал ею, прижимая к себе во сне? Он никогда не считал.

Почему ты заставила меня поверить в то, что меня можно полюбить?

Северус касается холодной подушки ладонью и проводит по ней пальцами. Подушку не взбивали, на ней все еще есть след от ее головы. Он вспоминает, как она забавно спит, чуть сморщив нос. Как говорит во сне. Как зовет его по имени.