Наивная смерть - Страница 76

Ева перевела взгляд на Уитни, заметила, что его руки снова замерли, а лицо ничего не выражает. Ровным счетом ничего.

– Она могла даже уйти к себе и прилечь ненадолго, но это было слишком тяжело. Все эти игрушки под елкой, и больше ни с кем не надо делиться. Вот она и разбудила родителей: ей хотелось поскорее вернуться вниз и продолжить игру.

– То, что вы описываете, – начала Мира, – это поведение социопата. А она и есть социопат. Социопат со склонностью к убийству, наделенный острым умом и безграничной самовлюбленностью. Вот потому-то она и ведет дневник. Единственный способ похвастаться тем, на что она способна, да так, чтобы ей ничего за это не было.

– Нам нужен этот дневник.

– Да, сэр. – Ева кивнула Уитни.

– Но почему Фостер и Уильямс?

– Почему Фостер – не знаю. Разве что просто так, из озорства. Не знаю, – повторила Ева, – она не производит впечатления особы, что-то делающей просто так. Уильямс оказался неожиданно удобным козлом отпущения. Тут я виновата. Я на него надавила, а она увидела не только возможность снова убить – мне кажется, на этот раз она уже начала входить во вкус, – но и подсунуть мне идеального кандидата на роль убийцы. В лице либо самого Уильямса, либо Моузбли. Не сомневаюсь: она знала, что между ними что-то было.

– Даже при наличии дневника, даже если там все сказано черным по белому, трудно будет доказать, что она задумала и сделала это все сама. Может, и вообще ничего не удастся доказать. С этой минуты ее отец будет блокировать любой ваш шаг.

– Я справлюсь со Страффо, сэр, и заставлю Рэйлин сознаться.

– Как? – удивилась Мира.

– Я сделаю так, что она сама захочет мне рассказать. – Засигналила ее рация. – Вы позволите, майор? – Он кивнул, и Ева вытащила рацию. – Даллас.

– Лейтенант, она ушла из музея за пару минут до того, как мы до него добрались. Я проверяла помещение по камерам наблюдения и только что попросила их показать мне запись за час до моего прихода. Я ее нашла. Коре позвонили по телефону, они вышли из здания на Восемьдесят первую улицу практически в тот самый момент, как я входила с Пятой авеню.

– Это мать. Черт бы ее побрал! Возвращайся в пентхаус Страффо. Я еду.

– Я поеду с вами. Я могу оказаться полезной, – настойчиво проговорила Мира.

– Да, можете. – Уитни поднялся на ноги. – Лейтенант, дайте мне знать, как только обнаружите… подозреваемую. В ту же минуту. Дайте мне знать, когда найдете дневник. Если найдете.

– Да, сэр. Догоняйте, – бросила Ева Мире и снялась с места бегом.

Кору замучила совесть. До того замучила, что она вышла из поезда метро, следующего в центр города, пересекла платформу и села в поезд, идущий в обратном направлении. Все равно было еще слишком рано для встречи с подругами и похода в кино на дневной сеанс. А ходить по магазинам – только деньги на ветер выбрасывать. Лучше удержаться от искушения и денежки поберечь.

Ей никак не удавалось выкинуть из головы несчастное бледное лицо миссис Страффо. Может, это всего лишь мигрень? Может, оно и так. Но Кора хорошо знала, что хозяйка временами ударялась в тоску. Нельзя было оставлять ее в таком состоянии, нельзя было оставлять Рэйлин с ней наедине. Не годится девочке быть одной, когда рядом ее мать тоскует и переживает.

Она просто заглянет, сказала себе Кора, убедится, что с хозяйкой все в порядке, приготовит ей чашечку чая, чего-нибудь поесть. А если хозяйке нужно отдохнуть, поспать, что ж, она просто отменит встречу с подругами и сама отведет девочку в салон. Какой смысл лишать ребенка маленьких удовольствий? Только потому, что мамаше неможется?

Да она, Кора, не усидит в кино, не до развлечений ей, если будет волноваться, как там хозяйка и девочка.

Скверная у них выдалась полоса – все эти кошмарные убийства прямо в школе, полицейские снуют по всему дому, как муравьи.

Неудивительно, что у миссис Страффо началась депрессия.

Чаю, может, немного супу и на боковую. Все, что доктор прописал.

Кора вышла из поезда, поднялась на уличный уровень. Было холодно, ледяной ветер дул ей прямо в лицо, но она упрямо шла вперед. Повезло ей – найти такое место. Такая чудная семья, такой прекрасный дом, такой замечательный город.

А девчоночка такая умненькая и веселая, правда, немного раздражительная. Да уж, не без этого. Зато такая чистюля, такая аккуратистка… И такая любопытная! Все-то ей интересно, любая мелочь. А главное, в этом доме никто на тебя не кричит и не надо уклоняться от летящих в голову тарелок, как в ее собственном доме в Ирландии.

Если уж говорить всю правду, порой ей даже не хватало крика и скандалов. Но она и во сне не могла мечтать о лучшем месте в более приятной семье.

Кора кокетливо улыбнулась швейцару. Вот если бы он пригласил ее на дневной сеанс в кино, она, пожалуй, забыла бы об укорах совести.

Поднимаясь на последний этаж, Кора вытащила свой ключ. Когда она вошла, в пентхаусе стояла такая тишина, что Кора подумала, уж не напрасно ли она вернулась. Может, миссис Страффо и Рэйлин все-таки поехали куда-нибудь пообедать, а потом отправились в салон.

Кора готова была надавать себе пощечин – зря она истратила деньги на метро!

Она позвала, но никто не откликнулся.

– Ну не дура ли ты, Кора? – вздохнула она, закатив глаза с досады.

Она уже готова была повернуться кругом и уйти, но решила заглянуть в шкаф с верхней одеждой. Уж если хозяйки нет дома, наверняка она надела теплое пальто. Но все пальто были на месте, насколько она могла судить.

Кора еще раз позвала и стала подниматься по лестнице.

И увидела Рэйлин, сидящую за столом у себя в детской. Она что-то рисовала, а на голове у нее были наушники. Незачем ее отрывать, подумала Кора. Хотя шоколадный кекс и шипучка перед обедом… Нет, Кора этого не одобряла. Ну ничего, она еще потолкует с Рэйлин по этому поводу.

А сейчас ее больше беспокоила хозяйка. Небось прилегла с этой головной болью и ни крошки в рот не взяла.

Дверь спальни была закрыта, и Кора тихонько постучала, потом приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

Миссис Страффо лежала в постели. На коленях у нее стоял поднос, на нем опрокинутая кружка. Задремала, сидя в постели, бедняжка, разлила чай, подумала Кора и двинулась вперед, чтобы забрать поднос.

И тут она заметила пузырек – пустой пузырек из-под таблеток на стеганом пуховом одеяле.

– Матерь Божья! Иисусе! Хозяйка!

Кора схватила Аллику за плечи и встряхнула. Ответа не последовало. Кора ударила ее по щекам – раз, другой… Потом она в ужасе взялась за телефон.

– Вас эта ситуация смущает на личном уровне? – спросила доктор Мира.

– Я еще не решила. – Ева гнала машину как безумная, сирена завывала. – Я не знаю. Может, если бы я с самого начала присмотрелась к ней повнимательней, попристальней… Почему я этого не сделала? Может, потому что не хотела. Может, потому что психовала из-за Рорка. А может, просто не въехала. Теперь уж никогда не узнаю.

– Хотите знать, что я думаю?

– Да, конечно. Идиот, ты что, сирены не слышишь, чертов сукин сын?

– Я думаю… – Мира решила просто закрыть глаза, чтобы образ несущейся на нее смерти в виде грузовика или двухэтажного автобуса не отвлекал от разговора. – С самого начала никто не мог быть настолько прозорлив, чтобы разглядеть, что она собой представляет. Мы изначально нацелены на то, чтобы защищать детей, а не видеть в них хладнокровных убийц. Возможно, вы правы на ее счет, возможно, вы правы во всем. Я полагаю, вы правы в том, что случилось с ее братом. В том, что произошло в школе, я больше склонна подозревать Арнетту Моузбли.

– Пятьдесят.

– Пятьдесят чего?

– Долларов. Пятьдесят за то, что я права, а вы ошибаетесь.

– Вы хотите держать пари на то, кто убийца?

– Это всего лишь деньги.

– Хорошо, – отозвалась Мира после недолгого раздумья. – Пусть будет пятьдесят.

– Заметано. А теперь я объясню вам, почему Моузбли этого не делала. Школа – это ее детище, ее гордость. Может, она и смогла бы убить, но она сделает это вне школьной территории. Она не стала бы навлекать скандальную славу на свою обожаемую Сару Чайлд. Из-за этих убийств она теряет учеников, возможно, это будет стоить ей должности.