Наивная смерть - Страница 72

– Все правильно. – Анджела опустилась на подлокотник кресла, в котором сидела Мелоди, и положила руку на плечо дочери. Где бы ни пролегали их боевые порядки, тут они выступили общим фронтом, отметила Ева. – Мелоди знает: она может писать в своем дневнике все, что хочет, и никто этого не прочитает. Я не понимаю, почему вы об этом спрашиваете.

– Секреты, конечно, очень важны, – согласилась Ева. – Как и дружба. Я думаю, друзья часто делятся секретами. Рассказывают о том, что пишут в своих дневниках. Ты читала дневник Рэйлин?

– Нет, она бы не… Может, у нее нет дневника.

Ева решила сделать логический скачок:

– Она дала его тебе в четверг, когда приходила в гости. О чем она тебя просила?

– Она просто приходила поиграть, вот и все. Повидаться со мной. Мы больше не можем вместе ходить в школу, потому что мистер Уильямс утонул в бассейне. – В глазах у Мелоди появились слезы. – Все так ужасно, и мы с Рэй больше не будем учиться в одной школе. Она моя лучшая подруга. Друзья должны быть вместе.

– Мелоди, ты знаешь, что такое ордер? Я могу получить ордер, – продолжала Ева, пока Мелоди просто сидела, нахохлившись, как озябшая птичка. – Ордер дает мне разрешение обыскать твою комнату. Мне бы хотелось этого избежать.

– Лейтенант, – в ужасе вмешалась Анджела, – что все это значит?

– Мне нужно увидеть этот дневник, Мелоди. Я обыщу твою комнату, если придется.

– Вы его не найдете. Не найдете! Потому что Рэй… – Мелоди замолчала и вцепилась в руку матери. – Я обещала. Я слово дала, мама. Обещание нарушать нельзя.

– Нет, обещание нарушать нельзя. Все хорошо, девочка моя. – Анджела обняла дочку. – У Рэйлин неприятности? – спросила она у Евы.

– Я это пойму, когда у меня будет дневник. Поверьте, это в интересах Мелоди.

– Погодите. Погодите минутку. – На минуту Анджела закрыла глаза. По лицу было видно, что она борется с собой. Потом она повернула к себе лицо Мелоди и заговорила очень тихо: – Родная моя, ты должна сказать полиции правду. Это очень важно.

– Но я же обещала!

– Правда важнее обещания. Расскажи мне, милая, дневник Рэйлин у тебя?

– Нет! Нету его у меня! Я вернула его ей еще вчера. Он у меня был совсем недолго, и я его не читала. Он заперт, и я все равно не стала бы его читать. Я клятву дала.

– Хорошо, детка, все хорошо. У нее нет дневника, – повернулась Анджела к Еве. – Если хотите его поискать, я не буду настаивать, чтобы вы получали ордер, но я вам прямо заявляю: если она сказала, что у нее нет дневника, значит, у нее его нет.

– В обыске нет необходимости. Мелоди, что сказала Рэйлин, когда дала тебе дневник?

– Она сказала, что придет полиция и будет рыться в ее вещах.

– О, мой бог, – прошептала Анджела. – Вы обыскивали квартиру Страффо? Я не знала. Я отпустила туда Мелоди… Я…

– С Мелоди ничего не случилось и не случится, – перебила ее Ева. – Продолжай, Мелоди.

– Она просто попросила меня подержать дневник у себя, никому не рассказывать, что происходит, никому не говорить, что она дала дневник мне. Это же дневник, это секрет. Это неправильно, чтобы чужие люди читали ее тайные мысли. Мне она могла доверять, потому что мы с ней лучшие подруги. А вчера вечером я вернула ей дневник, как она и просила. А теперь она рассердится, потому что я рассказала.

– Она не будет сердиться, – рассеянно проговорила Анджела, не сводя глаз с Евы. – Все будет хорошо, не волнуйся. – Она поднялась и заставила Мелоди подняться вместе с собой. – Я горжусь тобой. Ты сказала правду, потому что это правильно. И это было трудно. Иди, возьми себе вишневой шипучки. И мне тоже.

Мелоди, всхлипывая, кивнула и вышла из комнаты. Она волочила ноги на ходу.

– Я не понимаю, зачем вам мог понадобиться дневник девочки. Не понимаю, каким образом это может иметь отношение к вашему расследованию.

– Это один из факторов, требующих внимания.

– Вы же не хотите сказать, что это касается меня и моей дочери. Я ничего не желаю об этом слышать. Мне нужно позаботиться о дочери. Но вы обязаны мне сказать одно: должна ли я держать Мелоди подальше от Страффо? Вы обязаны мне сказать, не опасно ли ей находиться рядом с Рэйлин и ее семьей.

– Я не думаю, что ей грозит опасность, но вам будет спокойнее, если вы на время ограничите контакты. – «Так будет лучше для всех, – мысленно добавила Ева. – Надо ей так сказать, чтобы она поняла». – Очень важно, чтобы ни вы, ни Мелоди не рассказывали о дневнике и о нашем с вами разговоре членам семьи Страффо и вообще кому бы то ни было.

– Я думаю, мы с Мелоди уедем на все выходные и даже понедельник прихватим. – Анджела судорожно перевела дух. – Она может пойти в новую школу со вторника.

– Отличная мысль, – одобрительно кивнула Ева. – Я не спец по детям, миссис Майлз-Бранч, но мне кажется, у вас хорошая девочка.

– У меня очень хорошая девочка. Спасибо вам.

Ева дала Пибоди возможность высказаться, пока они спускались в лифте из квартиры Майлз-Бранч. Убедившись, что напарница не желает этой возможностью воспользоваться, Ева решила подождать до машины.

– Мысли? Комментарии? Вопросы?

– Пока копятся. Надо еще их сформулировать, – с тяжким вздохом призналась Пибоди. – Я должна сказать, что на поверхности все это выглядит совершенно невинно и даже вполне типично. Девочка прячет свой дневник или просит лучшую подругу подержать его у себя, если боится, что кто-то из взрослых, тем более из посторонних, собирается его читать. Дети, особенно девочки, страшно чувствительны к таким вещам.

– А под поверхностью?

– Это как раз там, где мы ищем, я понимаю. С этой точки зрения сам факт, что дневник существует, что Рэйлин приложила массу усилий, чтобы вынести его из дома до начала обыска, добавляет веса твоей теории.

Ева уловила сомнения в ее голосе.

– Но с того места, где ты сидишь, тебе кажется, что все это – не более чем типичная девчачья суета.

– Мне нелегко взглянуть на это по-другому. Извини, Даллас, она же все-таки маленькая девочка.

– А если бы ей было шестнадцать или двадцать шесть?

– Даллас, ты же знаешь, это огромная разница.

– Вот это я и пытаюсь понять, – сказала Ева, подкатывая к тротуару у дома Страффо.

Дверь открыла Аллика. Ее лицо осунулось, глаза ввалились, она явно плохо спала несколько ночей подряд. Еще не одета: в одном только длинном сером халате.

– Ради бога, – вздохнула она, – неужели вы не можете оставить нас в покое?

– Нам необходимо поговорить с вами, миссис Страффо. Мы предпочли бы сделать это в квартире, где вы можете расположиться с удобствами и никто нам не помешает.

– Вы же собираетесь меня допрашивать. И вы думаете, дома мне будет удобнее? Допрос – это все равно допрос.

– Я сказала, «поговорить с вами», а не допросить вас. У вас есть причины избегать разговора с нами?

Аллика на мгновение закрыла глаза.

– Мне нужно связаться с мужем.

– Вы считаете, что вам нужен адвокат?

– Он не просто адвокат. – Это прозвучало очень резко, Аллика почти огрызнулась. Потом она прижала кулак ко лбу. – У меня голова болит. Я пытаюсь отдохнуть, мне скоро ехать за дочерью.

– Мне очень жаль вас беспокоить, но у нас есть вопросы, и они нуждаются в ответах. – Ева решила надавить на слабое место. – Если вы считаете, что вам необходимо связаться с мужем, передайте ему, чтобы он подъехал прямо в управление. А мы все втроем подождем его там. Беседа пройдет в официальной обстановке.

– Это звучит почти как угроза.

– Здесь мы втроем, там будем вчетвером. Выбор за вами.

– Ну хорошо, входите. Давайте покончим с этим. Вы, полицейские, удивительным образом умеете заставить жертву почувствовать себя преступником. – Аллика прошла в гостиную и точно так же, как разобиженная десятилетняя Мелоди, плюхнулась в кресло. – Что вам нужно?

– У нас есть веские причины полагать, что некий предмет был заранее удален из дома перед обыском. Речь идет о предмете, чрезвычайно важном для следствия.