Наивная смерть - Страница 18

– Защищать честь школы – это мой долг, моя обязанность. Я немедленно свяжусь с нашими адвокатами.

– Валяйте. – Ева перешла к следующему шкафчику, а Моузбли вышла, полная негодования. – Вряд ли это она.

– Ну не знаю. – Не удержавшись, Пибоди состроила рожу в спину Моузбли. – Не нравится мне ее отношение, если хочешь знать. Что-то она уж больно злится.

– Верно, но, если бы она собиралась убрать Фостера, держу пари, она пошла бы на дело вне школьной территории. Мы ее, конечно, проверим, вдруг преданность школе – это всего лишь вывеска, но мне как-то не верится, что она жаждет загадить эти священные для директорского сердца коридоры или привлечь нежелательный шум к своей персоне. Так, так, ну-ка, что тут у нас?

В следующем шкафчике были те же кроссовки, что и в первых двух, и весьма шикарный на вид несессер, правда, из искусственной кожи. Туалетные принадлежности внутри были подороже, чем в первом шкафчике. И среди них – весьма щедрый запас кондомов.

– Странное место для этих дождевиков, – заметила Пибоди. – Если только не планируешь трахнуть кого-то прямо в школьной раздевалке.

– Что само по себе против правил. Могу пари держать. – Ева извлекла из несессера таблетку. – По-моему, это «С огоньком». Надо же, какой шалун! Р.У., – добавила она, прочитав выгравированные на крышке несессера инициалы. – Я бы сказала, это Рид Уильямс.

Пока Пибоди отправилась вызывать Уильямса из класса на допрос, Ева продолжила изучение маршрута, которым Крейг Фостер следовал в свое последнее утро. Она отправилась в учительскую столовую.

По пути Еве попались двое мальчиков. Они уставились на нее во все глаза и молча предъявили пропуска.

– Я что, похожа на дежурного по коридору? – возмутилась Ева.

– Мы обязаны показывать пропуска всем взрослым. Даже родителям, – объяснил один из мальчиков.

– Я похожа на родителя?

– Не знаю.

– Часто вы тут бродите?

– У нас есть пропуска.

– Да-да, это я уже поняла. Ответь на вопрос.

– Мы идем в библиотеку подбирать материалы для нашего научного проекта.

– Ясно. А вчера кто-нибудь из вас выходил из класса до полудня?

Мальчишки переглянулись. Заговорил тот же, что и раньше:

– Ну, может, мы и вчера ходили в библиотеку за материалами для проекта.

– Мы показали пропуска мисс Хэлливелл, – добавил второй.

– Когда?

Второй мальчик пожал плечами:

– Не помню. У нас неприятности?

– Будут, если не ответишь на вопрос. Специально для твоего спокойствия могу сообщить: мне плевать, если вы пытались выбраться из школы, чтобы пойти в пивнушку или перекинуться в карты. – Мальчишки восторженно захихикали, но Ева это проигнорировала. – Мне надо знать, в котором часу вы видели мисс Хэлливелл и где вы ее видели.

– Это был конец второго урока. Ммм… Десять тридцать или что-то около того. Лестница Б. Это вон там. А зачем вам это знать?

– Потому что я любопытная. Куда она шла?

– Не знаю. Учителя нам не докладывают. Это мы должны им докладывать.

– Да, это и раньше так было.

– Если вы не учитель и не родитель, вы обязаны иметь пропуск. – Первый мальчишка смерил ее прищуренным взглядом.

– Ну настучи на меня. А теперь брысь отсюда.

Они бросились наутек, поминутно оглядываясь на нее через плечо.

– Может, их научный проект – это самодельная бомба, – проворчала Ева.

Она вынула свои заметки. С десяти до одиннадцати Фостер вел урок в своем продвинутом классе. Не в кабинете истории, а в медиазале на третьем этаже.

– Любопытно.

Дверь учительской столовой Ева открыла своим универсальным ключом. Во время урока в столовой никого не было. Мысленным взором она увидела, как сюда входит Крейг Фостер, берет банку пепси – свой приз после физической нагрузки – и перед первым уроком болтает с коллегой о кино.

К этому времени уже большинство преподавателей и сотрудников, если не все, должны были быть в школе, равно как и большинство учеников. А термос Фостера лежал на втором этаже в кабинете истории, никем не охраняемый, доступный любому.

Как и в тот час, когда он тренировался в фитнес-центре или вел урок в своем продвинутом классе.

«Сколько времени для этого потребовалось? – задумалась Ева. – Минута? Две? Войти, выдвинуть ящик, влить яд. Или просто подменить «походную кружку». Задвинуть ящик и выйти».

Ловкий убийца наверняка продумал запасной план на случай, если бы кто-то вошел в кабинет. Просто нужно оставить записку для Крейга. Или нужно было сдать домашнюю работу. Легко и просто, если не терять головы.

Она обернулась, когда Пибоди ввела Уильямса.

– А это не может подождать? – тут же возмутился он. – У меня и без того тяжелый день, а теперь еще приходится бросать класс посреди урока на робота-надзирателя.

– Вот и давайте не будем зря время тратить. Вы вчера покидали свою классную комнату между десятью и одиннадцатью часами?

– Второй урок в понедельник. Это классный час. Да, я выходил на пару минут.

– Зачем?

– Воспользовался туалетом. Я много кофе пью. – Как бы в доказательство своих слов он подошел к автоповару и запрограммировал чашку кофе. – Я всегда выхожу ненадолго во время этого урока.

– Ваша классная комната находится на том же этаже, в том же секторе, что и кабинет истории. Вы кого-нибудь видели? Кто-нибудь видел вас?

– Не припоминаю.

– У вас есть шкафчик в раздевалке фитнес-центра.

– Кое-кто из нас держит вещи в шкафчиках постоянно. Это проще, чем приносить и уносить смену обуви каждый день.

– Вы храните в шкафчике не только сменную пару обуви, Рид. Насколько я могу судить, если мужчина держит под рукой такой запас оборонных средств, значит, он собирается ими воспользоваться.

Произошла небольшая заминка. Уильямс неторопливо отхлебнул кофе.

– Насколько я могу судить, кондомы пока еще не объявлены вне закона.

– А я вот спрашиваю себя: что могла бы сказать директор Моузбли о таком щедром запасе у вас в шкафчике? Или совет директоров? Или этот, как его… родительский комитет?

– Повторяю: кондомы пока еще не объявлены вне закона.

– И все-таки. Что они подумают об учителе, который хранит кондомы так близко от всех невинных юных умов и тел?

– Защита есть защита и больше ничего. – Уильямс небрежно пожал плечами и допил кофе. – Вот вы, например, носите оружие, но, насколько мне известно, вы в нашей школе никого пока не замочили.

– Еще не вечер, – парировала Ева. – Вы меня прервали на самом интересном месте. Насчет этих невинных умов. Да, и тел, конечно, тоже. Все эти хорошенькие малышки такие доверчивые.

– Ради всего святого! – Теперь он быстро поставил чашку и выпрямился, хотя до этого стоял, небрежно опершись о прилавок и всем своим видом демонстрируя, что ему на все наплевать. – Это омерзительно и подло. Я не педофил. Я работаю учителем четырнадцать лет. Я никогда не прикасался к ученикам неподобающим образом.

– Неподобающим по чьим меркам? – спросила Ева.

– Послушайте. Мне не нравятся девочки. Мне нравятся женщины. Я очень люблю женщин.

Этим словам Ева готова была поверить.

– Так сильно, что вы готовы их пользовать на школьной территории?

– Я не обязан отвечать на подобные вопросы. Я имею право на адвоката.

– Прекрасно, можете его пригласить, когда мы приедем в участок.

Негодование сменилось шоком:

– Вы собираетесь меня арестовать?

– А вам бы этого хотелось?

– Нет-нет, послушайте. О господи! – Уильяме провел пальцами по волосам. – Ну было у меня несколько эпизодов. Это не преступление, но это считается сомнительным поведением. Это может поставить под угрозу мою работу. Но все эти эпизоды… Это были встречи со взрослыми женщинами по взаимному согласию.

– Имена.

Он попытался ее обаять. Улыбнулся очаровательной улыбкой, взывающей к пониманию.

– Лейтенант, это не имеет никакого отношения к вашему расследованию. К тому же две из них замужем.

– Две из них?..

– Мне нравятся женщины. – Улыбка стала еще шире. – Мне нравится секс. Это никому не вредит.