Находка беглого рудокопа - Страница 11

Перовский взял со стола незапечатанный голубой конверт, обрамленный позолотой, и подал его Волкову.

— Вот вам пригласительный билет на завтрашний церемониал у князя. А сейчас пойдите в канцелярию и помогите оформить все документы. Реестр анализов, я надеюсь, вы привезли наконец? Ну, перестаньте киснуть, я на вас больше не сержусь. Идите.

На следующий день, 1 ноября 1830 года, на торжественном обеде в честь дня рождения князя Волконского среди многочисленных поздравлений и подарков имениннику было вручено описание нового минерала и в шкатулке из уральского хрусталя с золотой отделкой — кусок зеленого камня, добытого на Прикамской земле. Перовский, передав подарок, попросил позволения назвать не известный доселе минерал именем князя — волконскоит.

Тучный и преждевременно обрюзгший именинник поднял с колен своего подчиненного и, дружески обняв его, примял оригинальный подарок.

— Тронут, дорогой Лев Александрович, — сказал он Перовскому. — Тронут и, конечно, согласен дать свое имя русскому камню. Тебе же в столь знаменательный для меня день обещаю исхлопотать сенаторское звание и двадцатилетнюю аренду в семь тысяч рублей ассигнациями. Ну, полно, полно… — стараясь освободить свою руку, которую целовал обрадованный вице-президент, закончил Волконский.

Волков тоже несказанно радовался удачному завершению задуманного им предприятия. И как было не радоваться. Он содействовал рождению нового минерала — минерала, найденного на его родной земле!

Дня через два после торжеств Волков вновь пришел к вице-президенту. На этот раз Перовский принял его не так скоро, пришлось полдня околачиваться в коридорах департамента.

Волков развернул было перед вице-президентом планы всестороннего изучения волконскоита и начал перечислять мероприятия, которые следовало бы незамедлительно предпринять для быстрейшего освоения нового минерала. На первый случай требовалось не более десяти тысяч рублей, которые, несомненно, впоследствии окупятся.

Сенатор слушал с явным нетерпением и без всякого внимания. Волков не мог понять причину такой перемены. Человек, у которого недавно при разговоре о новом минерале страстно загорались глаза, сейчас неизвестно почему относился к волконскоиту абсолютно равнодушно.

— Сейчас не время заниматься вашим камнем. Есть дела куда важнее, — сухо и отрывисто сказал Перовский. — Пермскую контору за ненужностью решено немедленно закрыть. Вам предлагаю ехать в Оренбург на новые медные рудники. Условия те же. Воля ваша, как хотите…

Егор с четырьмя товарищами сидел засадой в густом кустарнике поблизости от тракта. Избранное ими место находилось на возвышенности, и из кустов просматривалась дорога, в обе стороны уходящая вниз.

Вот уже два месяца находился Егор в ватаге Ильи Колокольцева, состоящей из трех десятков мужиков разного возраста и разных национальностей. Одно было общее: за каждым числилось что-нибудь такое, за что царские власти охотно приняли бы на казенные харчи с бесплатным приглядом. Колокольцев со своими молодцами промышлял в основном по дорогам, подстерегая богатые экипажи и освобождая пассажиров от денег и ценных вещей. Среди бедного люда ватажники не баловались и, видимо, по этой причине были неуловимы, как ни старались губернские власти.

Для Егора сегодняшний день был необычным. Впервые молодому парню доверили идти «коренным», старшим в пятерке. Одет Егор был в исправный желтый полушубок, отделанный черной овечьей шкуркой, и в белую заячью папаху, надвинутую на самый нос. Лицо выражало суровость, во всей позе чувствовалась значительность и вместе с тем скованность. Егор не мог свыкнуться с ролью главного среди товарищей, которые были старше его.

Жизнь в ватаге пришлась Егору по душе. Он совершенно спокойно чувствовал себя в любых переделках. Колокольцев сразу же подметил в парне лихость, бесстрашие, незаурядную силу и приблизил его.

Справа, со стороны Перми, на дороге показалась карета, запряженная четверкой лошадей. Она была еще очень далеко и стала видна лишь тогда, когда въехала на одну из возвышенностей. Скоро, блеснув черным кожаным боком, карета скрылась на спуске.

Мужики зашевелились, немного расползлись по сторонам и вновь притаились, ожидая.

В сыроватом и холодном осеннем воздухе послышалось наконец цоканье копыт и тарахтенье колес. Выбежав из-за поворота, лошади начали подниматься в гору и перешли с бойкой рыси на тяжелый шаг. Засада специально устраивалась в таком месте, где подстерегаемые повозки преодолевали изнурительный для лошадей подъем.

— Как гукну, Иван с Максимом — к лошадям, а остальные — встречать господ, — отрывисто скомандовал Егор и потянул из-за пазухи холодный и тяжелый пистолет. Вынул, сосредоточенно поглядел на него, затем решительно сунул обратно. Вздохнув, привычно и ловко вскинул вынутый из-за пояса плотницкий топор.

Лошади приближались, слышалось их громкое дыхание и фырканье. Когда передняя пара поравнялась с тем местом, где притаились ватажники, Егор, негромко крикнув: «Айда, ребята!» — бросился напрямик к медленно движущейся карете. В глубине ее сидели два пассажира. У ближнего на коленях стоял чугунный ларец.

Егор не успел как следует разглядеть лиц, но сразу сообразил, что главным пассажиром является человек с ларцем. Протянув левую руку — правая сжимала топор, — коренной рванул тяжелый ларец к себе.

— Вас ист дас? Что ви делайт! Не смейт нас трогайт! Я не есть русский купец, я есть немецкий подданный, я служу сам царь! Прочь! — истошно закричал пассажир, державший ларец.

— A-а! Старый знакомый! Гут так, барин, — продолжая тянуть ларец, со злой веселостью процедил сквозь зубы Егор.

— Ты знайт меня — я большой человек. Отпустит нас, шнель, — узнавая парня, затараторил трясущийся от страха Кеммерер.

— Езжай к своему царю с богом, только позволь-ка сюда шкатулочку, — с этими словами коренной рванул ларец.

Немец, расставшись с драгоценной поклажей, оглушительно завизжал и, выдернув из кармана пистолет, в упор выстрелил в оскалившегося парня.

Егору обдало жаром лицо, и что-то сильно толкнуло его в левое плечо.

— Ах ты нехристь! — сквозь сжатые от боли зубы простонал он и медленно осел на промерзшую землю…

Подоспевшие ватажники вытащили обоих пассажиров, учинили над ними расправу и лишь после этого кинулись помогать смертельно раненому коренному.

Получив образцы зеленого вещества, петербургский брат Людвига Кеммерера — Август Кеммерер не преминул напечатать сообщение о новом зеленом камне в немецком журнале. Этого было достаточно, чтобы он оказался «первооткрывателем» минерала. И это несмотря на то, что в нескольких русских журналах еще раньше появились статьи, подробно описывающие вновь открытый минерал. Так было велико преклонение перед всем иностранным! В труде одного тогдашнего русского академика, вышедшем лет через десять после описываемых событий, говорилось, что «первые сведения об этом минерале сообщены были Кеммерером А. Ф.» и далее: «Название дано минералу господином главным аптекарем Кеммерером А. Ф. в честь фельдмаршала светлейшего князя П. М. Волконского…»

И только сто лет спустя пермскими геологами Н. А. Игнатьевым и И. В. Беленьковым была восстановлена историческая справедливость…

Пароход, на котором Андрей Волошин ехал на место нового назначения, прибыл в Частые поздно ночью. До деревни, где находилась разведочная партия, нужно было ехать на лошадях еще километров двадцать. В темноте на берегу Камы скоро удалось найти попутную подводу.

Возница оказался из неразговорчивых. Он лишь беспрестанно дергал вожжи и причмокивал губами, подбадривая лошадь. Но несмотря на его старания, телега двигалась медленно, переваливаясь из одной ухабины в другую. Волошин сидел на краю телеги, свесив ноги. Глаза скоро привыкли к темноте, и он стал рассматривать тянущиеся по сторонам причудливые силуэты кустов.