Наезд на актеров - Страница 10

– Разгерметизация бывает, как у космонавтов. Воздух утекает – и каюк. Тогда драят наглухо этот отсек. И из него стучат смертно морзянкой… А что делать? Или им погибать, или всем остальным. Нельзя отдраивать. Помню, накрылись так парни в одном отсеке. Пришвартовались мы, стали их вытаскивать. Все мертвые, а у одного на руке часы все тикают, тикают. Как та последняя их морзянка…

У Черча заблестели глаза. Было с ним такое или не было, но, если Кеша о чем-то рассказывал, он явственно это себе представлял, верил в воображаемое и переживал до самого донышка своей искромсанной души.

Камбуз молча налил ему в кружку водки. Черч смахнул слезу и быстро выпил.

– Закуси, – обстоятельный Камбуз пододвинул к нему тарелку с бутербродами.

Кеша элегантно, хотя с утра не ел, взял бутерброд с семгой, стал не спеша откусывать. Спросил, кивнув на тельняшку Камбуза:

– С чего тельник?

– С телки его! – объяснил Веревка. – Та с начесом любит, на ночь иногда для тепла напяливает. Камбуз ныне утром с бодуна по шконке пошарил да и натянул.

Камбуз посмотрел на дружка с осуждением.

– А-а, – протянул Кеша. – А у меня свой тельник хранится. Весь уже застиранный. На День Военно-морского флота лишь надеваю, – величественно соврал он.

Стали пить все вместе. Мешали водку теперь только с «Адмиралтейским». Болтали на совершенно ненужные Черчу темы.

Когда на улице совсем стемнело, Веревка спохватился:

– О, Камбуз! Нам же проверку надо канать.

Черч насторожился. Затемно «проверять» эти орлы могли только интересные вещи.

Камбуз кивнул и произнес врастяжку:

– Дело на безделье, в натуре, не меняют. Канаем.

Они расплатились и побрели к выходу, подпирая друг друга.

Через минуту Кеша вышел за ними. Ребята свернули за угол в Кривоколенный переулок. Черч осторожно, таясь, потопал вслед. Парни углубились во двор напротив Мясницкой, на территорию, известную с давних пор как «Арарат». Рядом с ней и поныне имелась дверь с вывеской: «Управление Московского коньячного завода „Арарат“. Республика Армения». А в советские времена в подвалах ближайшего дома был розлив в бутылки всякого-разного, вплоть до терпкого портвейна. Сюда, чтобы спозаранку похмелиться, стекались страждущие со всех Чистяков. Черч увидел, как ребята нырнули в сторону араратовских полуподвальных окошек. Там было наставлено много машин, тянулись закутки, темнели входы в подвалы.

Двойной агент Иннокентий Черч проследовал за подручными Духа. Он увидел, что Веревка с Камбузом остановились перед темно-серым «плимутом». Иномарка была новенькой во всех отношениях. Кеша, шмыгавший через проходной «Арарат» по несколько раз в день, своим глазом-ватерпасом ее раньше не замечал.

Парни хозяйски обошли «плимут» с разных сторон. Камбуз даже попинал ногой в отлично накачанные шины.

Черч уверился: эту машину они пришли проверять. Ясно ему было, что не угнать тачку ребятишки решили, она уже украдена. И буквально сегодня поставлена здесь на приколе. Зачем?

«Видно, покупатель этой ночью придет», – сообразил Черч.

Он быстренько побежал звонить оперу Кострецову.

Кеше не суждено было дозвониться капитану. Кострецов сидел в это время в баре казино «Серебряный век» неподалеку от Вахтанга Барадзе, прибывшего на своем красном «пежо».

Капитан пришел сюда, чтобы завязать с Барадзе контакт, попытаться наладить с ним приятельские отношения, потому что шестым оперским чувством чуял: ездит Вахтанг на угнанной машине, не подозревая об этом.

Вряд ли, решил опер, такая известная личность сядет на замазанную тачку. Значит, подсунули ее ему под каким-то предлогом. Причем поставщик или даритель наверняка был грузину хорошо знакомым человеком. Но узнать о невидимке от Вахтанга можно было только случайно, мимоходом, по-приятельски. Самарский Серега в отличном «прикиде» для этого случая вполне годился.

Предположение Черча, что угоняли машины от театров ребята Духа, резонно. Но предположение – это еще не доказательство. Требовалось вытянуть за ушко хотя бы этот красный «пежо», чтобы отследить всю цепочку.

Сергей перехватил взгляд Вахтанга, рысьи зыркающий по залу, и поинтересовался:

– Как нынче фартит кинорежиссерам?

Барадзе удивленно глянул на него.

– Мы встречались с тобой, кацо?

– Да выпивали как-то, – соврал наудачу Кострецов. – С нами еще Сеня Быловский из СТД был.

– А-а, Сеня? Ну, тогда обязательно выпивали. Ты его сегодня видел? Э-э, забыл твое имя.

– Сергеем меня зовут, Вахтанг. Сени что-то не видно.

Вахтанг придвинулся поближе, все так же безостановочно шаря глазами по залу, останавливая взгляд на красотках с наиболее торчащими формами.

– Чем сейчас занимаешься, Сергей?

– Все тем же. Я ж пашу на Ивана Афанасьевича Сукнина из Самары. Хозяин задумал в Москве ночной клуб открыть. И казино в нем будет.

Барадзе с огромным интересом посмотрел ему в лицо.

– А варьете, девочки голые будут?

– Это прежде всего. Сейчас я как раз набором в кардебалет занимаюсь. От голого женского уж мозги заворачиваются. Вот пришел немного оттянуться.

– Почему мозги, кацо? – страстно спросил Вахтанг и пошевелил короткопалой лапой. – Другое у тебя должно совсем завернуться.

– Про это и не говори, – устало бросил Сергей. – Почти все норовят дать.

– Правда?! – спросил Барадзе, и Кострецову показалось, что у него сейчас потекут слюни.

– А как ты думал? Желающих сиськами-то трясти за хорошие бабки навалом, а техники, нерва танцевального, эротического маловато у этих телок. И все им кажется, что если мне, менеджеру, передок подставить, то все в ажуре будет. Путают сценическое и проститутское.

– Золотые твои слова, Сергей! Я последнее время эротику снимаю. И тоже с актрисами по этим причинам совершенно измучился. Нам с тобой надо сотрудничать! – заключил Вахтанг, хватая Кострецова за рукав. – Что ты имеешь в виду?

– Тебе надо посмотреть на моих актрис, а мне – на твоих. Некоторые мои не тянут перед камерой, но в варьете, в стриптизе – вдруг смогут отличиться? А твои девочки, кацо, возможно, стесняются реального, живого зрителя, не в состоянии сымпровизировать, сразу раскрутиться. И совсем другое дело может получиться, когда их будут снимать на пленку. Тут – только узкий круг профессионалов и сколько хочешь дублей.

Капитан своими рассказнями и провоцировал Барадзе на подобное предложение. Но так как девочек для демонстрации истекающему слюной Вахтангу ОВД не могло выделить, Кострецов постарался сыграть на поле собеседника.

– Интересная мысль, – согласился он. – Ты сейчас что конкретно снимаешь?

Вахтанг замялся и сказал:

– Тайм-аут взял. Как и ты, отбором девиц для нового фильма занимаюсь. Так что милости прошу. Могу показать хороший товар, – закончил он как-то не по-кинорежиссерски.

– Мода на эротику, крутой секс проходит, – повел в сторону Сергей, чтобы Вахтанг на его «кордебалет» сразу не напросился. – Наверное, достается тебе от заумных критиков?

– Конечно, кацо. Вот спроси обо мне хотя бы в этом казино, где много недоумков от искусства толчется. Так многие заявят, что я вообще не режиссер, что ни одного фильма моего не знают. Просто не считают меня художником. Но я тебе скажу глубокую мысль: «Гения сразу видно хотя бы потому, что против него объединяются все тупицы и бездари».

Какого-то специфического туману напускал этот Вахтанг. Кострецов уточнил:

– А как называется твой последний фильм?

Вахтанг почему-то недоуменно посмотрел на него, подумал, словно забыл название своего детища, и произнес:

– «Белое бедро женщины».

– Не видел. На видеокассетах есть?

– Конечно. Но продают из-под полы. Трудно найти. Я попытался в этой картине стереть границу между эротикой и порнографией.

– Звучное название, – поддакнул капитан. – Тебе белые бедра нравятся?

– Э-э, – рассмеялся Вахтанг, – на то, что я грузин, намекаешь? А что поделаешь, кацо, если русских мужчин недостаточно, чтобы обеспечить всех ваших красивых женщин?! Но я тебе скажу и другое. Женская красота и мужской ум большей частью пагубны для их обладателей.